Перепутья Александры (СИ) - Бахтиярова Анна - Страница 29

   Обратно я ехала окрыленная. Я объяснюсь с Семенычем, и все непременно вернется на круги своя. Однако радужное настроение продлилось недолго, ибо оказавшись на работе, я быстро осознала, что мне нечем порадовать начальника. Его друг не попал в Поток. Ситуация была печальной, но донельзя банальной.

   - Мне жаль, - констатировала я, поднимая взгляд на бледного, как смерть, Семеныча.

   - Я это предполагал, - сухо кивнул он, силясь сдержать эмоции. - Но все равно спасибо.

   - Света уехала? - поинтересовалась я, понимая, что о большем сейчас спрашивать не в праве. Не время. И не место.

   - Нет. Она в моем кабинете. Если готова, у тебя есть шанс ее застать и расставить точки над "I". Думаю, она не станет скрывать от тебя, ЧТО увидела в Потоке.

   Глава 8. Прощай и снова здравствуй

   1997 год

   Дождь гулко барабанил по подоконнику, капли наперегонки бежали вниз по стеклу, время от времени сливаясь в небольшие ручейки. Сыро и пакостно за окном. Поздняя осень давно вступила в законные права. Лишила деревья золотистой одежды, покидала ее на ледяную землю, а, потеряв к листве интерес, оставила медленно умирать.

   Как же хочется увидеть солнце! Но нет, мрачные серые тучи уже три с половиной недели висят, как проклятие, над городом, не давая ни единому лучику пробиться вниз.

   Такое уныние вокруг. И такая безнадега на душе.

   - Саша, ты сегодня хорошо спала?

   - Да, бабушка.

   - Завтракать ходила?

   - Да.

   Она догадывается, что я вру. Соглашаюсь на всё, что они мне говорят, лишь бы отстали, перестали терзать бесконечными вопросами. Они все это понимают: и бабушка, и папа, и врачи. Не могут не замечать моей апатии, потери интереса к жизни, и жаждут получить ответы. Но мне нечего им сказать. Я не могу дать объяснений даже себе. Потому что до сих пор не понимаю, как бред оказался ярче самой жизни?

   С вами бывало такое? Вы возвращаетесь после каникул домой, но чувствуете пустоту. Потому что частичка вас еще осталась там - на море, в лесу, в летнем лагере (список можно продолжить). Там продолжается веселье, события бьют ключом, а дома лишь серые будни, от которых хочется выть волком и бежать без оглядки. Вот и я мысленно бродила по слоям Потока, посмеивалась над Михаилом, смотрела Варин балет, заглядывала в гости к Свете и Злате. Мне до сих пор казалось, что они реальны. Все спутники, которых я встречала.

   Но это неправда. Их никогда не существовало. Как и самого Потока.

   Истина проста и банальна. Я никуда не попадала. Не исчезала из реального мира ни на миг. Я две недели пролежала тут - в больнице. В коме.

   Теперь я четко помнила то утро. Все, что случилось со мной после ссоры с Бастиндой. Я действительно вылетела из дома с желанием рвануть к бабушке или Рите, чтобы от души пожаловаться на ведьму Аллу. Выбор направления должен был определить автобус, который подъедет первым. Так бы непременно и случилось, не нарисуйся передо мной парнишка в желтой куртке с пресловутой рекламой в руках. В листовке я прочла приглашение в новый кинотеатр. До сих пор не понимаю, почему вдруг изменила решение и поехала смотреть кино. Быть может, захотелось отвлечься, переключить мозги. Или же надоело выглядеть занудой в глазах окружающих. Сколько можно жаловаться на мачеху. Пора научиться давать отпор.

   Вот так я и оказалась в 23-м автобусе, фотографии которого в последующие дни обошли едва ли не все газеты страны. Водитель не справился с управлением, и тяжелая машина рухнула с моста, пробив ограждения. Хорошо ещё, что на мелководье...

   Я точно не знала, сколько человек погибло в аварии. Родные старательно обходили острые углы, полагая, что я никак не приду в себя из-за того, что выжила. В отличие от большинства. Поэтому отец поставил на уши всю больницу, заставляя собирать консилиум за консилиумом, и прикрепил ко мне личного психолога, которому я ежедневно скармливаю новую порцию вранья. Поэтому Бастинде запрещено показываться мне на глаза. Нет, папа напрямую не винит ее в ДТП, но отделаться от мысли, что это из-за ссоры с ней я оказалась на злосчастном мосту, не может.

