Колыбель ветров - Бенк Теодор Поль - Страница 23

Другой распространенный прием заключался в том, чтобы, прикинувшись другом, терзать приезжего, передавая ему несуществующие сплетни, вплоть до явной выдумки. Конечно, потом эти сплетни, ложь и то впечатление, какое они произвели на жертву, расписываются и излагаются в кругу своих со всяческими подробностями. Таким образом, если алеут и не может дать отпор белому в открытую, то он по крайней мере сумеет сделать своего врага смешным в глазах всей общины.

Спустя некоторое время после моих визитов к Андрею и старику Дирксу, когда я работал дома, Кулачи, наш юный атхинский осведомитель, проговорился, что народ "дурачит нас", сообщая неверные сведения.

- Дурачит нас? - спросил я удивленно. - Как это понять?

- Они не хотят, чтобы вы и другие доктора что-нибудь узнали, а некоторым просто нравится обманывать, когда вы задаете вопросы. А потом они об этом рассказывают и над вами смеются. - Кулачи был доволен собой. Моя недогадливость делала меня объектом шуток.

А я-то удивлялся, почему собранные нами сведения столь противоречивы! Я относил это сначала за счет омонимики алеутских слов или их устаревшего значения. Боб же высказывал предположение, что люди, информирующие нас, не слишком точны: таким образом, он был ближе к истине.

Мы оказались жертвами алеутской игры "Дурачь белых", которой они выражали свой протест. Представляю, как они радовались, что и впрямь провели вторую экспедицию.

Вскоре мне стало ясно, что многие местные жители, охотно вызывавшиеся помогать нам, в большинстве случаев сами оказывались малосведущими в интересовавших нас вопросах. Просто они проявляли любопытство ко всем этим делам не менее нас самих, но при этом старались выглядеть "всезнайками", вплоть до того, что сочиняли на наши вопросы любые ответы, лишь бы только не выдать своей неосведомленности. Кроме того, пока я не побывал в доме у Снегирева и не показал искренности наших чувств, алеуты не верили тому, что мы рассказывали о целях нашего приезда. Старик Диркс даже наказывал всем и каждому не сообщать ничего, что могло быть использовано с целью выставить алеутов отсталыми или глупыми.

К счастью, во избежание подобных неожиданностей мы прибегали к некоторым общепринятым мерам предосторожности. Для порядка мы подвергали проверке все сведения, которые нам сообщались. Теперь, советуясь с несколькими надежными и осведомленными алеутами, такими, как Андрей, мы могли быстро разоблачать отдельных обманщиков. Разговор с Кулачи послужил нам уроком: в дальнейшем мы никогда не принимали на веру ни единого слова даже из уст самых сведущих людей, с которыми нам приходилось сталкиваться, не сверяя полученных данных с сообщениями еще одного-двух информаторов. Но это оказалось излишним. После моего посещения старика Диркса нас никто уже не пытался вводить в заблуждение. Похоже было на то, что жители Атхи отнеслись к нам благосклонно.

ГЛАВА XII

Вскоре после нашего приезда в деревню мы стали развлечением для детей. По-видимому, гарвардцы в часы работы прогоняли их от себя, и они переключились на нас. Куда бы мы ни шли, по пятам за нами следовала стайка безнадзорных ребятишек в лохмотьях. Когда мы засушивали растения, они заглядывали через спинки стульев, непрерывно сопя носами прямо нам в уши. Если мы выходили на экскурсию, они весело бежали впереди, подобно своре щенков, и всегда умудрялись сесть как раз на те образцы, которые мы искали. Когда мы не пускали их в дом, они глазели через окна, а оказавшись в помещении - трогали и рассматривали все наши вещи.

У этих ребятишек всегда был неисчерпаемый запас вопросов. Когда мы делали вид, что не замечаем их, они стояли небольшими кучками поблизости и следили раскосыми глазами за каждым нашим движением, то хихикая, то переговариваясь картавым шепотком, что больше всего и раздражало нас, так как мы не понимали по-алеутски и не знали, о чем они шепчутся. Наконец, их поведение стало мне так действовать на нервы, что, начиная заниматься делом, я выгонял их из дому. Зато Боб любил этих ребят всех до единого и легко сносил их присутствие. Что касается детей, то они боготворили Боба. Он был большой, сильный, добродушный и постоянно шутил с ними.

