Бал в небесах - Макдональд Джон Данн - Страница 39

– Я… не знаю. Я вдруг почувствовала как будто я… здесь с тобой, как любимый щенок или забавный котенок, или еще что-нибудь в таком роде. А ты бросаешь мячик или палку, чтобы я принесла ее тебе, виляя хвостом.

– Нет, все совсем не так.

– Дейк, что мы здесь делаем?

– Мне нужно, чтобы кто-нибудь поверил мне. Принял бы меня без страха и без ужаса. Мне было совершенно необходимо найти кого-нибудь, найти тебя. – Но я не могу ничему научиться. Я… как тот щенок.

– Ты хочешь получить ответ, честный до конца?

– Да, до конца, Дейк, – мрачно сказала Мэри.

– Я ощущаю вину, так как есть вещи, которые я могу делать, а ты нет.

Вина заставляет меня негодовать. Я страшно огорчен из-за твоей неспособности научиться всему этому.

– Я тоже буду честной. Я завидую тебе. А от зависти – один шаг к раздражению, от раздражения – к ненависти. Я все время повторяю себе: "Почему они выбрали его? Почему они обучили именно его? Почему не меня?" Понимаешь?

– Понимаю, Мери. Я рассказал тебе… всю свою жизнь. День за днем. Ты знаешь, как все произошло.

– Да, я знаю, как все произошло. И я наблюдала за тобой, Дейк. Я наблюдала, как ты сидишь, уставясь в пустоту, а на лице у тебя такое странное, немного удивленное выражение. Ты ведь не все мне рассказал, не так ли?

Сидя на корточках, Дейк набрал полную пригоршню горячего от солнца песка и медленно пропустил его между пальцами.

– Эти недели, проведенные здесь… я впервые за все последнее время получил передышку. Первый раз у меня появилась возможность спокойно поразмышлять. Мой разум двигался снова и снова по какому-то безумному кругу, и всякий раз я оказывался перед парадоксом, который был не в силах разрешить, натыкаясь на непроходимую стену.

– Мне кажется, я знаю, о чем ты говоришь. Но лучше скажи об этом сам.

Он набрал в руку еще одну пригоршню песка и с раздражением отбросил его в сторону.

– Вот в чем здесь дело. Разум и дух вероятно… неразделимы. На тренировочной базе Т меня обучали люди, пользуясь неземной системой обучения. Их способ покорения пространства, этот Блок Б, странные черные здания – все это пришло из иной чуждой нам цивилизации, намного превосходящей нашу, земную. Но их главные достижения сделаны в области мозга, его огромной, неиспользуемой энергии. Если разум и дух – даже, я думаю, лучше сказать разум и душа – если они неразделимы, тогда всякое увеличение мощности разума должно предполагать большое благородство души. И если это так, то почему же тогда люди, прошедшие такую подготовку, оказывают столь неблагоприятное влияние на человечество. Большее знание должно порождать еще большее понимание добра и зла. Почему же тогда они не превратили Землю в достойное, безопасное место, где можно было бы безопасно жить? Я знаю, что обладая теми качествами, которые у меня сейчас есть, если бы к тому же я был единственным человеком на Земле с этими качествами, я мог бы привести эту планету к невиданному в ее истории процветанию. Если я это в состоянии сделать один, почему они этого давно не сделали раньше? Я думаю, что я не единственный, кто способен на проявление доброй воли. Я видел, как люди проходили обучение одновременно со мной. Я видел, как они изменялись. Я видел невежественную испанскую девушку-цыганку, которая из существа, действовавшего на инстинктивном, животном уровне, превратилась в разумного человека, тонкого, искреннего, способного воспринимать абстрактные идеи и концепции. Я решил, что вся операция в целом несет зло. Но теперь я начал сомневаться в своей правоте. Я чувствую – что-то все время ускользает от меня.

– У меня уже давно такое чувство, Дейк.

– В чем же тогда заключается ответ?

– Ответ должен быть. Ты просто не смог найти его.

– Почему тогда они сами мне его не дали?

– Может быть, ты должен сделать последний шаг сам. Может быть, они и так дали тебе достаточно фактов. Он криво улыбнулся.

– Значит, мне нужно продолжать думать?

– Конечно. И если ты найдешь ответ, тебе нужно будет вернуться к ним.

– Она встала и стряхнула с себя песок. Пройдемся?

– Давай.

– Сделай мне мираж, Дейк.

– Какой?

– На том склоне. Что-нибудь прохладное, манящее.

