Сын Флетча - Макдональд Грегори - Страница 12

Флетч набирал домашний номер Энди Систа в Виргинии, а перед его мысленным взором проплывала Калифорния, образы друзей, которых он помнил и любил.

Как там они сейчас?

Энди взял трубку после первого гудка.

– Слушаю?

– Энди, что с Калифорнией?

– Подземные толчки. То ли нарастающие, то ли затухающие. Эти сейсмологи говорят на каком-то непонятном мне жаргоне.

– Разрушения большие?

– Вышли из строя многие коммуникационные системы. Поэтому мы ничего не знаем. Толчки начались час тому назад. А где вы находитесь?

– На ферме. И звоню я не из-за Калифорнии.

– Это хорошо, – голос у Энди был грустный. Совсем не такой, как обычно. – Задайте вопрос, на который я могу ответить.

– Энди, ты, похоже, не в себе.

– У меня все хорошо.

– С чего ты такой раздражительный?

– У меня полный порядок.

Отдав многие годы газетам да еще написав книгу, Флетч упорствовал во мнении, что будущее не за электронными средствами массовой информации. Однако, дабы отделаться от части денег (он так и не смог убедить себя, что честно их заслужил), он вложил их в развивающуюся информационную компанию, называющуюся «Глоубел кейбл ньюс».

В свой последний визит в штаб-квартиру компании, три года назад, он выяснил, что после переезда из Вашингтона в виргинскую глубинку площадь занимаемых ее сотрудниками помещений существенно увеличилась. Помимо студий, в просторных залах тянулись ряды рабочих станций, перед дисплеями которых сидели сосредоточенные молодые люди. Появились целые отделы врачей, работающих журналистами, юристов, работающих журналистами, докторов различных наук, работающих журналистами, спортсменов, работающих журналистами. Друг с другом они, похоже, не разговаривали. Везде висели таблички «НЕ КУРИТЬ», никто не сплевывал жевательный табак или жвачку на пол. Штаб-квартира напоминала оздоровительный курорт, с тренерами, гандбольными площадками, пятидесятиметровым плавательным бассейном, саунами, массажными и тренажерными залами. Одна лишь автостоянка занимала многие акры.

В бытность журналистом Флетч работал в отделе городских новостей (хотя и старался бывать там как можно реже), располагавшемся в здании, которое он полагал достаточно большим, в деловой части города в окружении баров, театров, ресторанов, полицейских участков. Редко кто из журналистов мог похвастать ученым званием. Их достоинства заключались в быстрых ногах, громких голосах, полном пренебрежении к теориям, гипотезам, направлениям и статистическим данным. Они руководствовались лишь одной целью: найти и опубликовать факты сегодняшней истории. Они жили в городе, ездили на автобусах, в подземке, сидели в барах, отирались в полицейских участках, больницах, в суде, законодательном собрании. Они могли очаровать судью, чтобы получить эксклюзивную информацию. Они страстно любили и ненавидели друг друга.

Новости в те дни состояли на девяносто пять процентов из конкретики, трех процентов фантазии и двух – рассуждений.

Метод экстраполяции еще не нашел широкого применения во многих сферах жизни, а потому читатели могли легко уяснить суть газетных публикаций.

Когда Флетч звонил в «Глоубел кейбл ньюс», дабы что-то сообщить, что-то узнать или с каким-то предложением, ему всегда отвечали: «Да, мистер Флетчер». Что бы он ни сказал, ответ следовал один: «Да, мистер Флетчер». Поэтому звонить в «Глоубел кейбл ньюс» Флетч не любил. Так же, как и бывать в штаб-квартире компании. Ему не нравилось положение, когда его слушали лишь потому, что он являлся фактическим хозяином ГКН, владея контрольным пакетом акций.

Поэтому он распорядился, что в случае его звонка только один человек может отвечать ему: «Да, мистер Флетчер».

Энди Сист.

– Да, мистер Флетчер?

– Энди, мне нужна помощь. Прежде всего надо найти одну женщину. Зовут ее Кристел Фаони. – Он продиктовал имя и фамилию по буквам. – Когда-то она работала в газетах, насколько я знаю, замуж она не выходила. Вроде бы у нее есть сын по имени Джон, которого она воспитывала сама. Мне сказали, что сейчас ей принадлежат пять радиостанций в Индиане. Кажется, у нее дом в Блумингтоне. В данный момент она пребывает в санатории, худеет, оборвав все контакты с окружающим миром. Где – не знаю.