Один мальчик по имени Джой представлял собой экземпляр особого рода. У него была манера неожиданно выскакивать из каких-нибудь потайных мест. Иногда я просто пугался. Случалось, что я работал один в темном доме, прессуя растения при мерцающем свете единственного фонаря, а этот смуглый мальчонка внезапно с диким криком выскакивал из темного угла и тут же со злым смехом убегал. Еще он любил чем-нибудь кидаться. Частенько во время работы в поле в нашу сторону неожиданно летел камень или старая рыбья кость, а Джой стремглав убегал по дорожке, смеясь и торжествуя.

Впервые я встретил его на следующий день после нашего приезда в деревню. Он подкрался ко мне сзади и ущипнул через штаны ржавыми клещами. По словам Михи, мне еще очень повезло. Желая привлечь чье-либо внимание, Джой прибегал и к более опасному оружию.

Возможно, что его поведение объяснялось своими причинами. Он был одним из тех немногих встретившихся мне алеутских детей, которых взрослые сурово наказывали. Большинство алеутских ребят не знают наказаний, и они самые счастливые дети на свете. Родители почти не вмешиваются в то, где они бывают и что делают. Стоит им очутиться утром за порогом - и весь день напролет они предоставлены самим себе, а домой возвращаются только для того, чтобы есть и спать.

Одна из любимейших игр алеутских детей - скатываться с головокружительной быстротой с крутых, поросших травой склонов; второе место в их развлечениях занимает борьба. Такого рода игры и полнейшее невмешательство родителей, очевидно, приучают малышей стоически относиться к порезам и синякам. Когда ребятишки, играя и кувыркаясь на улице, ушибаются, алеутские матери не очень тревожатся. Жаль, говорят они, но ребенок должен привыкать. Как же иначе наши дети узнают, что может причинить им боль?

Когда бы мужчины ни возвращались с рыбной ловли или охоты на тюленя, дети тут как тут, встречают их на берегу, разглядывают улов и учатся у взрослых. И любопытство, которое ребятишки проявляли к нам, постоянное подглядывание тоже являлось частью их самовоспитания.

Казалось, что эти дети просто не реагировали даже и на самую скверную погоду. Сколько раз я, поднимая глаза от своей работы, видел, как за окном под проливным дождем стоят ребятишки, заглядывая ко мне в комнату. С их нечесаных черных волос стекают ручьи, одежда насквозь промокла, руки засунуты в карманы, спины сгорблены от ветра. Мне думалось, что они, должно быть, страшно несчастны, но на вопрос, не холодно ли им, они недоуменно смотрели на меня и убегали, смеясь над этой шуткой.

Однажды к нам пришел парнишка с порезанным пальцем, оставляя на полу следы крови. Я потащил его к нашей походной аптечке перевязать ранку, ожидая, что он заплачет, когда я стану промывать ее антисептиком. Но мальчик с любопытством смотрел, как вонючая жидкость попадала к нему в рану, потом лицо его расплылось в улыбке.

- Ох и жжет же, правда? - рассмеялся он. - Ой-ой!

Я привез с собой много сложных проволочных головоломок и китайских фокусов - из тех, что продаются в любом магазине настольных игр. Они никогда не приедались алеутам, и все от мала до велика увлекались ими. Меня всегда поражала та сообразительность, с которой алеуты разрешали даже самые запутанные головоломки. Чтобы найти решение, как правило, им было достаточно нескольких минут.

Я обнаружил, что алеуты столь же умны и сообразительны, когда для решения задачи можно обойтись сочетанием десяти пальцев с умением рассуждать. Нет сомнения, что эти способности - результат постоянной тренировки, потому что с детства они попадают в такие переплеты, выходить из которых им помогает одна лишь смекалка. Окружающая среда предоставляет широкую возможность личности, более развитой умственно и физически, превзойти тех, кто ей в этом отношении уступает.