Сознавайтесь, Флетч! - Макдональд Грегори - Страница 11

— Это уж точно.

— Вот пусть они и катятся к чертовой матери. Я уведомлю их, когда найду для этого время.

— Значит, вы хотите, чтобы я перекрасил его в черный цвет?

— Я не хочу. Но другого выхода нет.

— Когда он вам нужен?

— Немедленно. Я уже опаздываю на работу.

— Сегодня уже ничего не выйдет. Завтра с утра.

— Ладно. Раз уж вы говорите, что раньше никак нельзя.

— Вы собираетесь поехать в Бюро регистрации?

— Я собираюсь на работу. А Бюро регистрации подождет, пока у меня появится для него время.

— Ладно. Я вас понял. Мы перекрашиваем автофургон. Вы сообщаете об этом в Бюро регистрации.

— Чертовы подростки, — все еще кипел Флетч. — Извращенцы.

— Если вас остановят, не говорите, где вы перекрашивали фургон.

— Чтоб они сдохли, — подвел черту Флетч.

Глава 12

Флетч ждал, пока кабина лифта со скрипом и лязганьем поднимется на шестой этаж.

Открылась дверь квартиры 6А. Появился карликовый пудель, за ним — поводок и женщина. Хотя часы показывали лишь половину второго, чувствовалось, что женщина уже изрядно набралась. Пока Флетч держал раскрытой дверь лифта, она копалась в сумочке в поисках ключа. Пудель с интересом разглядывал Флетча. Убедившись, что ключ при ней, женщина с треском захлопнула дверь квартиры.

— Смотрите под ноги, — предупредил Флетч.

Женщина, однако, все равно едва не упала, споткнувшись о порожек перед кабиной лифта, Флетч нажал кнопку «I». Они поплыли вниз.

— Вы поселились в квартире Барта? — спросила женщина.

— Да. Моя фамилия — Флетчер.

Как могло случиться, что женщина ничего не слышала об убийстве? Впрочем, чего требовать от алкоголички.

Флетч погладил собаку.

— А когда уехал Барт? — любопытство женщины, похоже, не знало границ.

— В субботу. Или воскресенье. Он поживет в моем доме в Италии.

— О, — отреагировала женщина.

Как же она будет выгуливать собаку, гадал Флетч.

— Это невозможно.

— Что? — не понял Флетч.

— Я видела Барта во вторник.

— Неужели?

— Во вторник вечером. В баре на этой улице. Называется он «Снегирь».

— В какое время?

Она пожала плечами.

— Ближе к вечеру. В шесть часов.

— Вы уверены, что это было во вторник?

— Он был в твидовом пиджаке спортивного покроя. То есть шел он не с работы. Странно, подумала я. С ним была симпатичная женщина.

— Как она выглядела?

— Симпатичная. Молодая.

Кабина лифта остановилась.

Флетч распахнул дверь.

— Вы в этом уверены?

— Я люблю Барта, — она протиснулась мимо него.

Задумавшись, Флетч наблюдал, как нетвердой походкой женщина идет по холлу. Догнал он ее у самой двери. Взялся за ручку, чтобы открыть ее.

— Вы говорили с Бартом во вторник вечером?

— Нет. Я ненавижу этого сукиного сына.

Вслед за женщиной Флетч вышел на улицу.

— У вас очаровательная собака.

— О, я ее обожаю. Миньон. Ты у нас красавчик, не так ли?

На тротуаре она подала Флетчу затянутую в перчатку руку.

— Я Джоан Уинслоу. Загляните ко мне как-нибудь. Пропустим по рюмочке.

— Благодарю вас. Обязательно, — пообещал Флетч.

Глава 13

— А вот и грозная пресса, — Флетч встал, протягивая руку.

Джек Сандерс опоздал на пятнадцать минут. Флетч, собственно, и не ожидал, что его босс прибудет вовремя, поэтому предусмотрительно заказал «мартини» с водкой, который и потягивал маленькими глоточками. Через окно он видел детектива в штатском, маящегося в переулке. Солнце то появлялось, то исчезало за быстро бегущими облаками, и детектив или щурился от ярких лучей, или уходил в тень. Флетч даже подумал, а не пригласить ли бедолагу к столу.

— Извини, что припозднился, — Джек Сандерс пожал протянутую руку. — Моя жена защемила ресницы дверцей холодильника.

