Увертюра ветра (СИ) - Элер Алиса - Страница 73

   Иришь вымученно улыбнулась. Больше всего ей хотелось брезгливо отодвинуться, выпутаться из кольца ее рук. К ее облегчению, матушка отстранилась сама. Расплела ласковые, удушающе-тяжелые, как аромат роз, объятья и ласково улыбнулась, погладив ее по волосам.

   - Уже совсем скоро приедем, - улыбнулась Айори, и на этот раз Иришь поверила ее улыбке. Или, во всяком случае, очень хотела поверить, потому что отчаянно нуждалась в ее любви.

   - "Скоро"? - запоздало насторожилась Иришь. - Мы не в Излом Полуночи?

   - В этом нет смысла. До свадьбы остался всего день. Мы остаемся в Арьеннесе.

   - День? - едва выговорила Иришь, отказываясь верить в услышанному. - Но... но разве...

   - Разве "что"? - холодно спросила Айори, смотря на нее с прежней угрозой и жестокостью.

   - Ничего.

   Иришь вновь обессиленно откинулась на спинку сидения. Силы оставили ее.

   Силы - и какая бы то ни было уверенность. Сумятица чувств, едва улегшись, вновь закружила ее, не давая остановиться, подумать и, наконец, решить...

   ***

   За окном давно занимался рассвет, но ни единого, даже самого робкого лучика не пробивалось сквозь плотно задернутые шторы. Жарко горел камин, но растопить холод, звенящий в воздухе, морозным дыханием оседающий на волосах и леденящий кровь, не мог - как не могла поющая в его руках скрипка.

   Скрипка плакала и смеялась, всхлипывала и пела под дрожащим смычком: мягко, переливчато, звонко - и резко, порывисто; с надрывом, надломом.

   Плакала и смеялась вместо него.

   ...Пальцы жгло от впивающихся с каждой нотой струн, и боль выливалась отдельной мелодией, вплетаясь в основное звучание трели, повторяясь, дробясь.

   Эрелайн играл - и не мог остановиться. И губы шептали, беззвучно, молчаливо: "Пой за меня, плач за меня - прошу! Только не молчи! Потому что я - не могу, а молчать больше нет сил".

   Быстрее, быстрее, едва перебирая струны, едва касаясь их в нервозных, резких движениях. Быстрее, в погоне от себя - и за чем-то недостижимым, неуловимым. Со струн срываются диссонансы, скрипка уже не поет, а вскрикивает, не плачет - рыдает, но и это каким-то непостижимым, дьявольским образом складывается в мелодию.

   В дьявольскую мелодию.

   Быстрее, больнее, тоньше, звонче! Пронзительнее до невозможности!

   - Айн? - негромкое, мягкое, успокаивающее - как с больным.

   Скрипка вскрикивает, раз за разом, как под ударом плети. Вскрикивает, всхлипывает - и плачет навзрыд, захлебываясь, срываясь в диссонансах.

   - Айн! - почти укоризненное. Шаги, едва слышные, тонущие в мягком ворсе ковра.

   Музыка срывается в одном бесконечном крике, плаче, вое, терзая душу, разрывая сердце на части, пробирая - и пробираясь. Быстрее, быстрее! С анданте на аллегро! Злее, отчаяннее, еще больнее!

   - Да отложи ты эту проклятую скрипку!

   Скрипка взвизгнула не-созвучием - и оборвала ноту, захлебываясь криком. Лопнувшая струна хлестнула по лицу, обжигая щеку жарким поцелуем.

   Рука со смычком безвольно опустилась - грузно, бессильно, как у брошенной куклы. Взгляд такой же пустой, безвольный. Дыхание - сбито, как будто бы он не играл, а бежал. Сил совсем нет.

   - Айн! - уже не злое, а спокойно-раздраженное. Рассудительное и предупреждающее. - Не перестанешь меня пугать - врежу!

   Эрелайн вздрогнул. Взгляд, затуманенный, смотрящий куда-то вдаль немного прояснился и сфокусировался на друге. На лице отразилось выражение крайнего скепсиса.

   - Что-что ты сделаешь? - переспросил мужчина, как будто не услышав. В голосе, приглушенном и охрипшем после долгого молчания, прорезались знакомые ироничные нотки.

   Лоир вздохнул с облегчением. Пройдя в комнату, повторил с какой-то затаенной гордостью:

   - Врежу!

   И упал в кресло.

   - Ты? Мне? - Айн с сомнением вскинул бровь. Улыбка, настоящая, радостная, без тени грусти на секунду озарила его измученное тяжелой ночью лицо - и погасла.

