Железная звезда - Сильверберг Роберт - Страница 18

Командир звездолета Див Харскин как раз усаживался в свое кресло в рубке, когда раздался голос Сноллгрена, наблюдателя первого ранга.

— Шеф? Это Сноллгрен. Слышите меня?

— Говори, дружище,— отозвался капитан.— Что случилось?

— Этот корабль с Ригеля... который мы вчера видели. Я сейчас вновь обнаружил его. В десяти световых секундах по правому борту. Ставлю кредитку против дохлой камбалы, он выходит на орбиту вокруг Фейсолта.

Харскин сжал ручки кресла.

— Ты уверен, что они направляются не на Фафнир? Какова глубина восприятия?

— А-один. Этот корабль летит туда же, куда и мы, шеф.

— Пожалуй, могло быть и хуже,— вздохнул Харскин и включил общую связь.— Господа, наша задача несколько усложнилась. Наблюдатель Сноллгрен обнаружил, что курс звездолета с Ригеля лежит к Фейсолту, то есть, возможно, у них возникла идея, аналогичная нашей. Что ж, пусть это будет проверкой нашего характера. У нас есть шанс вырвать фафнир прямо у них из-под носа.

— А почему бы просто не разложить ригелиан на молекулы? — раздался чей-то голос.— Они наши враги, не так ли?

Харскин узнал голос Лифмана, превосходного лингвиста, но абсолютного невежды по части межзвездной этики. Ему даже не пришлось отвечать. Вмешался Ромос, военный атташе.

— Это нейтральная система, Лифман,— прохрипел он — Военные действия между Землей и Ригелем временно прекращены, пока не закончатся переговоры с торфами. Когда-нибудь вы наконец поймете, что и война имеет свои законы чести.

Капитан Харскин улыбнулся. У него подобралась отличная команда. Возможно, каждый из них слишком узкий специалист, но всем вместе по плечу любые задачи. А присутствие ригелиан создаст немало дополнительных трудностей. Что же, капитан Харскин обожал их преодолевать.

Под ногами ровно гудели двигатели. Да, капитан мог гордиться своей командой. Звездолет вошел в смертоносную атмосферу Фейсолта, плавно снижаясь по широким спиралям. Ригелиане летели следом. В ожидании посадки Харскин откинулся в кресле, практически не ощущая перегрузки.

Фейсолт представлял собой голые скалы, если не считать океаны плавиковой кислоты и водородную атмосферу. Малопривлекательная планета.

Надев скафандры, земляне сбросили трап, быстро поставили купол и надули его воздухом, пригодным для дыхания.

— Домишко вдали от дома,— заметил Харскин.

Биохимик Карвер бросил недобрый взгляд на неспокойную гладь плавиковой кислоты.

— Чудная планета! Благо наш аквариум не из стекла. Предупредите людей, капитан, чтобы они с особой осторожностью пользовались воздушным шлюзом. Если кислород вырвется в здешнюю атмосферу, возникнет такой смерч, что нам придется наблюдать за ним с тысячефутовой высоты.

Харскин кивнул.

— Да, война — удовольствие маленькое.

Он посмотрел на мрачное небо. Широкий красный диск Фафнира светился лишь в миллионе миль от них. Довершало картину сияние голубой звезды, вокруг которой обращались обе планеты, а вся система являла собой аккуратный равносторонний треугольник, неспешно огибающий огромный Антарес.

Появился Сноллгрен. Остроглазый наблюдатель оставался на корабле и, похоже, расстояние до купола, несмотря на полуторную силу тяжести на Фейсолте, преодолел бегом.

— Что случилось? — спросил Харскин. Сноллгрен откинул шлем скафандра и глубоко вдохнул насыщенный кислородом воздух купола.

— Ригелиане! Они сели. Я видел их на орбите.

— Где?

— По моим расчетам, в пятистах милях к западу. Наверняка на этом же континенте.

Харскин взглянул на хронометр, впаянный в запястье скафандра Сноллгрена.

— Дадим им час на разбивку лагеря. Затем свяжемся с ними.

Капитана звездолета ригелиан звали Четырнадцатый-Бессмертный. На галактическом языке он говорил отрывисто, с лающими интонациями, связанными, как полагал Харскин, с его медведеподобными предками.

— Какое совпадение, капитан Харскин. Мы оба оказались здесь практически одновременно. Неисповедимы пути направляющих сил.

