След тигра - Воронин Андрей Николаевич - Страница 19

— Слинял наш Дерсу Узала, — мрачно сообщил Вовчик. — Свалил, пока мы дрыхли без задних ног, сказочник хренов!

— Ну?!

— Это еще не все. Да вставай ты скорее!

Глеб кубарем, на четвереньках, выкатился из палатки, встал, первым делом нацепил темные очки и огляделся.

Уже успевшее высоко подняться солнце ярко освещало поляну, на которой был разбит лагерь. Посреди поляны виднелось светло-серое с черной каймой пятно потухшего костра. От горячей золы поднимался тонкий голубоватый дымок, собранная вечером огромная куча хвороста за ночь заметно уменьшилась в размерах. На примятых еловых лапах, служивших сиденьем во время ужина, валялся перевернутый, густо закопченный котелок, стопка грязных тарелок, которым к этому времени полагалось быть давным-давно помытыми и упакованными в лошадиный вьюк, стояла поодаль, у корней старой лиственницы. Ни Пономарева, ни его залатанного «сидора», ни старого охотничьего ружья с самодельным прикладом видно не было.

Кроме проводника, на поляне явно недоставало чего-то еще — чего-то важного, хотя и успевшего за время путешествия примелькаться до полной незаметности. Глеб не сразу сообразил, чего не хватает, а когда понял, схватился за голову: вместе с Пономаревым из лагеря исчезли лошади.

— П…дец подкрался незаметно, — констатировал Вовчик с каким-то мрачным удовлетворением, и пристукнул кирпичом. Вот гнида плешивая! Он мне с самого начала не понравился, туземец этот вшивый. Лошадей увел, сука! Ну, и что нам теперь делать?

— Надо будить остальных, — сказал Глеб, озираясь, как будто рассчитывал увидеть где-нибудь за деревом исчезнувшего проводника вместе с лошадьми.

Ему все еще не верилось, что все это происходит наяву, а не в продолжении путаных ночных кошмаров, смутные воспоминания о которых все еще клубились в мозгу. Он чувствовал себя как с хорошего похмелья и никак не мог начать воспринимать происходящее всерьез. Переход от размеренного, не омраченного ничем, кроме обычных бытовых неудобств, походного быта к таинственным исчезновениям, вероломству и мрачным перспективам был чересчур резким, и мозг просто отказывался адекватно реагировать на изменившуюся обстановку. Гораздо проще было предположить, что Пономарев встал раньше других, прогулялся по окрестностям, нашел поблизости какой-нибудь ручеек и решил, пока все спят, сводить лошадей к водопою. Мешок свой он прихватил, потому что чудак — боялся, наверное, что «городские» украдут у него запасные портянки или какие там еще сокровища, что хранились в его тощем «сидоре», — а ружье взял просто по привычке. И потом, куда же в тайге без ружья-то?

Позади вжикнула, расстегнувшись, «молния», и из своей отдельной палатки, удивленно щурясь на яркое, уже не утреннее солнце, выбралась Горобец.

— Доброе утро, — сказала она, потягиваясь и с некоторым удивлением оглядываясь по сторонам. — Слушайте, который час? У меня часы остановились. Мы что, проспали?

— Проспали, — мрачно подтвердил Вовчик. — «Проспали», Игоревна, это не то слово. А время, — он посмотрел на часы, — двадцать минут одиннадцатого.

— Сколько?! — Горобец выглядела шокированной. — Господи, да я в последний раз столько спала, когда… Да я уже не помню когда! Володя, ты не шутишь?

— Да уж какие тут шутки… Вергилий наш сбежал, Женя. Вместе с лошадьми, представляешь?

— Что?!

«Солдат Джейн» резко повернулась на каблуках в сторону места, где накануне вечером спокойно стояли лошади. Рука ее дернулась к кобуре, но тут же бессильно упала: стрелять было не в кого.

— Разбудите остальных, — сухо сказала она. — Володя, займись.

— Я? — удивился Вовчик.

— Именно ты. И, будь добр, поскорее.

Вовчик демонстративно пожал плечами и полез в палатку. Стало слышно, как он тормошит Гришу и Тянитолкая.

Горобец повернулась к Глебу — резко, отчетливо, как на плацу, — и спросила, глядя ему прямо в глаза:

— Ну, и что вы обо всем этом думаете?

Глеб открыл рот, чтобы совсем как Вовчик изумленно спросить: «Я?!», но тут же его закрыл. Судя по выражению лица Евгении Игоревны, она прекрасно знала, с кем говорит. Следовательно, Корнеев ее обо всем проинформировал, что было, если вдуматься, вполне естественно и логично: уж кто-кто, а начальник экспедиции должен знать, с кем идет в неизведанные дали, кишащие тиграми и браконьерами… Правда, было непонятно, почему уважаемый Николай Степанович счел нужным утаить от Глеба информированность «солдата Джейн», — разве что хотел облегчить ему жизнь, чтобы он, Глеб, не оказался в положении актера, играющего одновременно две роли. Впрочем, сейчас нужно было думать не об этом.