   А ведь я действительно не отправилась на тот свет лишь чудом. Лечащий врач, не смущаясь, зовет меня пациенткой-легендой. Потому что, каких-то три с копейками недели назад мой организм почти не выказывал признаков жизни, и родным было велено готовиться к худшему. Доктора не сомневались - в себя я не приду никогда. Зато теперь я выздоравливала с такой скоростью, будто не было ни травм, ни комы. По крайней мере, физически. Ну а душа... Она пытается смириться с тем, что пережитое в Потоке оказалось бредом коматозника. Не было ни Вари, ни Михаила, ни Дунайского.

   Так и тянулись мои дни в сером девятиэтажном здании крупнейшей в городе больницы. Подъем, анализы, пропущенный завтрак, физиотерапия, вялое ковыряние вилкой в тарелке в обед, встреча с психологом, свидание с родными, ужин, на который мне тошно смотреть и новые ночные кошмары.

   Да, я обманула бабушку. Еще ни разу в клинике я не спала спокойно. Из ночи в ночь мне снятся обитатели Потока. Чаще всего Варвара. Ее последний лебединый танец, а затем стойкое нежелание уходить в Дым. А еще рыжая крылатая лошадь на морском берегу. Она подходит ко мне. Так близко, что я вижу свое отражение в черных глазах. Дует мне в лицо и кивает головой, давая понять, что ждет моего возвращения.

   По утрам я просыпаюсь с красными глазами и подолгу умываюсь ледяной водой, дабы не дать родным еще один повод насесть на меня. Понимаю, пора брать себя в руки и начинать жить, но не знаю, как заставить себя сделать это. Просто жить.

   - Ты веришь в судьбу, Саша? - спросил в один из дней Феликс Юрьевич - тот самый личный психолог.

   - А стоит? - вяло отозвалась я, сидя с ногами на подоконнике и глядя в дождь. Он снова шел сплошной стеной, не заботясь, что земля и так пропитана влагой насквозь. Не сегодня, завтра вселенский потоп наступит.

   - Некоторые люди считают, ничего в жизни не происходит просто так.

   - Знаю, вы хотите сказать, что раз я не умерла, значит, это кому-нибудь нужно. У меня есть важное предназначение, я - избранный герой всея галактики, - произнесла я скороговоркой, совершенно не горя желанием обсуждать известные истины. - Перестаньте носиться со мной как с фарфоровой куклой. Не разобьюсь! Все, мне надо на ужин! - и я пулей вылетела в коридор, не удосужившись поглядеть на реакцию мозгоправа.

   Массовый поход в больничную столовую я, естественно, проигнорировала. Есть мне, по традиции, не хотелось. Вместо этого спустилась на два этажа вниз, прошла по длинному коридору до конца, пока не уперлась в двери самого дальнего блока - местного отделения реанимации и интенсивной терапии. Здесь недавно обитала и я - в виде овоща. Сейчас, понятно, меня перевели в обычную палату. Разумеется, одноместную, повышенной комфортности.

   Я постучала в стеклянную дверь. По ту сторону перегородки вынырнуло овальное лицо в обрамлении жгучего каре. Отлично! Я не ошиблась. Сегодня Любино дежурство.

   С Любой я познакомилась, пока лежала в реанимации, вернее, сначала она узнала меня, являясь моей палатной медсестрой. Не смотря на молодость (ей было всего 23 года) Любаша умело строила всех вокруг. Крепенькая, коренастая, с командирским басом, девушка не повторяла распоряжений дважды. Будь-то необходимость выставить вон многочисленную родню пациентов или собрать нетяжелых больных из других отделений, дабы поднять наверх коробки с медикаментами - Люба была незаменима. Однажды она сказала, что ее закаленный мужской характер - влияние трех старших братьев.

   - Ну что, Сань, бодрячком? - придирчиво окинула она меня с ног до головы, пуская внутрь. - Тогда, пошли чаевничать.

   Это стало традицией. Каждый раз в Любино дежурство мы устраивали чаепитие на полночи. Говорили за жизнь, и однажды я призналась, что видела странные вещи в коме. С тяжелым сердцем ждала ответа, боясь, что это последний вечер в компании добросердечной медсестры. Но нет, Любаша меня поняла.