Миры Империума - Лаумер Джон Кейт (Кит) - Страница 19

Я ерзал на сиденье, стараясь найти более удобную позу. Опять ныли не до конца зажившие раны на шее и в боку. В голове прокручивались обрывки бесконечных инструктажей последних десяти дней. Имперская разведка не смогла собрать о маршале Баярде столько материала, сколько требовалось, но и собранного оказалось больше, нежели я мог усвоить. Оставалось надеяться на сеансы гипноза. Каждую ночь в течение недели меня подвергали им вместо обычного сна. По заверениям инструкторов, знания, полученные на подсознательном уровне, непременно всплывут в памяти в нужный момент.

Баярд представлял загадку даже для обитателей его линии. На людях его видели крайне редко. В основном широкие массы лицезрели образ диктатора посредством — как выражались озадаченные парни из разведки — «некоего рода аппарата для передачи электрических изображений». Я пробовал объяснить, что в моем мире телевидение — привычная вещь. Они меня так и не поняли.

Последние трое суток мне давали хорошенько выспаться по ночам, а днем часами приводили в порядок мое тело. Благодаря тщательно спланированной физической подготовке раны быстро затягивались, и в плане здоровья я уже вполне мог приступать к выполнению рискованного задания. Перегрузок не выдерживали мои бедные мозги. В итоге предстоящие трудности стали казаться мне счастливым избавлением от десятидневного кошмара. Наставлениями я пресытился и жаждал лишь одного — свободы действий.

Пальцы привычно нащупали детали экипировки. Военный мундир мне сшили по образцу, заимствованному с официального портрета Баярда. Мы располагали его изображением только до пояса и долго ломали головы относительно цвета и фасона брюк. Я внес предложение воспользоваться стандартом, известным мне в моем мире, и дополнить форму оливковыми галифе из плотного сукна. Также по моему настоянию мы не стали воспроизводить ленты и ордена с фотографии. Вряд ли он расхаживал в них по частным апартаментам в неофициальной обстановке. Из тех же соображений я не стал туго застегивать ворот и расслабил узел галстука.

Меня держали на диете из постных бифштексов, чтобы лицо немного поопало. Парикмахер утром и вечером делал энергичный массаж головы и не разрешал мне мыть ее, стимулируя быстрый рост волос и придавая моей внешности взлохмаченный туземный вид диктатора с портрета.

К ремню крепился миниатюрный карман с передатчиком. Мы сочли разумным не тратить усилий на маскировку и поместить его на виду. Микрофон вшили в тяжелый позумент на отвороте кителя. Бумажник распирала толстая пачка банкнот НДГ.

Я осторожно подвигал правой рукой. Вдоль предплечья напряглась скрытая пружина. Стоит мне определенным образом шевельнуть запястьем, в ладонь скользнет мое оружие самообороны. Крохотное устройство представляло собой чудо смертоносной компактности. По форме его легко спутать с обточенным водой камнем-голышом неправильной формы, серым и гладким. На земле такой и не заметишь — крайне полезное свойство на случай всяких непредвиденных ситуаций.

Стрелял чудо-пистолет не пулями. Внутри его от скрытого ствола, выполненного из прочного сплава, до маленькой полости со сжиженным газом спиралью вился канал толщиной в волос. Газ служил одновременно и выталкивающим зарядом и поражающим элементом. При надавливании на определенную точку, никак не выделяющуюся на поверхности оружия, из ствола вылетала микроскопическая капля. Покинув тесную капсулу, она с убийственной скоростью летела к цели и мгновенно расширялась примерно до кубического фута. Эдакий почти бесшумный взрыв, способный продырявить броню в четверть дюйма и насмерть поразить человека с десяти футов. Именно такое оружие мне и требовалось — неприметное, тихое и отлично подходящее для ближнего боя. В результате упорных тренировок механическая кобура с пружиной сделалась едва ли не частью руки.

Я часами отрабатывал необходимое движение во время лекций, еды и даже лежа в постели. К мерам предосторожности всегда следует относиться со всей серьезностью, иначе... о другой мере, заключенной в полой коронке, угнездившейся на месте крайнего зуба, лучше не думать.