— Для начала вы должны понять, Евгения Игоревна, — негромко, но твердо сказал он, — что высказывать свое мнение я могу только как частное лицо…

— Плевать мне на вашу профессиональную этику, — так же тихо и твердо ответила Горобец. — Насколько я поняла, ваше дело — обеспечивать безопасность. А я не почувствую себя в безопасности, пока не пойму, что здесь произошло… или происходит.

— Тут вы совершенно правы, — согласился Глеб. — Что ж, выводы делать пока рано, но кое-что представляется очевидным. Например, тот факт, что всех нас чем-то опоили, не вызывает сомнений.

— Точно, — сказал Вовчик, который, оказывается, уже выбрался из палатки и стоял у Глеба за спиной. Заспанные и хмурые Гриша и Тянитолкай тоже были здесь. — Медвежья махорка — так, кажется, называлась эта травка, которой ты, Игоревна, нас вчера потчевала?

— Откуда мне было знать?! — воскликнула Горобец.

— Факт, — неожиданно для всех подал голос Тянитолкай, которого при обычных обстоятельствах легко было принять за глухонемого. — Никто не мог предполагать, что у этого мешка с блохами хватит ума на такой фокус.

— Я не понимаю, какого дьявола мы тут устроили новгородское вече, — нетерпеливо сказал Вовчик. — Догнать гада и башку отвернуть!

— На часы посмотри, — посоветовал Гриша. — У него часов десять, ну, самое меньшее, восемь форы. Да верхом, да по знакомым местам…

— Да, — сказал Глеб. — Если что-то подобное было у него на уме с самого начала, логично будет предположить, что он водил нас кругами, а теперь драпает, естественно, по прямой…

На него уставились, как на оживший табурет — все, кроме Горобец, разумеется. Сначала Глеб не понял, в чем дело, а потом сообразил: за все время пути он впервые вышел из роли разнорабочего, бывшего спецназовца — парня работящего и компанейского, но туповатого.

— А здорово на тебя эта медвежья махорка подействовала, — первым нарушил молчание Вовчик. — Грамотно излагаешь, композитор. Ну-ну, валяй, излагай дальше, а мы послушаем…

— Володя, — сказала «солдат Джейн». — Помолчи, пожалуйста. Он…

Она осеклась и посмотрела на Глеба, будто спрашивая разрешения. Сиверов вздохнул.

— Я сотрудник ФСБ, — сказал он. — Включен в состав экспедиции для обеспечения безопасности.

— Ай да композитор! — негромко воскликнул Гриша.

— Ага, — поддакнул Вовчик. — Ничего не скажешь, обеспечил безопасность. А если бы этот урод нам вместо снотворного яду в чай подсыпал? Уже, наверное, остыли бы.

— Володя! — с упреком повторила Горобец.

— А что — Володя? Я что, не прав? Вот пусть он теперь скажет, что нам дальше делать.

Глеб почувствовал себя уязвленным, но крыть было нечем. Крыть было нечем даже капитану Сиверову, не говоря уже о прапорщике Молчанове. «Точно, — подумал он. — Прапорщик — это идея…»

— Что делать, спрашивай у начальника экспедиции, — огрызнулся он. — Я могу только высказать свое мнение, а прислушаться к нему или нет — дело ваше. Так вот, вся эта затея мне с самого начала казалась сомнительной. Так не ищут тех, кто потерялся. А проводник… Это вы его привели. Мне лично непонятно, откуда он вообще взялся там, в поселке. Как будто нарочно нас дожидался. Мне представляется, что так оно и было на самом деле. Если в здешних местах и вправду орудует шайка, браконьеров и если они уничтожили первую экспедицию, нетрудно было догадаться, что весной сюда явимся мы. Вот они и оставили в поселке своего человека, который встретил нас, завел в глухомань и бросил тут. — Он вдруг вспомнил, как Тянитолкай искал проводника, а когда нашел, его спросили, точно ли это тот человек, который им нужен. А Тянитолкай, помнится, ответил: «Похож». Как будто они искали именно этого человеками никакого другого. Как будто заранее знали, кто их встретит… Глеб сделал в памяти зарубку, но решил на всякий случай пока что не выносить этот вопрос на обсуждение. — Между прочим, надо отдать ребятам должное: действуют они мягко, гораздо мягче, чем можно было ожидать. Могли бы просто перестрелять из засады, как куропаток. Меня с вами, между прочим, отправили как раз на такой случай, а не на случай массового наркотического отравления,