Будущее есть. Горизонты мечты - Завацкая Яна - Страница 41

Мы разошлись по своим делам — я лично проанализировал результаты новой серии и составил план на завтра. Потом кинул Томасу личное сообщение, в котором без всяких объяснений отказался покупать сканер.

Пришла Улька, я чмокнул ее в щечку, и она уселась рядышком. Рассказала об их игре. Она уже знает про этот исторический период больше, чем я — очень хорошая форма обучения, такие игровые проекты. В мое время их еще не было.

Тут начался видак — то есть видеоконференция по итогам трудовой недели. Подключились все двести тридцать работников нашего «колхоза».

Модератором по жребию назначили Алину Курочкину из грибного цеха. Алина огласила список вопросов, и пошло-поехало. Сначала кратко о международной обстановке, о проблеме мусорного острова в Атлантике, о столкновениях на границе с Пакистаном и о вопросе воссоединения Германии — южные земли вроде теперь могут присоединиться к остальным и войти в СССР. Мы решили от фабрики послать привет трудящимся Южной Германии и выразить готовность им помочь в борьбе. Таких изъявлений в Сети, конечно, полно — но каждый голос здесь важен. Затем о событиях в стране — усовершенствование системы распределения, обратной связи потребитель-производитель, о школьных проектах, о новом центре долголетия. Все это не заняло много времени. Наконец перешли к нашей фабрике. За неделю мы выполнили план по всем поставкам, а моркови произвели больше, чем нужно — на следующую неделю план по моркови снижается. Поговорили о том, как продвигаются дела по пищевому цеху. Несколько человек рассказали о своих научных исследованиях. Я промолчал — у меня пока конкретно говорить не о чем. Рассмотрели четыре рацпредложения и два из них тут же поручили внедрять исполнителям.

Улька сидела рядом со мной с важным видом — как же, она «участвует» в настоящем взрослом, не каком-нибудь там школьном видаке!

Я нашел взглядом Томаса. Его изображение было в пятом ряду сверху. Я укрупнил его лицо — оно казалось растерянным.

Под конец взял слово Алексеич.

— Товарищи колхозники! Тут дело такое… я принял решение покинуть пост организатора на нашей фабрике.

«У-у-у» — сказал я в точности, как Улька. Дочь быстро взглянула на меня. Разочарование и горечь, казалось, разливались по экрану. Алексеича у нас все любили. Хотя понять можно… ведь человеку скоро девяносто! Алексеич продолжал.

— Я делаю это в связи с тем, что перехожу на другую работу. Меня приняли на открывшуюся вакансию помощника организатора в первом марсианском городе Аэлита!

На сей раз экран словно бы дружно охнул. Алексеич широко улыбнулся.

— Что, удивил? Конечно, необычно для такого старого хрыча. Но знаете… — он понизил голос, — я ведь в жизни чего только не видел. Еще в первом Союзе вырос… И вы знаете, с детства, с самого раннего детства я так мечтал увидеть звезды! Побывать в Космосе. Буш побери, я шагну на чужую планету! А отправляюсь через два месяца, как раз следующий караван кораблей прибудет…

Когда Улька ложилась спать, я, как обычно, присел рядом с ней, потрепал по спутанным лунным волосам.

— Пап, — сказала она сонно, — а я знаешь, кем буду, когда вырасту?

— Кем?

— Когда я вырасту, то поеду в ФТА. Я буду агентом и подпольщицей и устрою там революцию!

— Ты устроишь, — согласился я, — в этом у меня нет ни малейшего сомнения.

Марс светил прямо в окно отраженным красноватым светом.

Через два месяца вернется Ирка.

Арнсберг, 2012

Валентин Быковский. О пользе ветеринарии.

Все имена, названия, а также физические величины адаптированы под современного Земного читателя. Секреты изобретений намеренно скрыты до получения патента.

— Владимир Алексеевич! — Машенька стояла в дверях, губы предательски подрагивали, из глаз готов хлынуть водопад. — Владимир Алексеевич, у Цесаревны никак не получается.

Симаков поднялся, снял халат с вешалки.

— Ну, пойдем, пойдем. Еще раз посмотрим на твою протеже.

