Смертельный блеск золота - Макдональд Джон Данн - Страница 47

По пути к постели я упал. Потом очень медленно перекатился на здоровый бок. Конни помогла мне встать и подтащила к кровати. Сначала я вытянулся на спине, но потом поднял колени. Так было легче.

Конни долго смотрела на меня, затем сказала:

– Я хочу позвонить.

– Что ты надумала?

– Пабло Домингес сможет что-нибудь придумать. Даже в три часа ночи. Не возражаешь?

– Нет.

– Очень болит? – заботливо поинтересовалась Конни.

– Падение не пошло на пользу, – ответил я. – Я снял эту квартиру.

– Я догадалась, – кивнула она.

– И машина не моя. Я собирался незаметно исчезнуть. Скажи Полю, чтобы он не забыл придумать, как мне отсюда уехать.

– Не думаю, что ты должен сейчас куда-то ехать.

Я слышал, как она рядом разговаривает по телефону, но не мог понять ни слова. Ее голос расщеплялся на три, и они, накладываясь друг на друга, превращались в какой-то гул. Я поднял руку и посмотрел на нее, но увидел не сразу. Она повисела перед глазами и упала в темноту.

Внезапно я проснулся от чьего-то хриплого шепота:

– Осторожнее!

Они пытались перенести мои ноги через задний бампер грузовика. Я был одет. Над Буэна-Вилласом занималась серая заря. Мои веши вместе с матрацем уже находились в грузовике.

Я решил им помочь и пополз к матрацу. Меня словно перепилили в талии и склеили, и обе половины, теперь работали отдельно. Я увидел, как на меня смотрят Домингес и Конни Мелгар.

– Чуть не забыл, – сказал я.

– Не надо разговаривать, малыш, – попросила Конни.

Я кое-как объяснил об обещании, данном Хани. Конни согласилась немедленно положить ключ и семьдесят долларов в почтовый ящик.

«Хани, ни о чем не беспокойся. Квартира в отличном состоянии, все в порядке, не надо волноваться...» Посередине второй фразы мои руки устали поддерживать подбородок над нижней перекладиной лестницы сознания, и я их опустил.

Когда я вновь проснулся, было жарко. В грузовик просачивался пыльный солнечный свет. Меня качало и подбрасывало. На ящике с инструментами сидела Конни. Дорога была очень неровной, и у Конни – усталый вид. Она невесело улыбнулась, сказала что-то, чего я не расслышал, и потрогала мой лоб. Я увидел свои вещи, ее небольшую сумку и два мешка с золотыми идолами. Я хотел сказать что-то очень важное о женщине, золоте и ране, но, когда открыл рот, оттуда вылетел лишь крик боли.

Конни опустилась на колени, обняла меня и нежно сказала:

– Ну потерпи еще немного, дорогой. Совсем немножечко.

Я лежал, уткнувшись лицом в вату, окруженный резким запахом лекарств. Они что-то навалили на меня, и это «что-то» вгрызалось в мою спину. Я попытался перевернуться, но на мое голое плечо опустилась чья-то рука и заставила меня лежать на животе. Я услышал, как Конни что-то взволнованно сказала по-испански. Ей ответил мужской голос. Неожиданно надо мной башней взметнулась боль, рухнула вниз и погребла под собой.

Просыпался я медленно. Я лежал на кровати и не спеша, очень тщательно собирал маленькие фактики о себе. Лежал я голый, хорошо укрытый, вокруг пояса было что-то твердое. Темнота. Лишь в углу комнаты желтый свет. Я неторопливо повернул голову. Констанция Мелгар сидела у керосиновой лампы и читала книгу. В большом камине горел слабый огонь. Поверх пижамы Конни набросила мужскую охотничью куртку цвета хаки. Вокруг царила ночная тишина, нарушаемая лишь негромким треском огня.

– Конни? – пробормотал я стариковским голосом. Она резко вскочила, бросилась ко мне и положила руку мне на лоб.

– Я уже собиралась тебя будить, – сказала она. – Пора принимать лекарство.

– Где мы?

– Сначала таблетки. – Она скрылась из поля моего зрения, и я услышал шум ручного насоса.

Конни вернулась с двумя большими таблетками и стаканом холодной воды. Давно я не пил ничего вкуснее. Попросил своим тоненьким писклявым голоском, и она принесла еще один стакан. Потом Конни поставила на маленький столик лампу и придвинула стул. Я увидел, что лежу на глубокой широкой койке, над которой была еще одна. Слева виднелась стена из неструганых досок.