— Это точно,— ответил Харскин. Он смотрел на зажатый в руке микрофон и жалел, что у него нет видеоэкрана и он не может видеть самодовольное выражение на волосатой физиономии ригелианина. Очевидно, кто-то перехватил секретный приказ, направленный Харскину, внимательно изучил его содержание и лишь потом передал получателю.

В мезжвездных войнах совпадений не бывало. Ригелиане прилетели сюда только потому, что узнали о намерениях землян.

— Перед нами сложная этическая проблема,— продолжил Четырнадцатый-Бессмертный.— Мы оба прибыли с одной целью — на переговоры с гнорфами о торговых правах. Теперь... э-э... кто-то из нас должен первым связаться с ними.

— Вероятно,— ответил Харскин,— корабль, первым опустившийся на Фейсолт, имеет право быть первым и на Фафнире.

— Нас это устроит,— согласился ригелианин.

— Тогда мы взлетаем немедленно. Раз «Пеккэбл» оказался на Фейсолте по меньшей мере на полчаса раньше вас, значит, мы можем первыми вступить в контакт с гнорфами.

— Однако,— удивился Четырнадцатый-Бессмертный. — Как вы высчитали, что прибыли раньше нас? Наши приборы зафиксировали обратное.

Харскин чуть не взорвался от возмущения, но успел взять себя в руки.

— Это невозможно! — воскликнул он.

— О? Сообщите, пожалуйста, время вашей посадки, соотнесенное с абсолютным галактическим.

— Мы сели...— Харскин осекся на полуслове.— Нет. Сначала скажите мне, когда вы опустились на Фейсолт, а потом я сообщу вам время нашей посадки.

— Едва ли это будет справедливо,— возразил ригелианин.— Можем ли мы быть уверенными, что вы не измените время вашей посадки, чтобы утвердить свой приоритет?

— А как же мы узнаем...

— Так не пойдет...— прервал его Четырнадцатый-Бессмергный.— Ни один из нас не пропустит вперед другого.

Пожав плечами, Харскин не мог не согласиться с инопланетянином. Ригелиане никогда не признали бы, что «Пеккэбл» первым коснулся поверхности Фейсолта, хотя так оно и было на самом деле. В действие вступали законы относительности.

В отсутствие беспристрастного стороннего наблюдателя слово Четырнадцатого-Бессмертного имело такой же вес, как и его собственное. Доказать, что ригелианин лжет, не представлялось возможным. Следовательно, он не лгал.

— Хорошо,—смирился Харскин —Тут мы зашли в тупик Давайте вместе вылетим на Фафнир, и пусть они сами сделают выбор.

— Согласны,— после долгой паузы ответил Четырнадцатый-Бессмертный.— Разумеется, необходимо уважать права нейтральных звездных систем.

— Разумеется. И пока эта система не приняла окончательного решения, мы также сохраняем нейтралитет. Вы помните об этом?

— Естественно,— ответил ригелианин.

«Да,— вздохнул Харскин,— найденный компромисс нельзя признать удовлетворительным».

Но другого пока не предвиделось.

Война между Землей и Ригелем велась по очень строгим правилам, согласно которым звездная система считалась нейтральной до тех пор, пока большинство планет с разумной жизнью не принимало ту или иную сторону.

В случае Антареса большинство состояло из одного голоса. Одиннадцать самых разнообразных планет обращались вокруг гигантской красной звезды, но лишь на Фафнире возникла цивилизация. Гнорфы, двуногие гуманоиды, представляли собой классическую форму разумных существ. Земляне вели свой род от обезьяноподобных предков, древние ригелиане напоминали земных медведей. На Фафнире эволюция пошла другим путем: прямые и бесхвостые, гнорфы тем не менее были ближе к рептилиям. Условия на Фафнире не благоприятствовали жизни млекопитающих организмов.

Харскин задумчиво смотрел на обзорный экран, где медленно разрастались кроваво-красные моря Фафнира. Он не видел ригелианского звездолета, но понимал, что тот где-то неподалеку, и отметил про себя, что надо сообщить в Управление по разведке о перехвате секретного приказа верховного командования.

Это была странная война, в которой сражение велось с помощью бумаг, а не оружия. Но состязание в силе между галактическими цивилизациями давно кануло в Лету: изобретение антиэкранов, впитывающих в себя каждый мегаватт освобожденной энергии с тем, чтобы отразить ее обратно с утроенной интенсивностью, быстро положило конец прямым боевым действиям.