Паутина Света (СИ) - Плотников Сергей Александрович - Страница 50

Самой нестранной была Мизучи: и ладно бы просто в незнакомой одежде. До её удара Богиню Рек вообще никто не заметил. И эти двое. Ладно, мечница, мелкая по людским меркам девчонка лет 10–12 от роду. Как её… Ринко! Она сражалась неплохо, но не более того… но очень, очень быстро для человека. Невозможно быстро для человека, от которого так слабо фонит магией. А её приятель? Вообще ноль, пустота… если бы не свет при лечении, после чего техника Мизучи стала раз в десять мощнее. И если бы не… он готов был поклясться, что когда перекусывал голову паучихе, в глазах её не оставалось ни капли разума… и реагировала она больше «по инерции» тела. И это усиление водной техники, после которого парень отрубился… Отрубился, но, ксо, Мизучи вытащила одиннадцать вместо двоих-троих.

К сожалению, главный вывод был другой. Мизучи не было. Они с Горбоносым не считаются. Минус пять сбежавших сразу — двадцать семь. И все эти двадцать семь умудрились тупо проиграть. Просто сдохнуть в лобовой атаке. Тут впору усомниться, кто из них умнее — те, кто сбежал, или те, кто остался и героически сдох? Каши вздохнул. Даже фейспалм не сделать — руки заняты пареньком. Сколько раз он доносил до соратников, сколько раз пытался научить: думать, прежде чем делать. И вообще думать, заранее. Утомлённому, усталому аякаси было понятно, что, собственно, пошло не так. Он никого не заставлял. Его объединение было добровольным. Пусть Мизучи обзывала их «бандой». Пусть Горбоносый каждый раз скалился, когда Каши начинал очередной «урок». Пусть сам он уже отчаялся увидеть быстрый прогресс, но была надежда… и надежда рухнула. Вместе с учениками, которые так и не осознали, ЧТО от них хотел все эти годы учитель. Наверно, просто учитель херовый…

Процессия из девочки и мужчины подошла к замаскированному входу в пещеру. Укрытие. Отсюда начинался длинный и извилистый подземный путь по штрекам, шкуродёрам и двум сифонам на ту сторону сопок. Толща камня могла сыграть роль экрана, а что желающих поживиться останками демонов, пока те не распались окончательно, скоро прибудет на этот праздник жизни целая толпа, он не сомневался. А за ними — и охотничья группа полиции.

После короткого узкого лаза входа пещерный горизонт сначала раздавался во всю ширь, формируя немалых размеров зал. Здесь, близко от поверхности были разложены припасы длительного хранения, собранные им и Горбоносым. Еда в консервах. Немагические светильники на керосине. Одежда. Обувь. Кое-какие документы человеческого мира. Книги, которые явно не могут храниться под открытым небом. Стоило Каши отложить парня и зажечь пару ламп на керосине, как мальчик застонал и открыл глаза.

— Мы… где?..

— Пещера в горах, убежище.

Парень огляделся, вымученно улыбнулся.

— Плохое… убежище… не скрывает… ауры…

— Тут дальше ход, — напомнил о себе Пожиратель Трупов. — По нему можно быстро отойти в глубь гор…

— Спасибо… лучше… по-другому… Ринко, помоги…

Девушка подхватила парня под руки, помогла встать. Опираясь на её руку, он сделал пару шагов к ближайшей стене и, приложив руку, закрыл глаза. Открыл, вгляделся в стену. Каши с некоторым недоумение следил за этими манипуляциями, зажигая дополнительные лампы. Далеко не все демоны хорошо видят во тьме. И… проклятье! Фонящее ощущение разлитой по предгорьям смерти и боя пропало, как отрезало! Аякаси кинул сканирующее заклинание, одно из немногих в его арсенале… и оно кануло в стену как в воду!

— Как?!

— Родовые способности… Разрешите… представлюсь… Юто но Амакава, глава и последний в роду.

Мысли в «голове» у Каши сделали отчаянный кульбит: всё, всё вставало на места! Клан артефакторов, клан «приручателей» демонов, клан, веками насчитывающий до десятка активных членов, хозяева Клинков и Когтей Ноихары. Легендарная способность, «внедрение света меняющего», позволяющая превратить любой предмет в мощный артефакт… даже камень, даже ветку… даже — целую пещеру! Нет, не Мизучи их привела, это Амакава пришёл с Мизучи. Два воина — свита, демон и мечница-человек… обвешанные артефактами так, чтобы уделать пять сильных демонов его, пожирателя, уровня, за пять секунд.

