Колыбель ветров - Бенк Теодор Поль - Страница 14

- Вот здорово, что я вас встретил, ребята. Мне говорили о двух парнях, которые хотят изучать алеутский народ, только я не знал, как вас найти. А не поедете ли вы со мной на Атху?

Я объяснил, что в наши планы не входило посещение Атхи до сентября. Он сощурил глаза и лукаво взглянул на нас. Это был полноватый человек с огромным животом, едва прикрытым грязной рабочей блузой, настолько ветхой, что через нее был виден пупок; когда он смеялся, все лицо его озарялось светом.

- Если вы поедете на Атху сейчас, я помогу вам - проведу по деревне и познакомлю с моими односельчанами. Я много знаю о прежней жизни алеутов. Кажется, сейчас на Атхе алеутов изучают еще какие-то специалисты из Штатов, тоже из какого-то колледжа...

- Не Гарвардского ли случайно? - спросили мы. - Нам говорили, что они в селе Никольском, на Умнаке.

- Во-во, Гарвудский.

Михи подал мне мысль, что нас лучше примут в деревне, если с нами будет какой-нибудь переводчик и гид. Мы не знали, как отнестись к пребыванию Гарвардской экспедиции на Атхе. Несмотря на все происшедшее между нами раньше в Штатах, не было причин, мешавших двум экспедициям работать сообща. Я решил воспользоваться предложением Михи.

Капитан Дал обещал отправить нас на Атху самолетом в ближайшие дни. Михи разрешили лететь с нами.

Тем временем я объяснил Михи, что у нас нет денег, что наша экспедиция очень бедна. Не допуская и мысли об этом, он великодушно отмахнулся.

- Может быть, вы подарите мне хорошую теплую парку [13], или же какую-нибудь одежду для моих родных, - сказал он, оглядывая наши вещи в лаборатории. - А если вы найдете, что я хорошо вам помогаю, тогда дадите мне еще что-нибудь. А не хотите ничего давать, - он пожал плечами и улыбнулся, - тоже не возражаю. Сойдет и так.

Я снял со стены теплую походную куртку и тут же отдал ему, пообещав в награду за хлопоты выделить еще и другие вещи, и немедленно официально назначил его нашим помощником и переводчиком. Такая должность, по-видимому, пришлась ему по душе, даже несмотря на то, что жалованья за нее и не полагалось. Он выпятил грудь дугой, и его смуглый животик обозначился еще сильнее.

Наш новый помощник бульшую часть времени стал проводить с нами в лаборатории, рассказывая всякие истории об Атхе. Он вспоминал про войну, когда его деревня была оккупирована японцами; о годах плена в Японии и о более поздних мытарствах, когда аттуанцев заставили жить с атханцами, вместо того чтобы вернуть их на Атту. Михи объяснил нам, что алеуты с Атхи и алеуты с Атту принадлежат к разным племенам и каждое говорит на своем диалекте. Его народ, аттуанцы, желали возвратиться на свой остров Атту, на западной оконечности Алеутского архипелага, но правительство отказало им в этом. Их родные деревни оказались разрушенными и там было бы трудно наладить административный надзор. Остров Атту расположен совершенно особняком, тогда как Атха находится ближе к Штатам. Поэтому жители обоих островов были поселены вместе на Атхе, и им было предложено ужиться.

Михи помог мне и Бобу спланировать нашу поездку. Чтобы добраться до Атхи, нам следовало пролететь обратно на восток сто пятьдесят миль, повторив часть пути, которую мы уже проделали из Анкориджа на Адах. Атха был большим островом, гористым и суровым. Его плохо знали даже военные, служившие там во время войны на вспомогательной базе. По словам Михи, атхинский аэродром расположен вдоль косы у подножия вулкана. Он представляет собой узкую взлетную дорожку, зажатую между высокими холмами. Летчики не любят приземляться на Атхе.

Судя по нашим морским картам, большая часть Атхи не была исследована береговая линия местами обозначалась лишь пунктиром.

Михи сообщил, что деревня расположена в полутора милях от аэродрома. На мой вопрос, хорошо ли встретят нас его односельчане, он медленно покачал головой.

- Жители Атту помогут вам, потому что я велю им, что касается жителей Атхи, то они иногда поступают плохо.

