Карнавал Флетча - Макдональд Грегори - Страница 36

– Я нарвался на разъяренного козла.

Она чуть улыбнулась.

Джоан выглядела лучше, чем в субботнее утро. Лицо загорело, глаза прояснились. Никаких следов косметики. Да и волосы за последние четыре дня не получали должного внимания.

– Как мило с вашей стороны найти меня. Я доставила вам много хлопот?

– Я волновался из-за вас. Меня накалывали с обедом, но с завтраком – никогда.

– Я, конечно, подвела вас.

– Ничего, я все равно позавтракал.

– Хорошо, – Джоан смотрела в свою чашку.

– Здесь отличная еда.

– Правда? Мне тоже нравится.

– Готовят тут превосходно. Вы моете посуду в этом заведении?

– Да.

– Мне казалось, вы понятия не имеете, как это делается.

– Большого умения тут не нужно, – она показала ему свои руки. – Красивы, не так ли? – руки были красные, со сморщенной кожей.

– Они выглядят честными.

Джоан положила руки себе на колени.

– Я чувствую себя школьницей, которую поймали играющей в хоккей.

– Я рад тому, что вижу вас живой.

– Те вопросы, которые я могла бы задать вам относительно смерти Алана, – она взглянула в лицо Флетчу, затем – на его шрам на шее, наконец – на свои колени. – У меня их больше нет. Деньги...

– Я готов все объяснить.

На самом деле в голову Флетча закралась мысль о том, что Джоан пытается заключить с ним какую-то сделку.

– Нет нужды. Мне известно все, что я хочу знать. Я бросилась за вами в Бразилию из чувства долга, – она помолчала, потом добавила. – Да, чувства долга.

Флетч отодвинул пустую тарелку. Подумал о том, что мыть ее будет Джоан.

И сидел молча, глядя на океан. Ждал, пока Джоан поймет, что он не намерен задавать ей вопросы.

– В то утро, субботнее утро, расставшись с вами, я пошла пешком к своему отелю. Вы сказали мне такое, чего я никогда не слышала раньше. И я разозлилась, как никогда.

Внезапно до меня дошло, что вот я, взрослая женщина, иду одна, солнечным утром, вся в слезах, только потому, что кто-то украл мои заколки. Мои кольца с розовым жемчугом! Маленькие пластмассовые карточки с моим именем на них!

– А также бесценные фотографии вашего мужа Алана и вашей дочери Джулии, – добавил Флетч.

– Да, мысль эта глубоко взволновала меня. Но я поняла, какая же я эгоистка. Была. Есть. Вокруг меня вертелись маленькие худые оборвыши, протягивали руки, что-то шептали. Я отмахивалась от них и сквозь зубы цедила: «О, отстаньте от меня!» Разве они не понимали, что я осталась без нескольких алмазов, кредитных карточек, ничтожной для меня суммы денег? Как они смели приставать ко мне в семь утра, просить денег на еду?

Вот тут я по-настоящему рассердилась на себя. Закормленная сучка. Всю ночь плакалась перед ночным портье отеля. С восходом солнца прибежала плакаться к вам. А вот теперь отмахиваюсь от голодных детей.

Джоан Коллинз потеряла несколько заколок.

Флетч маленькими глотками пил кофе.

– Потом мне в голову пришла другая мысль, вызванная тем, что сказали вы при нашей встрече, – ее указательный палец скользил по трещине в деревянном столике. – Я же обрела свободу. Меня лишили всего того, что удостоверяло мою личность. Украли мои кредитные карточки, мой паспорт. Я перестала существовать как Джоан Коллинз Стэнуик. По крайней мере, сразу я не могла этого доказать. Я не могла подойти к кому-то, войти в магазин или куда-то еще и сказать: «Я – Джоан Коллинз Стэнуик». Во всяком случае, на слово мне бы никто не поверил. Я стала обычным человеком, с руками, ногами, головой.

Мысль эта мне понравилась. Внезапно я поняла, что не так уж плохо идти по свету налегке, безо всякого багажа.

Из кухни на них уставился высокий, стройный мужчина. Он переводил взгляд с Флетча на Джоан, снова на Флетча, на его лице отражалось недовольство.

– Вы все равно Джоан Коллинз Стэнуик, – напомнил Флетч.

– О, я знаю. Но, впервые в моей жизни, это не имело особого значения. Я поняла, что это совсем и неважно.

Но и тут Флетч воздержался от вопросов.

