Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Легкая нажива - Макдональд Джон Данн - Страница 40


40
Изменить размер шрифта:

Викки с жеманным стеснением тронула его за руку:

— Конечно, бедненький. Я забыла, какие надежды ты возлагал на Тэмпла, чтобы финансировать свой маленький отель.

Краска прилила к лицу Хью.

— Да разве я об этом, черт возьми!

Она взглянула на него с еле заметной насмешливой гримасой. Ее фарфоровые голубые глазки загорелись.

— Добрые друзья, мой дорогой Хью, играют в благородные игры тоже не просто так. Может, скажешь, ты совсем не подумал о деньгах?

— Ну-у... Я считаю, это нормальное дело, когда... человек соотносит это со своими планами... когда он долго мечтал о чем-то...

Викки наклонилась в его сторону, как бы создавая атмосферу особой доверительности.

— Мы гораздо больше похожи друг на друга, чем ты думаешь или когда-нибудь думал. Я точно знаю. Я всегда это чувствовала, Хью.

— Не знаю даже, как отвечать на такое...

— И не надо пытаться, — сказала Викки и встала. — Старые друзья не должны забывать друг друга, мой дорогой. Когда ты достигнешь своей... финансовой цели, приезжай, пожалуйста, в Нассау, и мы поговорим с тобой. Ты придешь в мой маленький домик, и мы посмотрим, что можно сделать для осуществления твоего заветного желания. Одинокой вдове будет очень приятно тебя увидеть, дорогой. Не думаю, что я еще раз выйду замуж. Буду вдовствовать, разведу кошек, буду пить чай с жасмином, абсолютно безразличная ко всяким браслетам и брошкам. А пока... я хотела бы разыскать тебя и попрощаться перед тем, как уеду.

Держа уже руку на дверной ручке, Викки обернулась, лицо ее было нахмурено.

— Наверное, нужно оплатить счет за проживание и услуги?

— Нет, даже не думай.

— Ты очень добр. Я пойду к себе и упакую вещи бедного Тэмпла, потом сделаю эти печальные звонки. Да, ты не посмотрел бы вещи Тэмпла, может, выберешь что-нибудь на память?

— Я... я, право, не знаю...

— Я пришлю тебе его зажигалку, Хью. Ты, должно быть, обратил на нее внимание. Такая тяжелая, золотая, очень красивая. Я думаю, Тэмпл хотел бы, чтобы она была у тебя.

Дверь за ней закрылась. Хью сидел неподвижно, закрыв глаза, и удивлялся тому, что у него нет слез для Тэмпла. Викки их высушила, не дав появиться. Странным образом — он не мог понять как — она несколько подпортила его представление о Тэмпле Шэннарде.

Смерть лишила человека достоинства. Он имел глупость забрызгать своей вечно бурлившей кровью белоснежный «кадиллак», стоявший внизу. В полицейских отчетах о нем говорилось: «упал или прыгнул». Он стал запечатанным ящиком, предназначенным для отправки в восточном направлении. От него и точки не осталось на краю автостоянки, куда он упал. Посыпали опилками, собрали их, полили из шланга, и солнце высушило площадку за несколько минут. Санитарная машина безо всяких сирен забрала груду чего-то разбившегося в лепешку и накрытого брезентом, ни в одной из газет не было даже упомянуто название отеля или что погибший проиграл хотя бы доллар в казино.

А Викки испортила не только представление Хью о Тэмпле, но и о себе самом. Он перестал казаться себе столь значительным, как раньше, а почувствовал себя более мелким, жадным, эгоистичным, чем думал. Она не только связала смерть Тэмпла с финансовыми интересами Хью, но и попыталась заронить в его голове семена интрижки и своим разговором об «одинокой вдове» невзначай привлечь его внимание к ее богатым грудям и бедрам, к тому, что она женщина в самом соку.

Хью сидел и размышлял о том, что Лас-Вегас — самое скверное место на земле, что сюда нельзя приезжать с добрыми намерениями и эмоциями, потому что в здешнем прозрачном воздухе пустыни витает непонятное коррозирующее вещество. Здесь, подстраиваясь под звон серебряных монет в десятках тысяч карманов, критерий честности вытесняется критерием выгоды, дружба становится блатом, любовь превращается в профессию, а настоящее чувство тонет в море похоти. В таком городе лучше не задерживаться надолго. Иначе потеряешь способность оценивать другого человека по-иному, кроме как чем он тебе может быть полезен или ты ему. Невозможность нормальных человеческих отношений в этом городе символизировалась розово-бело-голубыми неоновыми крестами над причудливыми крышами церквушек, где сутками напролет работал брачный конвейер.

