Все будет хорошо - Батхен Ника - Страница 39

Ему всегда везло. Но больше всего повезло в такой же, как сегодня, солнечный день много лет назад. С тех пор этот день стал государственным праздником. А его самого с недавних пор за глаза стали звать Папашей. И еще «лучшим другом дзюдоистов и (почему-то) горнолыжников». Он знал об этом и не обижался. Это ведь говорят любя — эту любовь он заслужил, когда еще в самом начале своей власти провел успешные переговоры с террористами, захватившими самолет. Он тогда рискнул полезть к ним, хотя все — и начальник его охраны, в том числе, были против. Ему тогда повезло. А, может быть, ему просто помогли друзья-десантники, так же как и позже, во время организованного главохранником мятежа. Потом они были переведены в разные гарнизоны, и почти никого из них нет уже в живых — возраст, нервы, опасная профессия...

Но пора вставать. Действительно пора? ведь сегодня юбилей, и предстоит торжественный обед, парад и прочие положенные мероприятия-побрякушки.

Он подошел к лагуне и с удовольствием бросился в воду. Он всегда любил море и особенно любил плавать в самый свирепый шторм, проверяя свое везение. Так же, проверяя себя, он в начале карьеры летал на боевых самолетах и ходил на новых кораблях... И вот уже много лет купается в этой тихой, отгороженной от моря стальной сетью и чем-то там еще лагуне под надежной охраной. Вон, на скале один маячит. А скольких еще не видно. Он опустил взгляд и увидел совсем недалеко треугольник плавника. Не может быть! Акула!?! Откуда здесь?!

В молодости он был хорошим пловцом, даже брал призы. Правда, с тех пор прошло немало времени, и он изрядно отяжелел. Сказывалась не очень напряженная жизнь. Но теперь... Кричать не было ни сил, ни смысла. И он просто плыл. Со скалы донесся крик, потом первый сухой щелчок, потом очередь.

Когда он выбирался на берег, лагуна позади казалась кипящей. По воде расплывалось желто-красное пятно. Он медленно встал на ноги и пошатываясь (дыхание все-таки сбил) побрел прочь. Моря сегодня не получилось. Жаль. Придется, видимо, заменить его бассейном, хотя эту мертвую воду он не то, чтобы не любил, а так — соль смывал... Впрочем, главное, — что ему опять повезло. Да по-иному и быть не могло. А акула? Разберутся, кому положено. Или с ними разберутся. Кому положено.

Нырнув в бассейн, где обычно смывал морскую соль, в донельзя гадком настроении, он сделал несколько энергичных гребков, чтобы размяться, и тут ногу пронзила острейшая боль. В нее впилось несколько некрупных рыбок. Вылезши на бортик, он, поскуливая, отодрал от кожи вцепившихся мертвой хваткой рыб, обругал подбежавшего охранника (чего обычно не делал — зачем грубить тому, от кого зависит твоя жизнь, а у него работа и так нервная), и захромал в дом.

...Когда в дверь предупредительно стукнули (давняя привычка-никогда не доверять особо радиосвязи), он застегнул верхнюю пуговицу, наигранно тяжело (надо, надо привыкать к степенному облику — который год уже в Большой Политике) поднялся и шагнул на крыльцо. Взрыва он не услышал — мягкая горячая волна приподняла его и швырнула вперед, грудью на машину. И лишь тогда на него накатился грохот. Ошметки бунгало засыпали все вокруг, не задев его. Пострадал только костюм. «Повезло» — потерянно подумал он.

За последние годы жизнь стала размеренно-рутинной, даже скучноватой. Но, кажется, сегодняшний юбилей обещал некоторое разнообразие...

Выезжали машиной. В проливе кто-то поставил мины, на которые немедленно напоролась охрана, а геликоптер разлетелся в клочья, едва оторвавшись от земли. Он, правда, опять отделался разодранной одеждой да несколькими ссадинами.

Водителю в этот день пришлось показывать себя так, как никогда раньше — выскакивать из-под падающих деревьев и валунов, проезжать по рассыпающемуся прямо под колесами мосту, а когда уже на въезде в город по машине саданули из базуки, он успел-таки заслониться броневиком охраны. Что ж, ему везло и в выборе подчиненных. И на некоторых из них падала тень его Везения.

