Кубанская конфедерация. Пенталогия (СИ) - Сахаров Василий Иванович - Страница 94

Пройден один купец, кивок Кецику и расклад, что он должен у него купить. Пройден второй, и приказчик вновь записывает, что мне приглянулось. С самого утра торговли не будет, и только ближе к вечеру он пробежится по искателям и скупит всё по списку. Остальное барахло, предлагаемое бродягами, – одежда, ножи, столовые приборы и всякая мелочовка – меня не интересовало. Такой чепухи и у нас в любой лавке старьёвщика полно.

Ряды остались позади. Поворот. И теперь наступает самый интересный для меня момент. Выбрав одного из поисковиков, на вид самого авторитетного среди них, я направился прямиком к нему и остановился напротив. Мужик лет пятидесяти, несмотря на жару в сером распахнутом плаще до щиколоток, кожаных сапогах, почти ботфортах, и в широкополой шляпе, закрывающей всё лицо, приподнял голову и пристально посмотрел на меня.

– Ты чтото хотел, купец? – Голос его был трескучим и сиплым, но в то же время в нём чувствовались командные нотки.

«Наверное, я не ошибся, – подумалось мне, – этот человек действительно имеет среди поисковиков определённый вес».

– Меня Александр Мечников зовут, – для начала разговора представился я.

– Зиновий, – ответил он, – а фамилий у нас, вольных бродяг, нет. Ни к чему они нам. Так что тебе нужно, купец?

– Меня интересует серьёзный товар, Зиновий, а не то, что вы в город на ярмарку принесли.

Он помедлил, прищурился, неспешно оглядел кусок площади, где мы стояли, и спросил:

– Что конкретно?

– Техника, машины, мотоциклы и станки. Говорят, – я покосился на повернувшегося к нам спиной Кецика, – что у вас коечто из всего этого есть. Вот только в город этот товар вы не ввозите, чтобы дружинники не отняли.

– Это да, – согласился Зиновий, – в Дебальцево технику не продашь, с ходу реквизируют и имени не спросят. – Он чуть помедлил и спросил: – Почему ко мне подошёл?

– Ты ведь среди всей вашей братвы за старшего. Или я ошибаюсь? Если так, то скажи, с кем можно всерьёз поговорить, а то мы уже завтра домой уходим, и времени у нас немного.

– Допустим, – согласился он, – я старший. Только товара у нас немало и раскидан он в тайниках по всей области, так сразу не сориентируешься, что где лежит. Вот если бы ты раньше сказал…

– Мой приказчик, – кивок на Кецика, изображающего скуку и наблюдающего за площадью, – ещё месяц назад к вам подходил, так что должны были подготовиться.

– Приказчик одно, а купец другое, – с многозначительным видом протянул поисковик.

– И всё же, чтото рядом с городом есть?

– Имеется, вот только…

– Что «только»? – поторопил я его.

– Нам в оплату не золото требуется, а боеприпасы и оружие.

– Давай конкретику.

– К городу мы притянули только три мотоцикла, на большее просто сил не хватило. Два «Урала» с колясками, состояние отличное, головой ручаюсь, хотя бензина и нет, проверить их нельзя, но на ходу и пробега на каждом не более тысячи километров. Один 1999 года выпуска, второй 2005го. За них хотим семь «калашей» и три тысячи патронов. Говорят, у тебя такой товар есть.

Я повернулся к Кецику и спросил его:

– Как цена?

– Нормально, – ответил приказчик, – и не дёшево, и не дорого, в самый раз.

– Берём. – Я вновь обратил внимание на Зиновия. – Третий мотоцикл какой?

– «ИжЮнкер» в заводской комплектации, год выпуска 2011й. С нуля машина, если возьмёшь, не пожалеешь.

– Сколько?

– Ещё три автомата и две тысячи патронов.

– Нет, это перебор, Зиновий. У нас стволов нет, чтоб за него рассчитаться. Могу дать за этот мотоцикл два гладкоствольных карабина, к ним пятьсот патронов и десять мин ОЗМ72. На большее не рассчитывай.

– Лады, – согласился Зиновий, мы ударили по рукам, и он спросил: – Когда транспорт смотреть будете и когда его заберёте?

– А где вы их держите?

– Как раз на вашем обратном пути, вблизи торгового шляха. От Дебальцево это будет семь километров.

– Нормально, сейчас наш специалист по технике подойдёт, и под охраной моих воинов отправитесь технику осматривать. Если всё обстоит так, как ты и говоришь, Зиновий, то завтра расплатимся, технику заберём и на будущее сговоримся. Идёт?

– Да. – Кивок, и широкополая шляпа вновь опускается на глаза.

Довольные друг другом, мы расстались. Предводитель местных поисковиков остался на площади, а я отправился дальше бродить по рынку и тем скоротал время до вечера. После переговорил с Приходько, и уже в сумерках в здании местной администрации, бывшего городского железнодорожного вокзала, было проведено собрание местного начальства и заезжего купечества, на котором я и сделал краткий доклад о том, что скоро им придётся очень и очень туго. Вопросы были, но, как правило, совсем не те, каких я ожидал. Мне думалось, купцы будут интересоваться сильными и слабыми сторонами Внуков Зари, а меня только и спрашивали, примет ли Конфедерация их как беженцев и когда они смогут начать миграцию на юг. Да уж, не вояки здесь собрались, и, походу, кроме Приходько и его командира дружины оборонять свои дома и стоять насмерть никто не собирался. Ну и ладно, каждый сам себе путь выбирает.

И вот сижу я возле костерка, завариваю очередную кружку травяного настоя и раскладываю всё произошедшее со мной за эти дни по полочкам. В теле ещё чувствуется слабость, но в принципе я уже восстановился, и завтра мы тронемся в путь, к нашим семейным очагам. На душе хорошо и спокойно, и можно было бы лечь спать, но надо дождаться Гурова, который с тремя моими воинами сейчас находится за городом.

– Что, Мечник, не спится? – К костру подсел Сеня Бойко, с которым мы уже не первую неделю знакомы, но про которого я не знаю практически ничего. Всё както времени на серьёзный разговор не было.

– Дела, Сеня. Был бы я рядовым бойцом, сейчас бы в городе зависал или спал без задних ног. