Мэри Поппинс и соседний дом - Трэверс Памела Линдон - Страница 2

Спустя какое-то время — ему показалось, что прошли годы, — они все вернулись, болтая и смеясь, — и наверняка посасывая лакричные тянучки!

Джейн протянула ему конфету, горячую от ее руки.

— Бакалейщик прислал специально для тебя! А кто-то потерял банку какао.

— Кто-то? — с негодованием переспросила Мэри Поппинс. — Ты, Джейн, несла сумку! Кто бы еще мог быть этот «кто-то»?

— Ну, может быть, она выпала где-нибудь в парке… Я могу пойти поискать, Мэри Поппинс!

— Что сделано, то сделано. Кто-то теряет, кто-то находит. А сейчас пора пить чай.

С этими словами она выгрузила малышей из коляски и принялась подталкивать их вверх по ступенькам. Вскоре все они сидели вокруг стола в детской, поджидая тосты с маслом и пирог. Все было как обычно, не считая тянучек с лакрицей. Зонтик Мэри Поппинс, ее сумочка, перчатки и шляпка с чайной розой аккуратно лежали на своих местах. Дети аккуратно сидели на своих. А Мэри Поппинс носилась взад-вперед, как аккуратный и благовоспитанный ураган.

— Все как всегда, — сказал самому себе дом № 17, прислушиваясь к знакомым звукам и ощущая внутри знакомые движения.

Дом № 17 ошибался, потому что в этот самый момент прозвенел дверной звонок, и через минуту миссис Брилл ворвалась в гостиную с желтым конвертом в руке.

— Телеграмма! — взволнованно объявила она миссис Бэнкс. — Наверное, ваша тетя Флосси сломала ногу, а может, что-нибудь еще похуже. Не доверяю я телеграммам!

Миссис Бэнкс взяла конверт дрожащей рукой. Она тоже не доверяла телеграммам. Ей всегда казалось, что в них плохие новости.

Она вертела конверт в руках, в нерешительности рассматривая его со всех сторон.

— Разве вы не собираетесь его вскрыть? — миссис Брилл не терпелось узнать самое худшее.

— Н… нет, не думаю, — ответила миссис Бэнкс. — Я лучше подожду мужа. В конце концов телеграмма адресована ему: смотрите — «Джорджу Бэнксу, Вишневый переулок, 17».

— А если там что-то срочное? Как бы потом не раскаяться! Телеграмма — ни от кого не секрет. — Миссис Брилл еще помедлила в надежде первой услышать дурные вести, потом неохотно вышла из комнаты.

Миссис Бэнкс не сводила глаз с желтого конверта — теперь он стоял на камине, прислоненный к фотографии, и непроницаемо хранил свою тайну.

— А может быть, — с надеждой сказала она себе, — это окажется хорошая новость. Мало ли что говорит миссис Брилл…

Но ей очень хотелось, чтобы мистер Бэнкс пришел с работы пораньше.

Так оно и случилось.

Он вышел из автобуса в конце переулка, миновал двадцать первый номер — дом Адмирала Бума, построенный в виде корабля, затем дом № 20 с оградой из жимолости, поравнялся с домом № 19, в саду которого был пруд с рыбками, и, наконец, приблизился к номеру восемнадцатому.

И здесь он остановился в изумлении, полный дурных предчувствий. У калитки столпились соседи и взволнованно переговаривались между собой. Адмирал Бум, мистер Двадцать, миссис Девятнадцать и мисс Ларк из номера шестнадцатого.

Конечно, не было ничего удивительного в том, что соседи остановились поболтать. Мистера Бэнкса насторожил вид красно-белой палатки — такие обычно можно увидеть там, где ремонтируют дорогу или трубы. Возле палатки стоял мускулистый рабочий и беседовал с соседями.

— А вот и вы, Бэнкс! Спустить якорь! — зычно окликнул его Адмирал Бум. — Уж вы-то разберетесь, что делает здесь этот парень!

— И разбираться нечего, — спокойно ответил рабочий. — Смотрю, не надо ли чего отремонтировать вот в этом доме.

— Но в нем никто не живет, — быстро сказал мистер Бэнкс. — Он стоит пустой уже много лет!

— Ну, теперь ему недолго стоять пустым, — отозвался тот. — Скоро сюда въезжают жильцы.

— Но это невозможно! — мистер Бэнкс был совершенно подавлен. — Нам он нравится такой, как есть. На каждой улице должен быть свой пустой дом.

— Это еще зачем?

