Черные деньги - Макдональд Росс - Страница 20

— Сегодня?

— Если миссис Стром мне позволит. Но уже очень поздно.

— Не забывайте, что я плачу вдвойне.

Он почесал затылок и слегка покраснел.

— Не могли бы вы сейчас ссудить мне немного денег, пожалуйста.

Я посмотрел на часы. Я нанял его приблизительно два часа назад.

— Устроит четырнадцать долларов?

— Отлично. Кстати, — произнес он снова, почесывая затылок, — если вы хотите эти снимки, будет справедливо получить за них деньги. Пять долларов за штуку.

Я дал ему двадцатипятидолларовую бумажку.

— Я возьму ту, что ей понравилась. Я полагаю, нет шансов обнаружить остальную часть фотографии — ту, что отрезали?

— Я могу найти негатив. — За это я заплачу больше.

— На сколько больше?

— Все зависит от того, что на нем. Во всяком случае, двадцать долларов ваши.

Я покинул его радостно копающимся в картонках на пыльных полках и направился обратно к подножию гор. Это оттуда дул ветер. Он рвался вниз по каньону с горячим завыванием и шумел в зарослях вокруг дома Бегшоу. Я должен был наклониться, когда вышел из машины.

«Бентли» уже не было на дворе. Я потрогал переднюю дверь дома. Она была закрыта.

— Свет не горел, и никто не отвечал на мои многочисленные стуки. Я направился назад в поселок к студии. С выражением радости от двадцатидолларовой бумажки Мальковский показал мне негатив отрезанной фотографии.

Около Китти сидел человек в полосатом костюме, сморщенном на тяжелых плечах и толстых ляшках. Голова его была совсем лысая, но в виде компенсации через открытый воротничок выпирали, белые на негативе, густые курчавые волосы на груди. Его черная улыбка имела оттенок наигранного веселья.

Сзади него у стены внутреннего дворика и не в фокусе находился усатый молодой человек в куртке шофера автобуса, держащий в руках поднос. Он казался удивительно знакомым: возможно, это был один из служащих клуба.

— Мне следует записывать их имена, — сказал Эрик. — Нам на самом деле повезло, что я нашел негативы.

— Мы уточним это в клубе, как вы сами сказали. Вы можете вспомнить что-нибудь еще об этом человеке? Он и эта женщина были женаты?

— Они определенно вели себя таким образом. Она себя вела. У него неважное здоровье, и она постоянно хлопотала вокруг него.

— Что с ним было?

— Я не знаю. Он не мог много двигаться. Он проводил большую часть своего времени или в доме, или во дворике, играя в карты.

— С кем он играл?

— С разными людьми. Не думайте, что я часто его видел. Дело в том, что я его избегал.

— Почему?

— Это был грубый человек, больной и вспыльчивый. Мне не нравилось, как он говорил со мной, будто я лакей. Я профессионал, — гордо заявил Эрик Мальковский.

Я понимал, что чувствовал Эрик. Я сам был полупрофессионал. Я дал ему еще двадцать долларов, и мы отправились на разных машинах в клуб.

Элла открыла комнату позади кабинета управляющего, и Эрик погрузился в папки, стоящие на полках. Он знал, от чего оттолкнуться: на снимках Китти значилось, что их оплатили 27 сентября 1959 года.

Я прошел обратно в зал. Музыка все еще играла, но вечеринка заканчивалась. Остались фэны, и все сконцентрировались вокруг бара. Было еще не поздно по стандартам ночных гуляк. Но за мое отсутствие большинство участников как-то сникли, будто их захватила некая болезнь: маниакально-депрессивный психоз или сердечная недостаточность.

Только бармен совсем не переменился. Он делал коктейли, подавал их и стоял в стороне от людей, держа всех под наблюдением. Я показал ему снимок Китти и негатив. Он поднес их к флюоресцирующей лампе в задней части бара.

— Да, помню и человека и девушку. Она пришла с ним однажды сюда и пыталась пить коньяк и виски. В отношении спиртного это все, что она знала. Она закашлялась. Около нее закрутилось четверо или пятеро парней. Они стукали ее по спине, и ее муж разогнал их. Я и мистер Фэблон привели ее в чувство.

— А как попал в эту историю мистер Фэблон?

— Он был одним из них.

— Это были его друзья?