Каждый вечер после изнурительных занятий я отдыхал в обществе новых друзей, посещал императорский балет, театры, оперу и бойкие варьете. Мы с Барброй отужинали в полудюжине роскошных ресторанов, а после ужина гуляли при лунном свете по аллеям садов, пили кофе на заре и вели беседы. Короче, ко дню старта мной владело уже незаурядное стремление покончить с опасным делом. Я жаждал скорейшей отправки, поскольку она сулила скорейшее возвращение.

Первым этапом моего путешествия стал перелет до Северной Африки. Оттуда челнок мог доставить меня прямо в алжирский дворец. Определение точного положения апартаментов диктатора заняло у операторов уйму времени.

Геринг с группой людей из разведки проводил меня до трапа огромного биплана с пятью двигателями, немного напоминавшего то ли «Готу», то ли «Хэндли-Пейдж»[11]. Я простился, поднялся по наклонному трапу в салон, устроился в плетеном кресле и заснул едва ли не прежде, чем самолет начал выруливать на взлетно-посадочную полосу.

Проснулся я в алжирских сумерках. Биплан кружил над аэропортом, и я, стараясь разглядеть его, уткнулся носом в круглый иллюминатор. В моем мире летное поле находилось несколько западнее древнего города.

У трапа нас встречала небольшая делегация. Меня тут же препроводили на небольшое совещание, где снабдили последними инструкциями.

Выспавшись в самолете, я так и не смог уснуть ночью. Зевота стала одолевать меня уже на автомобильном сиденье по дороге к величественному особняку, аналог которого в мире ИП-два диктатор Баярд расширил и превратил в личную крепость.

Мы поднялись в лифте на верхний этаж и по узкой винтовой лестнице вскарабкались к двери, выходившей на обдуваемую ветром крышу. Меня передернуло от сонного озноба. Перед глазами стоял туман. Не испытывая особого вдохновения, я поднял голову к стальным лесам, взведенным над залитой битумом крышей. Согласно расчетам ребят из разведки, конструкция соответствовала по высоте уровню пола в апартаментах моего двойника. Мне предстояло взобраться к платформе, где техники установили миниатюрный МК-челнок. Судя по его виду, в нем едва хватало места для одного человека. Я не без содрогания прикинул способ, каким туда засунут оператора.

Все обсуждения и инструктажи остались позади, и причин тянуть время у меня не было. Без лишних проволочек я обменялся рукопожатиями с группой сопровождения и полез вверх. Влажные от росы железные ступеньки неприятно холодили руки. А если меня угораздит поскользнуться? Нечего сказать, достойное завершение проекта. И все же в жителях Империума, помимо прочего, мне нравилось отсутствие склонности к перестраховке. Они не зацикливались на безопасности, подобно нашим пугливым функционерам.

И вот, втиснутый в кресло челнока, я коротаю часы в ожидании, пока меня не высадят в квартире диктатора в сорока футах над уровнем старой крыши, и вспоминаю, как кавалеры и дамы Империума смотрели в дула автоматов. Перед моими глазами вновь возникли мертвые тела в изрешеченных пулями роскошных нарядах, вповалку лежащие на каменном полу бального зала. Затем я вспомнил бородатого налетчика, обхватившего рукоять торчащей из груди сабли, и задумался о том, сколько раз он рисковал своей жизнью, прежде чем смерть ответила на вызов. Его униформа отчасти напоминала американскую. Возможно, он и сам был американцем, надломленным, но выжившим в адской ядерной войне, из которой другая Америка не вышла победителем. Я представил себе, как десять или пятнадцать лет назад он покупал гимнастерку в каком-нибудь оживленном американском магазине военно-торговой службы, гордый новенькой золотой полоской на плече, и похвалялся ею перед невестой. По какой причине бородач не вызывал моих симпатий? Отчего вроде бы достойная восхищения, лихая отвага его оборванной команды оставляла меня равнодушным? Сложно сказать. Здесь имело место четкое различие. Люди Империума гибли, сохранив достоинство, а налетчики словно явились из моих собственных воспоминаний о той бесчеловечной войне со всеми ее ужасами и лишениями.