— Репортер всегда может опоздать, потому что твердо знает — именно его появление знаменует свершение события, — они сели. — Как обычно, джин?

Джек заказал «мартини».

Если Сандерс и изменился, то лишь в мелочах. Очки стали толще, волосы песочного цвета — реже. Да живот чуть больше нависал теперь над поясом.

— За прежние времена, — поднял бокал Джек.

— За конец света, — предложил Флетч свой тост. — Это будет потрясающая история.

Они поговорили о новой работе Джека, о его жизни в Бостоне, вспомнили былые деньки в «Чикаго пост». Заказали по второму бокалу.

— Да, порезвились мы вволю, — мечтательно улыбнулся Сандерс. — Помнишь, как ты разделался с начальником налогового управления. В виновности его сомнений не было. Дело передали в суд. И не смогли представить доказательств его вины, потому что все доказательства были у жены, а вызвать ее свидетельницей не представлялось возможным. Показания жен не принимаются во внимание, даже если они живут отдельно.

— И газета не слишком уж издевалась над бессилием окружного прокурора. Проявляла предельную деликатность, как мог бы сказать этот Флинн.

— Ответственность журналиста, Флетч. Вот что самое главное. Когда же ты это уяснишь?

— Паршивая подготовка процесса, — возразил Флетч. — Я не сделал ничего такого, что оказалось бы не по силам любому фэбээровцу.

— А как, собственно, ты получил ту информацию?

— Не имею права говорить.

— Перестань, я уже не твой босс.

— А вдруг ты им еще станешь.

— Надеюсь на это. Слушай, мы не в Иллинойсе, этот парень в тюрьме…

— С какой стати я должен раскрывать тебе свои методы? Твои отчеты о ходе судебного процесса ничем не отличались от прочих.

— Но когда ты принес статью, я ее напечатал.

— Да, напечатал. Разумеется, напечатал. Полагаешь, я должен благодарить тебя? Ты получил премию, а потом долго говорил о коллективных усилиях.

— Я же дал тебе наградной знак. На десять или пятнадцать минут. Я помню, как передавал его из рук в руки.

— А я помню, как ты забрал его обратно.

— Тебе стыдно. Ты стыдишься того, что сделал.

— Я получил нужные материалы.

— Ты стыдишься тех средств, к которым прибегнул, чтобы получить их. Поэтому ничего не говоришь мне.

— Немного стыжусь.

— Как ты их получил?

— Насыпал сахара в топливный бак машины его жены и поехал следом. Когда двигатель заглох, остановился, чтобы помочь ей. Поднял капот, осмотрел свечи, предложил ей еще раз завести двигатель. Ничего не получилось.

— Забавно.

— Отвез ее домой. Было уже восемь вечера. Она пригласила меня на чашечку кофе.

— Ты соблазнил ее.

— Ну зачем такие слова? Наша дружба крепла с каждой минутой и перешла в любовь.

— Как она в постели?

— Надо отметить, в ласках она не искушена, довольно фригидна.

— О Боже, ты пойдешь на что угодно ради статьи.

— У нее были свои плюсы. Чуть пониже подбородка.

— Я уверен, ты сказал ей, что работаешь в газете.

— Кажется, я упомянул, что продаю кондиционеры. Понятия не имею, с чего я это ляпнул. Наверное потому, что из каждого ее отверстия веяло холодом.

— Но ты их затыкал, — от смеха из глаз Джека покатились слезы. — Затыкал, затыкал и затыкал.

— Видишь ли, дама шантажировала своего мужа, а уж тот запускал руку в карман государства. А в свидетельницы она не годилась, потому что по закону оставалась его женой. Что она, по-твоему, заслуживала?

— Но я все-таки не пойму, как ты добился желаемого результата.

— Ну, мы вместе отправились в путешествие. В Неваду. И в мгновение ока милашку развели.

— Да, я помню представленный тобой расходный счет. Хорошо помню. Начальник финансового отдела едва не снял с меня скальп живьем. Ты хочешь сказать, что «Чикаго пост» заплатила за чей-то развод?

— В общем-то, да. Но зато она получила возможность выступить на суде как свидетельница обвинения.

— Умора, да и только. Если бы они знали.

— Но я же все указал в счете. Оплата юридических услуг во время путешествия.