– Эф-а-о-эн-и.

– Да.

– Необычная фамилия.

– Судя по всему.

– Негаснущий огонь давней любви?

– Скорее, искорка.

– Зачем вам понадобился я? Вы можете узнать все, что вас интересует…

– Потому что в данный момент я не располагаю возможностью звонить куда-то еще, – оборвал его Флетч. Его не смущала мысль о том, что Энди подумает: «Старина Флетч совсем обленился». – Я хотел бы увидеться, хотя бы поговорить с Фаони в ближайшие дни. Выясни, где она Какие у нее планы. Действительно ли она ни с кем не желает общаться. Разумеется, когда найдешь ее.

– Хорошо.

– Далее, несколько преступников вчера сбежали из федеральной тюрьмы в Томастоне, штат Кентукки.

– Да. Двое.

– Двое?

– Я пытаюсь вспомнить прошедший у нас сюжет. Разумеется, «Глоубел кейбл ньюс» подробно информировала о случившемся своих зрителей.

– Энди, ты знаешь, что у меня на ферме нет кабельного телевидения.

– Знаю.

– Кабельное телевидение первоначально создавалось для сельских районов. Но потом воротилы вашего бизнеса сообразили, что гораздо проще и прибыльнее протянуть кабель в городские квартиры. Так что у нас его как не было, так и нет.

– Вы вроде бы мне это уже говорили.

– Не меньше тысячи раз.

– Тысяча триста пять раз. Кстати, в прибыли остаетесь вы, мистер Флетчер.

– Продолжай. Расскажи мне, сколь мне это выгодно. Тем более что я не такой уж поклонник телевидения. И вот что еще. Насколько мне известно, сбежало четверо. «А осталось из них трое», – добавил он про себя. – Я хочу знать все, что только возможно, о каждом из них.

– Вы готовите какой-то материал, мистер Флетчер? Я хочу сказать, для ГКН?

– Возможно.

– Вам операторы нужны?

– Нет. Еще нет. При побеге никто не пострадал?

– М-м-м. Вроде бы нет. Хотите, чтобы я порылся в памяти моего компьютера?

– Нет. Сейчас у меня нет времени. Мне надо позвонить еще в одно место.

– Извините, что не обратил особого внимания на это происшествие. Прошлым вечером мы… э…

Флетч терпеливо ждал.

– Будешь ты продолжать или нет?

– Ездили в Вашингтон на концерт.

– То есть вернулись поздно.

– Знаете, что показалось мне странным?

– Скажи мне. – Флетч глянул на часы.

– В первом отделении играл большой оркестр, вы понимаете, как в сороковых годах. А во втором – рок-группа, как в шестидесятых.

– Эклектика.

– У меня все перепуталось. До головной боли.

Что Флетч ценил в Энди, так это его нелюбовь к тем, кто стремился скрестить ужа и ежа.

– Тебе надо идти в ногу с жизнью, дружище.

– Что-нибудь еще? Мне пора на работу.

– Что такое Клан?

– Какой?

– Полагаю, это логичный вопрос.

– Мистер Флетчер, я же говорил вам, что вчера вечером мои уши подверглись шумовой атаке, от которой я еще не отошел.

– Я знаю, Энди. В виргинской глубинке ты ведешь спокойную, размеренную жизнь.

– Это действительно вопрос? Я должен что-то выяснить о каком-то Клане?

– Точно пока сказать не могу. Но мой вопрос не вызвал у тебя никаких ассоциаций?

– Может ли человек заболеть от шума? На ужин мы ели мясо, фаршированное орехами, с жареным рисом в таиландском ресторане. Не от еды же я так плохо себя чувствую?

– Кто знает. Орешки на всех действуют по-разному. Я позвоню тебе на работу. Не пытайся связаться со мной.

– Привет, Этна. Если вас не затруднит, соедините меня с шерифом.

– Доброе утро, мистер Флетчер. На ферме все в порядке? Вы пережили этот ужасный ливень?

– Все в полном ажуре, Этна. Мы бодры, как боксер после десятого раунда.

Флетч не один раз задавался вопросом, знает ли секретарь шерифа голоса всех жителей округа. Однажды, узнав женский голос, Этна отправила патрульные машины на одну из отдаленных ферм. И именно благодаря ей та женщина осталась в живых. У нее к тому же был абсолютный слух. Она солировала в лучшем баптистском хоре округа.