Так как нам было неизвестно, сколько мы пробудем на Атхе или когда прилетит следующий самолет, мы были вынуждены захватить с собой провианта по крайней мере на несколько недель. Весь этот запас мы разложили на полу посреди комнаты на глазах у Михи, чтобы он представлял себе наши возможности. Мы прихватили дюжину коробок с армейскими пайками и другими продуктами, а также прессы для гербариев, бутылки для коллекций и пять галлонов консервирующей жидкости, химикалии для обработки фотографий, три фотоаппарата, в том числе старую кинокамеру Сине-Кодак, сорок катушек пленки, осветитель для ночных съемок и работы в пещерах, если только нам посчастливится их найти, солидный запас одежды на случай непогоды и товары на продажу, включая охотничьи ножи, большие стальные крючья для палтуса, пули тридцатого калибра, украшения для одежды, шоколад и консервированные фруктовые соки.

Спальные мешки, палатка, кухонное снаряжение, магнитофон и другие громоздкие предметы дополняли наше движимое имущество. Все это, вместе взятое, составило целый ворох клади. Мы прихватили также несколько блокнотов с записями алеутских слов и выражений - на случай, если Михи не окажется под рукой.

ГЛАВА VIII

Восемнадцатого июля с самого утра сияло солнце. Мы с Бобом только что сели позавтракать за стол в нашей лаборатории, как вдруг зазвонил телефон. Говорил начальник аэродрома Мюрри. Он сказал, что собирается в разведывательный полет на остров Танага и над вулканом Большой Ситхин, а возможно, удастся посадить самолет на Атхе; Мюрри спрашивал, можем ли мы быть на аэродроме через двадцать минут.

Можем ли мы! Мы разыскали Михи, погрузили камеры и втиснули багаж в джип. Не прошло и четверти часа, как все трое мчались к летному полю и прибыли туда уже в тот момент, когда прогревались моторы. Мюрри оглядывал небо. На нем ни облачка - исключительный случай для Адаха. "Вам удастся поснимать, - заметил он. - Мы полетим так низко, что вы сможете заглянуть прямо в кратеры".

Мне и Бобу были предоставлены почетные места в середине самолета, где мы могли без помех обозревать весь горизонт через прозрачный смотровой люк из плексигласа. Нам казалось, будто мы летели в огромном пузыре, через который можно было видеть землю прямо под собой. Едва самолет поднялся в воздух, к нам подошел Михи; ему тоже хотелось поглядеть вокруг. Глаза его расширились, а рот раскрылся в восторженной улыбке. К нам тянулись острые, как ножи, вершины горных кряжей, так что мы могли рассмотреть каждую складку. Мы сделали несколько кругов над горой Мофета на высоте десяти тысяч футов. Под нами и впереди, насколько простирался взор, тянулись Алеутские острова. Какое прекрасное зрелище! Мы обозревали пространство в радиусе не менее ста миль. Из-за горизонта один за другим появлялись отдаленные острова. Прямо по курсу лежал заснеженный вулкан Канага, напоминавший своим видом Фудзияму, какой ее представляют на картинах. Под нами виднелся одинокий, таинственный остров Бобровый, еще дальше - гористый Танага, и совсем вдали - Горелый. Тонкий слой белого тумана, похожий на помятую простыню, поднимался веером из открытого моря у северных берегов Канаги и Бобрового; самые же острова отчетливо выделялись в бирюзовом море и казались камешками, какие выкладывают вдоль садовых дорожек, - только эти были крупнее, в зеленую и черную крапинку, и аккуратно располагались с равными интервалами в северной части Тихого океана по направлению к Сибири.

Мы летели высоко над запорошенной снегом вершиной Канаги. С севера он выглядел красивым конусом правильной формы, вздымающимся прямо из Берингова моря, а с юга простирался обширным плоскогорьем. В тот день легкая струйка дыма курилась из жерла кратера. Далеко внизу лежало широко раскинувшееся плато с сотнями небольших водоемов, и каждый так ярко сверкал на солнце, что весь остров походил на бледно-зеленый кристалл, украшенный с одного конца голубоватым бриллиантом конической формы.

Затем мы стали рассматривать с высоты скалистый остров Бобровый, маленький и неприступный горбатый вулкан, выступающий из воды между островами Канага и Танага. Он потух несколько столетий назад и с тех пор сильно пострадал от выветривания.