Шерше ля фам, или Возврату не подлежит! - Гетманчук Людмила - Страница 41

На зеленой ливрее спереди остались веселенькие и живописные черные отпечатки моих ладоней.

Гер Дальвинг ахнула.

— Тетя, ваши антипедагогические методы воспитания устарели! — просветила я обалдевшую от увиденного Лоретту. (Сложно так уронить челюсть, если только ты не великий актер!) — Вам стоит идти в ногу со временем, иначе рискуете прослыть отсталой.

Обратив внимание, как я на нее смотрю, аристократка властным жестом отослала слугу, заметным усилием воли взяла себя в руки и наконец закрыла рот.

— Тот, кто провоцирует мага, иной раз опасно рискует здоровьем, — уселась я рядом. — Так о чем вы хотели со мной поговорить?

— Вы будете учиться! — нахмурясь, заявила Лоретта, забавно бултыхая своими гуттаперчевыми буклями. — Иначе я рискую остаться бездомной.

— Верный вывод, тетушка, — довольно осклабилась я. — А теперь обсудим мое пребывание здесь…

Мы действительно обсудили. И именно поэтому через три месяца я буду стоять перед кабинетом ректора Академии, с легким душевным трепетом ожидая, когда меня пригласят войти. Меня не отпустили на вольные хлеба, жить я по-прежнему буду у графини, и она дала знать, что не оставит меня с замужеством в покое, но зато и платить за обучение мне не придется — все материальные траты взяла на себя корона.

А пока мне еще предстояло выжить в этом новом старом мире. И происходило это так…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

УРОКИ ЭТИКЕТА, ИЛИ КТО КОГО ВОСПИТЫВАЕТ

ГЛАВА 20

Если правду говорят, что нам снится то, чего мы подсознательно ждем, то я — явно и однозначно кандидатка в «дурку», потому что мне приснилось следующее…

Как только я добралась до аскетичной постели и уронила голову на подушку, от которой пахло дешевым хозяйственным мылом, мое сознание рванулось вверх из тела и поскакало выполнять все основные положения психоанализа Зигмунда Фрейда. Даже те, о которых понятия не имело. Впрочем, оно не имело понятия ни об одном из них! Для меня все эти «либидо-мортидо» до сих пор темный лес!

Итак, меня прибило в громадный кабинет и намертво заклинило над необъятным столом. Как облачко.

На данный исторический момент в кабинете, или как там еще можно назвать этот актовый зал, присутствовали трое. Один — мужик в возрасте и весь расфуфыренный, два других — помоложе и попроще одетые.

Лиц я не разглядела. Как будто что-то мешало толком их рассмотреть, но как в том детском стишке: «Зато я нюхаю и слышу хорошо!» Мне привиделись разноцветные облачка. Тут в витрине мелькнула знакомая по гостинице личность, размытые абрисы, каждый со своим трудноописуемым для меня ароматом души. Самый главный, с короной на голове, — ощущался мною красновато-лиловым с душистым привкусом малины. Остальные — с ярко выраженным свежим букетом цитруса и бархатистым чернично-ежевичным ароматом.

Фиолетово-синий, который пах ежевикой, нес в себе привкус жаркого летнего солнца и алые всполохи костра. Казалось, рядом с ним словно окунаешься в терпкий лесной зной. Вокруг него и «малинового» крутились и вспыхивали разноцветные протуберанцы сильных эмоций. «Цитрус» излучал глубокое золотисто-оранжевое спокойствие, сдобренное легким просверком изумрудно-зеленого доброжелательного любопытства.

А разговор становился весьма интересным…

Старшего окружающие величали то папой, то, когда разговор переходил на повышенные тона, — его величеством.

Так это у нас Эгвар Пятнадцатый? Приятно познакомиться, ваше величество!

Он откинулся на витую спинку кресла, потер рукой лоб и заявил:

— Лучше бы я вашей магии, чтоб ее об косяк, в глаза не видел! Две недели ни минуты покоя! Я ж не лошадь!