Он сделал большие старые деревья, дающее густую почти черную тень, и прозрачный фонтан. Мэри взяла его за руку и они пошли по сухому сыпучему песку.

– Нет, не щенок, – сказал он вдруг. – Что-то очень важное, в чем я нуждаюсь. У Патриции была часть этого, когда-то. Что-то было у Карен. И у цыганки что-то было. Я даже не знаю, как правильно сформулировать, в чем это заключается. Сила и нежность. Но сильным людям почему-то всегда не хватает нежности и теплоты. А у теплых, мягких людей слишком часто абсолютно отсутствует воля. Моя жена была… такая, как надо. И ты такая же. Я люблю тебя.

– Почеши мне за ухом и брось палку, я принесу ее тебе.

– Прекрати!

– Ну как же ты не понимаешь? Вспомни, что тебе говорили, когда ты учил арифметику. Нельзя складывать апельсины и яблоки. Прежде чем складывать дроби, нужно сначала привести их к общему знаменателю. Я не могу стать такой как ты. Ты не можешь деградировать и стать таким как я. Я буду с тобой до тех пор, пока ты будешь нуждаться во мне, но мое отношение будет… жертвенным.

– Ты говоришь страшные вещи.

– Я хочу, чтобы ты понял свою отъединенность. Ты способен любить обычного человека только снисходительно. Тебе отчаянно хочется, чтобы я могла говорить с тобой параголосом, как ты со мной. Но я не могу. Так что мы никогда не сможем общаться на том уровне, который стал тебе так необходим. А без этого я просто теплая, говорящая кукла. Нажми на нужную кнопку, и я скажу: "Я люблю тебя, Дейк". Механически и без всяких чувств. Но я никогда не смогу сказать это… так, как ты.

– Но ты любишь меня?

– Естественно. Щенки всегда привязаны к своим хозяевам. С дурацким обожанием.

Разозлившись, Дейк быстро пошел вперед. Потом он остановился и посмотрел на Мэри. Она стояла неподвижно и смотрела на него. Он отвернулся и полез через большой коричневый камень.

(Осторожно! Змея!) Краем глаза он увидел свернувшиеся на солнце кольца и отчаянно отпрыгнул в сторону, почувствовав сквозь брюки прикосновение плоской головы с разинутой пастью. Это оказалась гигантская гремучая змея, толщиной с бицепс. Змея свернулась кольцами, неспешно повернулась и поползла под коричневый камень – медленная тягучая смерть.

И только, когда змея уползла и сердце его еще продолжало бешено колотиться, Дейк понял, что все это означает. Он посмотрел на Мэри, стоящую в сотне футов от него. Она высоко подняла подбородок, а ее руки неподвижно висели вдоль тела.

Дейк медленно подошел к ней, неотрывно глядя в лицо. Но по выражению ее лица ничего нельзя было понять.

– А как же та ночь, на мосту?

– Я все время была с тобой, Дейк, с того момента, как ты посетил Глендон Фарм.

Он почувствовал отвратительный вкус во рту.

– Значит я был для тебя очередным заданием, не так ли?

– Да. Я сейчас должна была просто закричать. Но я не успела подумать. Параголос быстрее и… это тебя спасло. Я успела подумать только об этом. – Ты объяснишь мне… все?

– Пошли обратно.

В молчании они пошли назад, к своей хижине. Там они сели в густую прохладную тень у стены.

Дейк грустно усмехнулся.

– Наверное, тебе было очень смешно, когда я демонстрировал свои маленькие трюки.

– Это было очень мило, трудно только было так долго жить, не используя экраны.

– Какое замечательное слово – "мило". И ты была очень милым щенком.

– Давай-ка избавляйся побыстрее от горечи, Дейк.

– Но самое смешное, что предмет твоего задания влюбился в тебя.

– Ты закончил?

– Что все это, наконец, значит?

– Тебя очень тщательно изучали. Существует парадокс, о котором ты не знаешь. Те, кто с наибольшим трудом проходит через все испытания, кому приходится балансировать на грани безумия – они-то и представляют для нас главную ценность. Взять, например, цыганку. Она очень легко прошла испытания. И скорее всего она так и не продвинется дальше Первой Ступени. Только те, кто прошел по самому краю, со временем достигают Третьей Ступени. Когда-нибудь, Дейк, и ты добьешься этого. Я знаю, что мне никогда не подняться выше Второй Ступени. Теперь ты знаешь, что такие, как ты попадаются крайне редко и представляют очень большую ценность.