нарциссичной стадии (так называемые нарциссические индивидуальные отклонения), либо начинает, но не заканчивает процесс отделения, и в результате возникает своего рода

разобщение, (так называемые пограничные расстройства). Мы находим точно такую же

общую классификацию и этиологию у Коута, Мастерсона, Кернберга, Малер, Стоун и

Джедо, и это только немногие.

В любом случае у такой личности не существует никаких реалистичных

эмоциональных границ. Поэтому при нарциссических и пограничных расстройствах

человек испытывает недостаток в ощущении связанности своего «я», и это, возможно, главная определяющая характеристика этих патологий. «Я» или рассматривает мир как

продолжение себя (нарциссизм), или постоянно тяжело переживает вторжения со стороны

внешнего мира (пограничные расстройства). Эту патологию называют пограничной, потому что она находится на границе между психозом и неврозом. Также ее иногда

называют «устойчивым непостоянством». Растущее «я» переживает болезненный раскол

при переходе к следующим ступеням развития.

Точка опоры 3: рождение концептуального «я»

В: Но если на точке опоры 2 все проходит хорошо?

КУ: Если все идет относительно хорошо, то «я» больше не отождествляет себя

исключительно с эмоциональным уровнем. Оно начинает преодолевать этот уровень и

отождествляться с сознательным или концептуальным «я», которое является началом

точки опоры номер три и представляющего сознания. Представляющее сознание Пиаже

назвал до-операционным сознанием. Это сознание заполнено изображениями, символами

и понятиями. Вы можете увидеть их все, например, на рисунке 5—3.

Образы начинают появляться приблизительно в возрасте 7 месяцев. Образ более или

менее похож на тот объект, который он представляет. Если вы закроете глаза и

представите себе собаку, то изображение в значительной степени будет походить на

реальную собаку. Это образ. Символ, с другой стороны, представляет объект, но

совершенно его не напоминает внешне, и это гораздо более сложная познавательная

задача. Символ «Фидо» представляет мою собаку, но он совершенно не похож на мою

собаку. Символы появляются на втором году жизни, обычно вместе с такими словами, как

«ма» или «папа», и эта способность развивается очень быстро. Символы доминируют в

сознании в возрасте примерно от 2 до 4 лет.

После этого периода начинают появляться понятия. Если простой символ

представляет единственный объект, понятие представляет целый класс объектов. Слово

«собака» представляет всех собак, а не только Фидо. Появляется возможность решения

более сложных задач. Понятия доминируют в сознании в период с 4 до 7 лет. Конечно, все

это — основные структуры, и как только они появляются в сознании, они остаются в нем

как основные способности, всегда доступные сознанию.

Но только после появления понятий начинает появляться особенное сознательное, или концептуальное, «я». Когда «я» начинает отождествляться с этим концептуальным

разумом, мы приходим к точке опоры номер три. «Я» теперь представляет собой не

только связку впечатлений, импульсов и эмоций, оно является также совокупностью

символов и понятий. Оно входит в лингвистический мир, ноосферу, и это, мягко говоря, 119

все меняет. Оно прошло от физиосферы в точке опоры 1 через биосферу точки опоры 2, и

теперь оно входит в ноосферу с ее точкой опоры 3.

Каждый невроз — экологический кризис

В: Что, по-вашему, является одной из самых важных вещей в этом новом

лингвистическом «я»?

КУ: Это новое «я» существует в ноосфере, а ноосфера может подавлять биосферу. На

индивидуальном уровне это проявляется как невроз; на коллективном — как

экологический кризис.

Другими словами, лингвистический мир — действительно новый мир, новое

жизненное пространство. Здесь «я» может думать о прошлом и планировать будущее; оно

может начать управлять функциями своего тела; оно может начать представлять себе в

сознании некоторые вещи, которые не ощущаются органами чувств. Так как оно может

представлять будущее, оно может страдать от беспокойства, а так как оно может думать о

прошлом, оно может чувствовать раскаяние, вину и сожаление. Все это части его нового

жизненного пространства, лингвистического мира, ноосферы.

Ноосфера превосходит биосферу, и она может не только преодолевать и включать, она может подавлять, искажать и отрицать.

В: И как выглядит подавление на индивидуальном уровне?

КУ: На индивидуальном уровне результат подавления ноосферой биосферы

называется психоневрозом, или просто неврозом. Разум может подавлять природу, как

внешнюю (экологический кризис), так и внутреннюю (либидо).

Психоневроз, или просто невроз, означает, что возникло довольно устойчивое, связное когнитивное «я», и это сознательно-концептуальное «я» (эго) может подавлять

или отделять некоторые свои физические силы или импульсы. Эти подавляемые или

искаженные импульсы, обычно связанные с сексом или агрессией, проявляются потом в

скрытых и болезненных формах и известны как симптомы невроза. Другими словами, каждый невротический симптом — миниатюрный экологический кризис.

В: Очень интересно, почему подавление и классические неврозы возникают в точке

опоры номер три?

КУ: Вы видели, что в предыдущих пограничных случаях подавление еще не столь

очевидно. Ведь тогда «я» не стало еще достаточно сильным, чтобы подавлять что-либо!

«Я» не может подавлять свои эмоции, скорее оно полностью подавлено ими, потеряно в

них, затоплено ими. Нет никакого «подавляемого бессознательного», которое можно

вывести на поверхность, потому что, во-первых, еще нет никакого подавления, и именно

поэтому это состояние часто называют «до-невротическим».

Поэтому терапии, направленные на излечение пограничных состояний (точка опоры

2), известны как создающие структуру практики — они помогают хрупкому «я»

дифференцировать и стабилизировать свой внутренний мир и создать структуру. Терапии

невротического уровня (точка опоры 3), напротив, являются практиками раскрытия

невроза, они стремятся ослабить барьер подавления и повторно войти в контакт с

импульсами и эмоциями, которые были подавлены более сильным невротическим «я».

В: Часто невроз рассматривается в качестве защитного механизма.

КУ: Как показал Волан, защитные механизмы являются частью иерархии развития.

Типичный защитный механизм точки опоры 1 — это проективное отождествление, в

котором «я» и другой в значительной степени неразделимы. Типичные защитные

механизмы точки опоры 2 включают в себя разделение и объединение (отождествление

«я» и объекта представления, разделение на всегда-хорошие и всегда-плохие объекты).

Устойчивое подавление либидо и агрессии — типичный защитный механизм точки опоры

3, и все эти защитные механизмы уступают «самой здоровой» защите из всех, 120

сублимации, что на языке психоанализа просто означает преодоление.

В: Значит, защитные механизмы — часть холархии?

КУ: Да, я в этом уверен. Защитные механизмы, когда они работают в естественном и

обычном режиме, напоминают психологическую иммунную систему. Они помогают

поддерживать целостность и стабильность границ «я».

Но, как это всегда случается, хорошего может быть слишком много. Защитные

механизмы могут стать аутоиммунным расстройством — «я» начинает нападать на себя и

самоуничтожаться. Армия защитников превращается в подавляющую государственную

полицию. «Я» начинает защищаться против боли и ужаса, заключая в тюрьму своих

собственных граждан. Это снижает его собственные возможности, закрывает его глаза.