— Я не стал бы это утверждать. Он был просто с ними. Они держались вместе. Может быть, ему понравилась женщина. Она была сногсшибательна. Я признаю.

— А Фэблон был дамским угодником?

— Вы говорите не то, что я. Он любил и ценил женщин. Но не гонялся за ними. Кое-кто из них гонялся за ним. Но у него оказалось достаточно рассудка, чтобы не путаться с этой особой. У ее мужа была плохая репутация.

— Кто он, Марко?

Он пожал плечами:

— Я никогда не видел его раньше и с тех пор. И я не слушал, о чем они говорят. Он пользовался дурной славой, вспыльчивый, с крепкими мускулами. — Как он попал сюда?

— Он остановился здесь. Некоторые члены клуба не могут отказать, когда их просят одолжить карточку.

Он посмотрел вокруг с высокомерным видом.

— Подать вам выпить?

— Нет, благодарю.

Марко наклонился ко мне через бар:

— Может, мне не следовало это говорить, но миссис Фэблон была здесь совсем недавно.

— Ну и что?

— Она задала мне тот же вопрос, что и вы. Думаю ли я, что ее муж совершил самоубийство. Она знала, что у нас с ним дружеские отношения. Я сказал ей, что я так не думаю.

— Что она ответила?

— У нее не было возможности ответить. Доктор Сильвестр вошел в бар и увел ее. Выглядела она неважно.

— Что вы имеете в виду?

Он сделал головой быстрый отрицательный кивок.

Вошла женщина и попросила двойное виски. Она находилась позади меня, и я не узнал ее, пока не услышал голоса.

— Мой муж пьет двойные порции шотландского виски, и я говорю: что хорошо для гусака, то хорошо и для гусыни, и наоборот.

— О'кей, миссис Сильвестр, все верно.

Марко положил снимки и негатив на стойку бара и налил ей скромную порцию двойного виски. Она протянула мимо меня руку и схватила и виски, и карточку Китти.

— Что это такое? Я люблю рассматривать карточки.

— Это мое, — сказал я.

Ее затуманенные от спиртного глаза, казалось, не признали меня.

— Вы не возражаете, если я взгляну на это? — сказала она. — Это ведь миссис Кетчел, не так ли?

— Кто?

— Миссис Кетчел, — повторила она.

— Из ваших друзей?

— Едва ли. — Она подтянулась. Ее волосы в беспорядке спадали на лоб.

— Ее муж бы одним из пациентов моего мужа. Доктора не могут себе сами выбирать пациентов, как вы знаете.

— У меня та же проблема.

— Конечно, вы детектив, не так ли? Что вы делаете со снимком миссис Кетчел?

Она помахала карточкой перед моим носом. Какое-то время все присутствующие в баре смотрели только на нас. Я взял карточку из ее рук и положил с негативом в карман.

— Вы можете доверять мне все ваши темные, страшные секреты, — сказала она. — Я докторская жена. Я умею хранить тайны.

Я соскользнул со стула и потянул ее от бара к пустому столу.

— Где доктор Сильвестр?

— Он повез Мариэтту Фэблон домой. Но он вернется.

— Что случилось с миссис Фэблон?

— А что могло с ней случиться? Мариэтта мой старый друг, один из самых старых, которые у меня есть в городе, но она, конечно, в последнее время, позволила себе развалиться на куски — и физически, и морально. Я не возражаю, когда люди напиваются, — я сама набралась уже, по сути дела, мистер Арч...

— Арчер, — поправил я.

Она продолжала:

— Но Мариэтта пришла сюда вечером как затянутая в петлю. Она вошла, если можно так сказать, буквально как на ходулях. К тому же, будто они резиновые. Джордж собрал, что осталось от нее, и повез домой. Она становится все большим и большим бременем для Джорджа.

— В каком смысле?

— Морально и финансово. Она не платит по счетам, конечно, насколько я помню, ну да это ладно. Ты, друг, живи и давай жить другим. Но когда речь заходит о том, чтобы вытягивать из него все больше и больше денег, — это уже слишком.

— А она этим занимается?

— А как же. Сегодня она позвала его на обед — я была в это время у парикмахерши — и внезапно попросила пять тысяч долларов. У нас нет таких денег под рукой. Банк — единственное место, где их можно достать. Так он хотел получить мою подпись для займа. Но я сказала «нет».