Шерше ля фам, или Возврату не подлежит! - Гетманчук Людмила - Страница 50

Довольный принятым решением, ювелир достал медную монету и подкинул, внимательно следя за ней. Медная монетка, вращаясь, начала падать и… внезапно зависла в воздухе, после чего, провисев некоторое время, исчезла.

Не верящий своим глазам ювелир пришел в крайнее возбуждение и даже протрезвел. Невероятно, невозможно, немыслимо!

И мастер повторил попытку. На этот раз в воздух взлетела серебряная монета. Взлетела, чтобы через долю секунды исчезнуть. Но и на этом упертый старикан не остановился! Кряхтя и жалуясь, он с некоторой долей сожаления запулил в воздух тяжелую золотую монету.

Золото — оно верное, это не медь, не серебро. Неизменный, неокисляющийся металл Пресвятой Госпожи никогда не обманет.

Результат троекратно повторился. Монета сгинула в неизвестном направлении. Как ни искал ее на столе, под столом — никаких следов. Жертва принята, ответ дан.

— Спасибо тебе, Пресвятая Царица! — Хозяин лавки троекратно благодарственно поклонился иконе в «красном углу» и облегченно вздохнул, утирая выступившую слезинку.

Он больше никому про девушку не расскажет и поможет ей всем чем сможет. Это вам не шутки. Знак от богини — не то, с чем можно не считаться!

Как только я благополучно разделалась с красной… то есть конской угрозой, сразу после этого полулегально выбралась вместе с Дарвилем к ювелиру. Я дошла до такой стадии общения с ним, что начала буквально вить из мужика веревки. По-моему, если бы я попросила, он бы меня и на руках куда угодно отнес. Жаль только, что не лежит к нему сердце. Совсем. Ладно, не будем о грустном.

Итак, переодевшись, словно партизаны в чужом лесу — то есть во все темное, и умотавшись с ног до головы (я), мы тихо выскользнули из усадьбы через дальнюю калитку для слуг.

На улице Дарвиль благополучно поймал извозчика, и мы погнали к ювелиру. Хотя меня не царапало чужое присутствие, но на душе отчего-то было неспокойно — настолько, что я почти пожалела о своей задумке. Отступить мне мешала только уверенность, что второй раз незаметно смыться из-под Лореттиного надзора будет весьма и весьма проблематично.

Будучи женщиной практичной, я, следуя голосу интуиции, достала мешочек с драгоценностями Спящей и отдала его на хранение Дарвилю, оставив себе только перстень, насчет которого мы с ювелиром договорились заранее.

Дополнительных три золотых из графини я с трудом, но выбила, поэтому пребывала в боевом настрое.

Лавка неприветливо встретила нас специфическим запахом пыли и разогретого металла.

«Посетителей сегодня не принимаем!» — довольно-таки неласково остановили нас на пороге. Дверь мягко закрылась перед самым моим носом.

Мы сделали вторую попытку — отворили дверь и сразу решительно шагнули внутрь. Сын или племянник господина ювелира мрачно шуровал метлой по полу лавки, вздымая клубы пыли и шмыгая носом, словно мальчишка.

Я возразила:

— Но у меня договоренность с вашим мастером! Господином…

— Хватье, — подсказал Дарвиль.

— Да! Господином Хватье, — подхватила я.

— Если мастер вам назначил встречу — тогда совсем другое дело! — без особого энтузиазма, но уже более благодушно отозвался отпрыск. С криком: — Папа! — он проскакал по лавке и буквально вытащил на свет божий растрепанного ювелира.

Это был ювелир, тот самый… но господи боже мой — какая же с ним случилась перемена!

Заплывшее, словно от непрерывной пьянки, лицо. Потухшие глаза. И жуткий, прямо-таки непереносимый запах перегара. Что-то мне это напоминает… новогодние праздники затянулись али помер кто?..

Дарвиль со всхлипом втянул воздух. Я невольно попятилась. Такого ювелира нам и даром не надо! Пропьет и свое и чужое!

Тем не менее в противоположность моим выводам держался старик прямо и обретал уверенность по ходу пьесы.

— Прошу вас. — Меня пригласили в тот самый рабочий кабинет. Момент для бегства был безнадежно упущен.

В кабинете было прохладнее, чем в самой лавке или на улице. Мерно тикали настольные часы. В закрытое окно билась муха. Душу окутало вязкое чувство предгрозового затишья.