— Ну, — начал мистер Бэнкс, немного смущенно, — тогда люди могут сами придумать себе соседей, таких, каких им хочется. Нам ведь не нужен здесь кто-попало, знаете ли.

Соседи согласно загалдели: все они подумали о пустых комнатах своего дорогого восемнадцатого номера.

У Адмирала там был приятель, капитан — настоящий морской волк, плававший еще с Нельсоном и готовый в любую минуту — штиль или шторм — сняться с якоря и уйти в море.

Миссис Бум считала, что в доме живет маленькая девочка с прямыми темными волосами — такого ребенка она хотела бы иметь, — которая бродит по комнатам неслышно, как мотылек, и тихонько напевает про себя.

У мистера Двадцать, чья жена никогда не играла с ним в шахматы, там были друзья — ожившие шахматные фигуры — черные и белые короли и королевы; из угла в угол важно шагали слоны, а по лестницам резво скакали кони.

Миссис Девятнадцать — особа романтическая — верила, что в пустующем доме поселилась ее бабушка, которую она никогда не видела. Бабушка рассказывала на ночь сказки, вязала теплые свитера и всегда носила серебряные шлепанцы — даже по утрам.

Для мисс Ларк, владелицы дома номер шестнадцать — самого внушительного во всем переулке, это было жилище собачки — точной копии ее Эдуарда, маленького аристократичного песика, который никогда не выбрал бы себе в друзья этого вульгарного Варфоломея.

А мистеру Бэнксу нравилось думать, что в мансарде соседнего дома живет мудрый седой старичок с необыкновенным телескопом. Если посмотреть в круглый стеклянный глазок, можно увидеть всю Вселенную.

— Все равно, — с надеждой сказал он рабочему, — после стольких лет он, наверное, не пригоден для жилья. Вы проверили трубы?

— Они все в полном порядке.

— А камины? В них, должно быть, полно птичьих гнезд!

— Чистые, как свисток.

— А мебель? Мыши проели туннели в кроватях. Кухня кишит тараканами…

— Ни мышей, ни тараканов.

— Но пыль! Она, наверное, в полметра толщиной.

— Тому, кто въедет в этот дом, даже не придется взяться за тряпку, все как новенькое. И вообще, — добавил рабочий, начиная сворачивать свою красно-белую палатку, — дома строятся для живых людей, а не для всяких там фантазий.

— Может быть, может быть, — вздохнула мисс Ларк. — Эдуард, Варфоломей, за мной! Мы идем домой!

— Вам надо отправиться в плаванье, — заявил Адмирал Бум, сверля рабочего гневным взглядом.

— Почему?

— Моряк остается на палубе корабля, а не устраивает пакости людям, которые живут на суше.

— Не выношу моря, у меня морская болезнь. Да я тут и ни при чем — мне велели проверить, я проверил. Жильцы въезжают завтра.

— Завтра! — воскликнули все хором. Это было ужасно.

— Пойдем домой, — засуетилась миссис Бум, — сегодня Биннакль готовит на ужин кэрри. Ты же любишь кэрри, дорогой?

Биннакль был Пиратом в отставке, он следил, чтобы в доме-корабле Адмирала Бума царил корабельный порядок.

— Ну что ж, поднимем якорь и тронемся в путь. Ничего не поделаешь.

И Адмирал Бум, взяв под руку миссис Бум, двинулся прочь, а за ними последовали миссис Девятнадцать, мистер Двадцать, и вид у всех был самый несчастный.

— Странный вы народ! — Рабочий собирал свои инструменты. — Столько шуму из-за пустого дома!

— Вы не понимаете, — сказал мистер Бэнкс. — Для нас-то он не пустой, вот в чем дело.

И он тоже, развернувшись, пошел к своей калитке.

Идя по переулку, мистер Бэнкс слышал, как Парковый Сторож совершает свой обход: «Соблюдайте правила, бросайте мусор в урны’» Скворец как всегда сидел на трубе дома номер 17 и что-то по-своему верещал. Смех и крики доносились из окна детской вперемежку с замечаниями Мэри Поппинс. Он мог слышать бесконечное чихание Элин, звон посуды в кухне, ритмичный храп Робертсона Эя — все привычные звуки дома, все такое же как обычно — успокаивающее и уютное. Но теперь, думал он, теперь все должно измениться.

— У меня для тебя новость, — мрачно сообщил он миссис Бэнкс, встречавшей его у двери.

— А у меня для тебя, — сказала она. — Там на камине телеграмма.