— А вот это не доказано! — хмыкнула вторая личность, пока безымянная. Та, которая с хвойной нотой цитруса. — Папа! Ты так загонял секретарей, клерков и тайную стражу, что мать настоятельница собора Пресвятой Царицы Феодора четко высказалась по этому поводу: «Конь венценосный! Когда падет — пристрелите, чтоб не мучился!» — С нескрываемой насмешкой: — Правда, она у нас добрая и отзывчивая?

— Руан! — взревел оскорбленный папа. Тот, который мне мерещился со вкусом малины. Видимо, подчиненные постеснялись донести ему коронную фразу достопочтенной матушки настоятельницы.

И правильно! Целее будут!

Король, глубоко обиженный фривольными высказываниями относительно венценосной персоны, гневно возмущался двуличием духовной власти:

— …Этого быть не может! Феодора сообщила мне о божественной воле! Дескать, если Царице так угодно, то сиди и не вякай. И направляй свои усилия на воплощение ее планов в жизнь. — Выплюнул: — Как будто это так легко! Взял — и направил! Знать бы еще — куда!

— Отец, — влез второй голос, показавшийся мне знакомым. — Это очевидно! На погашение очагов стихийного возгорания магии и на поиски истинной Спящей!

— Но…

Знакомый голос, жестко:

— Я бы посоветовал отправить несколько магистров в департамент сельского хозяйства — пусть трудятся на благо государства. Поднимают урожайность зерновых. В некоторых соседних провинциях зреет бунт из-за хлебного недорода и постоянного голода! Бедняки перерезали птицу и весь скот, два месяца жрут кору деревьев, желуди, бурьян-лебеду и крапиву! Да что там говорить — неспокойно стало даже в поместных уделах вблизи столицы! — С воодушевлением размахивая рукой: — Мы можем успеть существенно помочь огородникам со скороспелыми овощами, а еще ускорить созревание яровых злаков и обеспечить щедрый урожай винограда и плодовых деревьев. Подумай! Недородов в нашей стране больше не будет! Возможности лечения тоже возрастут многократно.

— В идеале это понятно, кронпринц, — представил мне король второго, а вернее, первого сына — наследника. — А на самом деле — как? Мануэль, целая толпа монахинь и библиотекарей вторую неделю выискивают в древних летописях любые упоминания о магии и ее последствиях — все плюсы и минусы.

— Зачем? — влез младшенький.

— Контроль, контроль и еще раз контроль! — долбанул кулаком по столу король-отец. — В противном случае в стране начнется полная неразбериха! И разлад. Особенно если на белый свет выползут необученные люди со стихийными способностями и начнут влиять на все подряд, вызывая ливневые дожди и ясную погоду где и как попало. Или устраивая по неумению шторма, ураганы и негасимые магические пожары!

— Не понимаю, отец, — нетактично перебил излияния отца наследник. — Почему ты бесишься? Магия сейчас поможет нам улучшить качество жизни и погасить многие очаги недовольства. К тому же айры…

— Вот именно! — заорал Эгвар, вскакивая и роняя кресло. — Айры! Какого хрена они приперлись и сидят в дворцовых покоях? Только перешептываются, перемигиваются и со скрежетом зубовным ласково поминают какую-то… Александру!

Мне захотелось поикать. К неописуемому счастью и огромному облегчению, у нематериальной субстанции такой возможности не обнаружилось.

— Александру? — насторожился Мануэль. Недоверчиво уточнил: — Воспитанницу графини Дальвинг?.. — Растерянно произнес: — Но графиня поклялась мне Пресветлой Царицей, что не скажет и не отдаст… — Кронпринц осекся.

О как! Слава обо мне уже и сюда просочилась?

— Вот уж не ведаю — она или не она… — отмахнулся венценосец без особого интереса. — Все может быть!

И полез делать раскопки на своем столе. Там свободного места не наблюдалось вообще. А в частности, если где-то и проглядывал кусочек дубовой столешницы, украшенный перламутровыми вставками, то только для того, чтобы продемонстрировать толстый слой пыли и…

— Пап, — громко чихая, отодвинулся от пылехранилища Руан, — может, ты горничных вызовешь? Для уборки…

— И потеряю порядок? — взвился его величество. С пылом настоящего ученого мужа: — Тут же кладезь информации! Донесения, доносы, письма очевидцев, отчеты о проделанной работе…