– Когда я добралась до отеля «Жангада», у парад ного входа стоял туристский автобус. Я не знала, куда он направляется. Я присоединилась к экскурсантам, женщинам в коротких шелковых платьях, мужчинам в шортах, и влезла в автобус. У меня не спросили ни билета, ни денег. Очевидно, решили, что я вхожу в эту группу туристов из отеля «Жангада». Я ехала «зайцем».

Флетч улыбнулся.

– Здесь автобус остановился на ленч. Я не стала есть. Я не могла заплатить за еду. Представляете себе? Такого со мной еще не было! Я погуляла по берегу. Автобус уехал без меня.

Я размышляла над тем, кто же я на самом деле. Какой была. Какой стала. Смогу ли прожить целый день без денег, без кредитных карточек, без документов, удостоверяющих личность? Какой будет моя жизнь, если я не смогу достать что-то из моей сумочки и сказать: «Я такая-то, а теперь сделайте, пожалуйста, то, о чем я прошу, дайте мне...» – Джоан улыбнулась сама себе. – Начало смеркаться. Я зашла в ресторан и пообедала. Я сидела вон там, – она указала на столик у двери. – Расплатиться я не могла. Поэтому отправилась на кухню и перемыла всю посуду.

– Для вас это забава?

– Это труднее, чем теннис. Я мечтаю о массаже. Господи, а вчера вечером мне так хотелось выпить «мартини», – она пожала плечами. – Я не могу понять ни слова на местном языке. Он такой мягкий, такой плавный.

Высокий мужчина, вытирая руки о фартук, направился к ним.

Лицо Джоан светилось счастьем.

– В тот день в ресторан зашла хорошо одетая пара. Я думаю, немцы. Их привез шофер в униформе, на «мерседесе». Я мыла грязные тарелки и невольно поглядывала на нее. Сердилась, потому что она только поковырялась в еде. Конечно, я ее понимала. За фигурой надо следить...

Мужчина остановился за спиной Джоан, пристально посмотрел на Флетча. Положил руку ей на плечо. Она коснулась его руки своей.

– Флетч, это Клаудиу.

– Добрый день, Клаудиу.

Флетч привстал и они пожали друг другу руки.

– Кажется, Клаудиу – владелец этого ресторана, – пояснила Джоан. – Во всяком случае, ведет себя, как владелец. Впрочем, он ведет себя так, словно ему принадлежит весь мир. Должно быть, это характерно для бразильских мужчин.

Убедившись, что Джоан не грозит опасность и, похоже, не зная английского, Клаудиу погладил Джоан по щеке и удалился на кухню.

– Вы останетесь здесь навсегда? – спросил Флетч. – Вы решили выбрать карьеру посудомойки?

– О нет. Разумеется, нет. Я люблю Джулию. Люблю отца. Я должна вернуться. На мне лежит немалая ответственность. Перед «Коллинз Авиейшн». И никто лучше меня не собирает пожертвования для «Симфонического общества».

Флетч положил на стол бумажный пакет.

– Просто оставьте меня в покое на какое-то время, – продолжала Джоан. – Позвольте ненадолго забыть, что я мать, дочь, что я Джоан Коллинз Стэнуик. Не напоминайте мне об этом.

– Как скажете, – Флетч подтолкнул к ней пакет.

– Что это? – спросила Джоан.

– Деньги, которые я привозил вам в субботу, плюс мой выигрыш в покер. Они понадобятся вам, когда вы захотите вернуться к нормальной жизни, – она заглянула в пакет. – Этого хватит, чтобы вернуться в Рио, оплатить счет в отеле за несколько дней и телекс в Калифорнию.

– Как славно.

– Сползти в бедность легко, – назидательно заметил Флетч, – выкарабкаться из нее – куда сложнее.

Она взяла Флетча за руку.

– Откуда вы это знаете?

– Народная мудрость, – пожал плечами Флетч. – Кстати, у вас должен быть ключ от вашего номера в отеле «Жангада».

– Должен. Наверное, он в кармане брючного костюма, в котором я приехала сюда.

– Принесите его мне. Я выпишу вас из отеля, а вещи отнесу в камеру хранения. Вы заберете их, когда они вам понадобятся.

– Конечно, понадобятся. Я в этом уверена.

Пока Флетч расплачивался с официантом, Джоан рассказывала ему, как хорошо купаться в океане, какое жаркое тут солнце, как ей нравится запах рыбы, какие странные звуки слышатся ночью.