Старик меня удивил. Когда я потянулась за кошельком, чтобы выложить вторую часть денег, ювелир меня остановил:

— Извините, леди, сначала мы поговорим о том, что я узнал, а потом речь пойдет об оплате.

Предисловие мне сразу откровенно не понравилось. Он надеется вытянуть из меня шантажом еще денег? Это вряд ли. Я не смогу дать ему больше, чем у меня есть. А вытряхнуть лишнее ему не удастся. И потом… со мной широкоплечий Дарвиль, я под протекцией госпожи графини. Никто не станет шутить подобными вещами. Я успокоилась, хотя и продолжала настороженно следить за владельцем лавки.

Ювелир с приметным именем вытащил из ящика стола лист бумаги и выразительно посмотрел на меня. Я с таким же точно выражением на лице звякнула монетами в кошельке. Мастер отрицательно качнул головой и протянул мне лист.

Ладно, потом этот вопрос обсудим, я ничего не теряю. С гулко бьющимся сердцем я впилась глазами в несколько рукописных строчек.

— Прошу вас не называть имен, — шепнул старик Хватье, заметив, что я собралась задать вопрос.

— Хорошо. Сведения точны?

— Не сомневайтесь. Ошибки быть не может.

— Вы видели этот портрет лично?

— Да, меня три месяца назад вызывали туда для оценки некоторых приобретений. Вчера я проник в дом под предлогом… не важно каким, и убедился еще раз.

— Хорошо. Мое кольцо?

— Я буду рад его починить. От вас за ремонт мне ничего не нужно, вполне достаточно уже уплаченной суммы.

Немного удивленная, я все еще сомневалась — доверить старому пьянице свое единственное достояние или нет? Решила с этим делом опять повременить.

Итак, я узнала свое родовое имя. Надеюсь, ювелир не ошибся. По правде говоря, ничего подобного я не ожидала. Надо же, оказывается, моя Спящая — герцогиня! И мне приходится родственником целый герцог!

Хотя… может, и не герцогиня. Вдруг я двести лет назад сперла эти цацки пофорсить перед кавалером? Кавалеру не понравилось, и он меня заморозил на пару столетий, чтобы не мешала радоваться жизни. Но факт остается фактом — герцог мне точно какой-то там родственник! Вряд ли он будет по этому поводу в диком восторге.

И что я буду со всем этим делать?.. Пока в моей душе роились обрывки эмоций — от дикого восторга до леденящего страха.

Нет, ну правда — если бы к вам вдруг приехала родственница, пропавшая двести лет назад, и сказала: «Подели свой дом, и половину отдай мне!» — как бы вы реагировали? Честно?! Вот-вот…

Но по мере того как новое знание со скрипом укладывалось в моей голове, я решила, что успею разработать план. В первую очередь надо узнать, что за человек этот герцог и где живет, потом… потом следует хорошенько обдумать ситуацию и разузнать обо всем остальном. Было бы неплохо с кем-нибудь посоветоваться, только с кем? Проблема. Я на этом празднике жизни и ярмарке тщеславия никому настолько не доверяю.

Я обратилась к господину Хватье:

— Насчет кольца… я передумала его чинить. Оно мне слишком дорого. Боюсь его где-либо оставлять.

Старик посмотрел на меня встревоженными глазами, неожиданно вынул две золотые монеты аванса и молча возвратил. Затем наклонился к моему уху и совсем тихо сказал:

— Леди, вы приняли сейчас наилучшее решение. Если вам будет угодно его почистить, я дам вашему посыльному специальный чистильный камень. Но упаси Светлейшая отдавать кольцо в чьи-то руки или показывать ювелирам! Никогда, умоляю вас ради вашей же безопасности — НИКОГДА! — впредь не поступайте так.

Я вздрогнула. Он словно мои мысли читал!

А хозяин продолжил шепотом, настороженно поглядывая по сторонам, будто ожидая увидеть за стеной мифических врагов:

— Достопочтенная леди! Знайте! Вы всегда можете обратиться сюда за помощью! Мой дом, моя рука и мои денежные средства всегда к вашим услугам. Поверьте, никакие силы земные не заставят меня предать вас, всемилостивейшая госпожа. Мне приказано, — он указал пальцем в потолок, — оказывать вам любую помощь и всяческую поддержку, ибо так угодно высшим силам.