Машенька Малышева, смотрительница Зоопарка, все-таки не удержалась, слезы закапали из глаз, словно сок из свежего надреза на березе.

Владимир первое время смущался, пытался успокоить, предлагал то воды, то валериану, но потом привык к машенькиным слезам и даже недоумевал иногда, откуда у девушки столько влаги, наверное, воды много пьет.

Цесаревна, полуторатонная животина с метановой планеты где-то ближе к центру Галактики, должна родить. Три года назад, когда Владимир только начал работать в Зоопарке, она тоже рожала, и вот тогда ему хотелось плакать. Никто не представлял, что происходит с любимицей всех детишек, и он, ветеринар, тоже не знал.

Цесаревна к тому времени находилась в Зоопарке лишь два месяца. В огромном стеклянном кубе, заполненном метаном, вращалась на одном из тонких концов веретенообразная восьмиметровая туша. Чуткие приборы фиксировали каждый оборот и сигнализировали о малейшем изменении, так как скорости вращения этого мегаверетена человеческий глаз не улавливал.

Это сейчас доктор Симаков спокоен и невозмутим, а когда его вызвали из-за уменьшения оборотов Цесаревны, и он примчался к метановому аквариуму в белом халате, с белым чемоданчиком, но босиком, слезы от стыда и бессилия уже готовились к решительному броску, и только боевая выучка остановила их. В бытность главным ветеринаром эскадры, в сложных боевых ситуациях, Владимир никогда не терял самообладания, а здесь растерялся и не знал, что предпринять.

— Метан не ест, — Машенька отвлекла от воспоминаний. — Обороты совсем упали, даже взглядом можно заметить.

— Скафандры готовы? — спросил Владимир.

— Конечно, конечно. Вы один пойдете? — когда с Машенькой говоришь о работе, она забывает, что можно плакать.

«Хорошая все-таки девушка. Добрая, но очень уж впечатлительная. За такой и ухаживать опасно. От пустяка нервный срыв может произойти».

— Нет. Пока никто не пойдет, — сказал Симаков, понаблюдав за Цесаревной. Повернулся к технику: — Камеры все работают? Фильтры стоят?

Прошлый раз из-за яркой вспышки единственная камера наблюдения вышла из строя, и момент родов видели только три человека: сам Владимир Алексеевич, директор и заведующая роботами-уборщиками тетя Валя.

Директор улетел со своей дочкой Анфисой за новыми животными для Зоопарка, тетя Валя уволилась, решив всю себя посвятить внукам, так что ветеринар являлся единственным свидетелем того чуда.

Да, да. Иначе как чудом события трехлетней давности Симаков не мог назвать.

Во время своего вращения Цесаревна переливалась всеми цветами радуги, огни плясали по поверхности, вытягивались, словно маленькие протуберанцы, и прятались обратно. Красотища, как сказал один из бывших сослуживцев Владимира. Зрелище действительно завораживало, околдовывало, увлекало в сказочный мир мечты. После нескольких минут, проведенных около вольера, будто бы прибавлялось сил и казалось, что тебе по плечу буквально все.

Когда же около Цесаревны появлялся хотя бы один ребенок, она, чувствуя это, принималась искриться еще сильнее. Поэтому у вольера всегда стоял восторженный детский крик и смех. К сожалению, последнее время из-за этой проклятой эпидемии детвора перестала посещать Зоопарк, да и взрослые не балуют своим вниманием.

Но роды, так в Зоопарке называли процесс выброса лишней энергии у Цесаревны, побили все ее же рекорды великолепия и красочности, а эмоциональное воздействие оказалось огромным. Впоследствии, делясь впечатлениями, все трое признавались, что ощутили в тот момент нечто, не поддающееся описанию, но без неприятных последствий.

— Машенька, — Симаков посмотрел на готовую вновь разреветься Малышеву, — не беспокойтесь, Цесаревна будет рожать дня через три, не раньше, все у нее идет по графику, все правильно, метанчику только добавляйте немного.

Предстоящее событие пропустить нельзя, и обязательно необходимо запечатлеть все на камеру. Может, видеоизображение оказывает такое же воздействие на зрителей, как и на тех, кто присутствует непосредственно при родах.