   Повелитель бережно опустил скрипку на стол. С нежностью провел по ней ладонью. Побарабанил по рабочему столу, не зная, куда себя деть. С сомнением глянул на стул, но садиться не стал - так и остался стоять.

   - Конечно! - важно подтвердил Лои.

   - Ну-ну! - фыркнул Эрелайн. - Хотел бы я на это посмотреть!

   - Показать?

   - Нет, спасибо, - на этот раз улыбка вышла вымученной. - Лишаться друга сейчас было бы... некстати.

   - Что случилось? - прямо и без обиняков спросил Лоир, становясь неожиданно серьезным. - Сегодня ночью, в Беллетайн. Ты так и не рассказал.

   Айн не вздрогнул, не изменился в лице, не ссутулился. Напротив: болезненно выпрямился. Не мужчина - натянутая струна, дрожащая от напряжения. Лицо, только что по-мальчишески лукавое, застыло невыразительной маской, прибавив ему несколько сот лет.

   ...к окну отвернулся уже Эрелайн.

   Повелитель.

   - A'shes-tairy смогли обойти стражу. Одна из них взяла леди Ириенн в заложницы и шантажировала меня ее жизнью, - сухо, коротко, безразлично. Голос вновь омертвел, из него ушла жизнь.

   - Это я слышал! Но все же разрешилось. В чем дело?

   - Сумеречная была столь любезна, что несколько раз напомнила о моем проклятии. А леди принцесса слишком умна и начитанна, чтобы не понять, что A'shes-tairy имеет в виду.

   - То есть она...

   - Знает, - подтвердил он. В одном коротком слове смешались и злость, и отчаяние, и обреченность.

   - И?..

   - У нас... состоялся пренеприятный разговор. Леди вполне определенно сказала, кем - или, точнее, чем - меня считает, до кучи плеснув несколько слов о моей семье и о том, что кара заслужен.

   Повисла гнетущая тишина.

   - Но... кхм... - Лои кашлянул. - Она, кажется, еще жива?

   - Жива, - Эрелайн криво улыбнулся, - но ты угадал. Я действительно ее чуть не убил.

   - Проклятье?

   Он красноречиво промолчал.

   - И что будет теперь? - голос Лоира нервно подрагивал несмотря на все его попытки сохранить спокойствие и невозмутимость.

   - Не знаю, - просто сказал Эрелайн, резко развернувшись. И с нервным смешком продолжил: - Не знаю. Веришь-нет, я возвращался на бал как на смертную казнь, смиренно и коленопреклонно! А там меня Этвор благодарит за спасение дочери! Можешь представить? И даже не подозревает о том, кого благодарит!

   - То есть... - Лои нервно облизнул пересохшие губы, не решаясь огласить такой желанный, но почти невозможный ответ.

   - Она не сказала? Да, похоже на то.

   - Но это же... - воскликнул Лои, вскакивая с кресла, и радостно шагнул навстречу, но отпрянул, натолкнувшись на стену из свинцово-синего взгляда.

   - Что?

   - Ну... - смутился художник. - Значит, она... не выдаст?

   Эрелайн, не выдержав, рассмеялся. Совсем не весело.

   - Ириенн не будет молчать. Увы.

   - Тогда почему она до сих пор не рассказала? - резонно возразил Лои.

   - Может быть все-таки...

   - Исключено.

   - Тогда почему?!

   - Не знаю, - огрызнулся Эрелайн, и с силой, до противного хруста сжал ладони, надеясь, что боль отрезвит. Сегодня он был возмутительно не сдержан. Глубоко вздохнув, мужчина продолжил, спокойно и терпеливо: - Лои, я слышал, что она говорила.

   - Девушки часто говорят не то... - снисходительно начал друг, но Эрелайн жестко оборвал его.

   - Перефразирую: я видел ее взгляд. Он - не лжет.

   - А я повторю, - настойчиво продолжил Лоир, повысив голос. - Девушки часто говорят не то, что думают. Или думают, что так думают, но на самом деле не думают. Их слова - полная чепуха. Особенно, если сказаны под наплывом чувств. Вот завтра...

   - Да не будет никакого завтра! - рявкнул Айн, не выдержав.

   Руки нервно подрагивали, требуя хоть перо, хоть смычок, хоть меч, чтобы унять сбивчивые, перепуганные чувства. Отчаянно хотелось что-то делать, куда-то идти, что-то решать - только бы не думать, не метаться в проклятом замкнутом круге.