Конни раскурила две сигареты и дала одну мне.

– Как твоя голова, Тревис? Сможешь понять, что я тебе скажу?

Медленно досчитав до десяти, я пробормотал:

– Тревис... Бумажник?

– Развлечение для любопытных женщин, мистер Макги. Сейчас полночь, дорогой. Тебя ранили почти двадцать два часа назад. Извини, что пришлось везти тебя так далеко, но я не могла рисковать. Распоряжался Поль. Он же вел машину. Мы находимся в хижине, которая принадлежит другу Поля. Это рядом с Национальным лесом Сан-Бернардино, около Торо-Пика. Высота – пять тысяч футов над уровнем моря. Ты то приходил в сознание, то терял его. К тебе позвали доктора. Он хороший доктор, но у него нет лицензии. Поэтому он работает в Индайо ветеринаром. Это друг Поля. Доктор продезинфицировал рану, наложив кучу швов, и вставил несколько дренажных трубок. Он не задает лишних вопросов и не сообщает в полицию об огнестрельных ранах. Он сказал, что ты фантастически крепкий парень и что тебя ранили не очень опасно. Если бы ты лежал в больнице, он бы вскрыл тебе рану. Завтра ее, может, еще придется вскрывать. Поживем – увидим. Доктор приедет завтра. У нас есть еда, дрова, вода и старый джип. В радиусе шести миль здесь нет ни одной живой души. Ни при каких обстоятельствах ты не должен двигаться. Он сделал тебе несколько уколов. Поль уехал. Если захочешь в туалет, скажи. Я принесу «утку». Судя по всему, ты выживешь. Но пока всем от тебя немало хлопот.

Я закрыл глаза, чтобы обдумать ее слова. Мое сознание куда-то улетело и вернулось.

– Ты слышишь меня? – спросила Конни.

– Да.

– Сможешь выпить немного горячего бульона? Если, конечно, я разожгу эту чертову печь!

– Смогу.

Ей пришлось разбудить меня, когда бульон был готов. Конни хотела покормить меня, но после того, как она подняла мне голову, я смог есть сам.

– Что... что-нибудь передавали? Ты не слышала новости? – спросил я.

– Странные новости, Тревис. Служащий телекомпании застрелен во время ссоры из-за девчонки в доме миллионера. Сама победительница конкурса красоты убита шальной пулей во время перестрелки в спальне. Чарльз «Чип» Фетраччи, тренер по прыжкам в воду, задержан по подозрению в двух убийствах. Его нашли в залитой кровью спальне без сознания. Очень сильный сексуальный душок, дорогой.

– Никаких таинственных гостей не ищут?

– Не ищут даже богатую венесуэльскую наследницу, если верить новостям. Но у них еще все впереди.

– Можешь в этом не сомневаться. Что слышно о Томберлине?

– О, он в больнице. Отравление дымом и нервное истощение после успешной борьбы с пожаром, который таинственным образом вспыхнул в его фотолаборатории. Говорят, он любитель фотографии. Официальная версия: произошло спонтанное возгорание химических веществ. Ущерб от пожара небольшой. Никаких слухов о том, что что-то пропало.

– Выходит, пожар никак не связывают с убийствами? – спросил я.

– Обычное совпадение. Два события, случившиеся в один и тот же вечер в одном и том же доме. Нервное истощение частично объясняется шоком от пожара, частично – из-за убийств.

– Когда вернется Поль?

– Он не сказал когда, но вернется точно.

Я сделал последний глоток бульона, и мои зубы неожиданно, сами по себе, попытались отгрызть кусочек от чашки. Рука задрожала. Конни схватила чашку. Я свернулся калачиком и затрясся. Конни накрыла меня еще несколькими одеялами, но ничего не помогало. Она подбросила в огонь поленьев, сняла куртку и легла рядом. Нежно обняла меня и расстегнула пижаму, чтобы согреть теплом своего тела. Я обнял ее тело под пижамой, крепко прижался к нему и уткнулся лицом в горячую шею, дрожа и стуча зубами. Сейчас я уже не напоминал маленького старичка, а скорее десятилетнего мальчишку, который замерз и был очень напуган. От Конни исходило материнское тепло, большие груди пахли сладким мускусом, крупные сомкнутые вокруг меня руки навевали сон. Постепенно дрожь начала проходить. Так я и заснул.