Говорят, все Амакава умерли. Говорят, что наследник всё же выжил и скрывается под подавляющей печатью. Это — СКРЫВАЕТСЯ?! Каши давно интересовался этим кланом. И кое-что смог разведать из того, что обычно называется «клановой тайной». Ходили разные слухи, и один раз он смог поговорить с аякаси, который отказался от вассальной клятвы. Он не был готов и не мог её принять, а вот его подруга не имела иного шанса. Но он убедился, что клятва работает, и кое-что понял и запомнил. В частности, её, клятвы, текст.

Логика. Зачем пришёл наследник Амакава? За каким-то… договором. За каким? Почему именно к ним? Потому что Мизучи рассказала Юто Амакава достаточно много про их сообщество. Ведь присяга на верность, вассальная клятва Амакава, что обеспечивается их способностью «внедрения света», простая, в сущности, примитивная штука. Это просто возможность перешагнуть через себя в обмен на обещание службы. Когда ты упёрся в потолок собственных ограничений, силы, рода, вида, души, любых. Дикий, невозможный шанс стать другим, в обмен на добровольное ограничение свободы. Чего как огня боятся большинство как аякаси, так и людей. Его надежда умерла сегодня. Можно просто жить. Его надежда принесла ему невероятный по редкости шанс. И к ками подробности! Поверить в выбор Сидзуки.

Посмотрев на заходящих в освещённую пещеру Горбоносого (нескольких выживших он нёс просто в охапке), Мизучи (на ней буквально повисли двое, что не могли идти сами) в сопровождении нескольких демонов, Каши, сделав три широких шага, оказался перед последним Амакава. Плавно опустился на колени и склонил голову так, что она оказалась ниже уровня подбородка ребёнка.

— Амакава-сама. Я Каши из рода демонов Каши, лидер сообщества духов склонов гор, прошу принять мою клятву и клятву тех, кто решит пойти за мной. Клятвой рода, клятвой верности и клятвой свободы да возвысится тот, кто готов.

Аякаси мог бы поклясться, как сейчас мелькает в глазах ребёнка череда выражений: изумление, удивление, понимание, и их сменяет сосредоточенный прищур. Ощутил детские руки на своих висках.

— Думай, желай, что хочешь сильнее всего, и помни о верности слову. Иначе присяга тебя просто… сломает. — Прошипел ему на ухо Амакава и громко, чётко проговорил: — Да будет так.

И… больше ничего. Ни вспышек света. Ни ударов грома. Никаких внешних эффектов. Просто Юто убрал руки с головы аякаси, и Каши встал. Что он желал сильнее прочего? Что ограничивало его? Потолок разума, предел сознания? Каши ухмыльнулся, губы сложились в столь непривычную ему жестковатую усмешку. Служение господину — это унизительно и плохо? А служение идеалам — это, значит, свобода?

— Кто всё ещё верит мне, как учителю, кто хотел пройти предложенный мною путь — подходите и присягайте Амакава. Слова вы все слышали. Остальные свободны, где проход в пещере — все знают.

Демоны, столпившиеся у входа, зашуршали, зароптали, заметались взглядами по людям, и Каши подойдя, встал слева от своего сюзерена. И почти не удивился, увидев справа Мизучи. Стоящий среди «мелюзги» Горбоносый изобразил жест «рука-лицо» и спокойно подошёл к мальчику. Опустился на корточки, подставляя лоб. — Ну, давай уже эту клятву, что ли. — И чуть тише и в сторону. — Если бы пафос можно было удалить хирургическим путём, я бы отправил кое-кого на операцию… сенсей хренов.

Интерлюдия 13

О. Хоккайдо. Родовые земли Джингуджи

Особняк старшей семьи. Заклинательный покой

Мать и дочь, Мерухи и Куэс Джингуджи

— Ну ма-а-ам, — протянула девочка, — зачем это опять? Мне холодно и жёстко. И скучно!

— Видно, ты уже забыла, дорогая, как до середины семи лет ты даже спать не могла нормально. Помнишь, сколько раз ты просыпалась с ожогами? А с синяками? Хочешь повторения?

Девочка закатила глаза. Её длинные, цвета вранова крыла, волосы были аккуратной волной откинуты через край алтаря и свисали почти до земли. Кроме разговора, девушка не позволяла себе ни одного лишнего движения: что такое сбой в магическом ритуале и насколько могут быть неприятны последствия, она прекрасно знала. Мать продолжала водить руками на Куэс, на вопросы отвечала односложно и не особо вдумываясь, и мёрзнувшей без одежды «принцессе» Джингуджи оставалось только закрыть глаза и попробовать отвлечься от занудной процедуры какими-нибудь приятными воспоминаниями.