* * *

В понедельник в два часа дня Гомер Гэллоуэлл поставил очередные двадцать пять тысяч на «Не выигрывает», увидел, что бросающий показал с первого хода одиннадцать, и фишка Гомера уплыла к банкиру стола.

Гомер уже сосчитал, сколько раз делал ставки. Он достиг лимита, определенного ему молодым математиком, лимита, после которого вероятность проигрыша значительно увеличивалась. Он повернулся и пошел к кассе. Бледный молодой человек подошел к окошку с той стороны и с готовностью ждал, чем может быть полезен Гэллоуэллу.

— У меня тут пачка из восьми фишек, с которых я начал, вторая пачка из восьми, которые я выиграл, и еще одна, сынок.

— Да, сэр. Это тысяча семьсот долларов. Какими банкнотами?..

— Они стоят чуток больше, сынок.

— Как? О-о, извините меня, мистер Гэллоуэлл. Если вы подождете, я позову мистера Хейнса, нашего управляющего.

Прошла целая минута, прежде чем окошко загородила крикливо разодетая массивная фигура Макса Хейнса.

— Крепко вы по нашему казино прошлись, мистер Гэллоуэлл. Будете и дальше продолжать?

— Повеселился, и хватит. Хорошо у вас тут, но у меня работа стоит. И ноги сейчас подломятся, так что, думаю, надо получить деньги — и домой. Кстати, не так уж я и прошелся... Я вернул то, что дал вам в прошлый раз, плюс двадцать пять тысяч — проценты. Выходит двенадцать процентов. Я видел дураков, которые платят больше. Можешь считать, Хейнс, что мы в расчете. Значит, если мой чек еще у тебя, можешь вернуть его, и к нему еще двести двадцать пять тысяч наличными.

— Мы сегодня утром передали чек в банк, мистер Гэллоуэлл.

— Значит, у меня будет четыреста двадцать пять тысяч. Я тут взял с собой на всякий случай пустой старый саквояж, ты собери все в кучку, а я пока пойду в свой танцевальный зал, который вы мне дали, и соберу вещи.

— Нужно время, чтобы собрать такую сумму, мистер Гэллоуэлл.

— Много времени это не займет. У тебя же есть.

— Мы держим на руках только триста тысяч, но я не могу отдать их и остаться без наличных, вы же понимаете.

— Тогда ты не трать время на разговоры, парень, а беги собирай деньги где знаешь, потому что мне надо, поскорее улетать.

— А... не велика ли сумма, чтобы возить наличными?

Гэллоуэлл посмотрел на него с надменным удивлением:

— Все может быть, если узнают в округе. Но ведь знаете об этом только вы, из казино, и не думаю, что вы тут шарите по окрестностям и добываете обратно деньги, которые проиграли, а?

— Нет-нет, я не об этом. Я просто думал... Опасное это дело — возить такие деньги.

— Я по-настоящему не нервничал с тех пор, как купался в горной речке и чем-то не понравился медведю. Значит, давай скорей за деньгами, Хейнс. Я плачу кое-каким ребятам за то, чтобы мое имя не попало в газеты, и для них будет развлечением, если они часть своего времени потратят на то, чтобы вставить туда тебя. — Он повернулся на каблуках и ушел.

Макс Хейнс тихо выругался. Разыскал Бена Брауна.

— Он думает, что уже все, деревня. Тащи четыре с четвертью. Ты знаешь, куда идти и с кем говорить.

Потом Хейнс с необычной для себя скоростью бросился к лифту. Пять минут спустя он вышел из лифта в вестибюле и направился к Хью Даррену. Даррен посмотрел на него с удивлением и неудовольствием.

— Молодец, Макс. Ты хорошо поработал с Шэннардом.

— Ну да. Я взял его за руку и попросил прыгнуть. Сильно извиняюсь. Но у меня нет сейчас времени для этих разговоров. Мне нужны твои особые услуги, о которых мы говорили.

— Иди со своими услугами к Джерри Баклеру.

— Он мертвецки пьян. Я его и в ванной на холодный пол укладывал, и душу из него тряс, и водой поливал — он только мычит. Ты должен помочь мне, а об остальном, ради Бога, поспорим потом. Я дам тебе пару тысяч баксов, на успокоение совести, Даррен.