...Отгремела музыка военного парада, отзвучал государственный гимн, лишь где-то вдали громыхал орудийный салют. Наступило время торжественных речений. Он мысленно вздохнул, повторил про себя текст и поднял бокал. В зале на мгновение стих звон хрусталя — все внимали. Последний раз громыхнул залп, и настала тишина. И в эту тишину особенно отчетливо ввинтился вой снаряда...

«Не везет», — отрешенно успел подумать он.

* * *

— Вы знаете, коллега, я не вижу в этом случае ничего особенного. Так, фантазии, сны, может быть некоторый инфантилизм. В общем, мой диагноз подтверждается. Так что я не очень понимаю, чем конкретно Вас заинтересовал этот случай. Ну, вообразил он себя этим, как его...

— Папашей. Но неужели Вы не помните, КОГО называли Папашей? А это изречение? Оно действительно принадлежит Ему? Да и тела, как Вы помните, не нашли. Не зря же потом так долго муссировались слухи о том, что Он все-таки жив.

— Да все я помню. Просто... Неужели вы и впрямь считаете, что такое везение возможно на самом деле? Дворец тогда разнесло прямым попаданием. Да и везение ли это — вместо быстрой и яркой смерти оказаться здесь? Не уверен. Отнюдь... Кстати, Вы знаете, почему нашу лечебницу называют Орлиным гнездом? Здесь ведь было расположено то самое бунгало...

Маленький остров в безбрежном бассейне

Лейтенант Артур Мак-Нилан с отвращением втянул застоявшийся воздух, шагнул за дверь и оказался на прокаленном пыльном плацу. Задержав на секунду дыхание, он задумчиво произнес:

— Джоунс?

— Да, сэр! — сержант обдал его запахом пота, пыли и застарелой ваксы.

— Ммм?

— Караулы выставлены, сэр! Сменная рота отдыхает, сэр! Происшествий и ран нет, сэр! — пролаял Джоунс и зачем-то добавил: — Сэр?..

— За час до захода зайдите ко мне — ночью ожидаются гости.

— Есть, сэр! — и гороподобный сержант растворился в пыльном мареве.

Артур довольно усмехнулся — остальные, положим, резервисты, но этот — настоящий; подергал нос, зачем-то поправил кобуру и нырнул в спасительный сумрак бунгало.

* * *

Молодой военный вождь Ва-Пута-Нисо выскользнул из сырого сумрака джунглей на обожженную солнцем поляну. Сделав несколько шагов, он медленно выдохнул, и тут же рядом с ним возник шаман. Вождь ожидающе посмотрел на него.

— Юноши собраны и ждут тебя в большом доме. Следящие пошли в заросли, — не сказал, а почти подумал шаман. И зачем-то добавил: — Вождь.

Ва-Пута-Нисо кивнул и, не торопясь, направился к большому дому, жестом разрешив старику удалиться. Фокусы с исчезновениями и появлениями его давно не развлекали, а вот почтения от шамана он добивался довольно долго, но добился-таки. Хотя зачем старик сегодня сказал «Вождь»? Просто так? В сомнении он подергал ухо, почесал нос, отгоняя злых духов, и шагнул в сумрак большого дома.

* * *

Выстрелы оказались неожиданными — у кого-то не выдержали нервы, кто-то дернул спуск, и — загрохотало так, что сразу заложило уши.

Мак-Нилан прямо из-за стола вынырнул на улицу, царапая кобуру. Мимо с топотом пронесся кто-то, неузнаваемый в ночной темноте. Хотя налета и ожидали уже давно, суматоха все-таки поднялась немалая. Что-то неразборчивое за выстрелами кричал Джоунс, палили, казалось, отовсюду, в кого-то уже попали — было слышно, как он ругается — в кронах полыхнуло из огнемета.

И вдруг все стихло, как отрезало — нападавшие так же незаметно растворились в подступавших к самому периметру зарослях. Как будто никого и не было, а все почудилось...

* * *

Все началось уж слишком неожиданно — просто кто-то из молодых пошевелился, его заметили, и тут же поднялся шум. Да такой, что Ва-Пута-Нисо сразу перестал слышать даже самого себя.

Он продвинулся немного вперед, стараясь понять, что же там происходит. Но вокруг трещали сучья, кто-то кричал неразборчиво на бегу, кто-то стонал — ему, похоже, досталось, в кронах неожиданно вспыхнуло пламя. И вождь жестом отдал приказ воину, сопровождавшему его. Тот канул в джунгли. А потом как-то сразу все стихло — напасть внезапно не удалось, пришлось отойти.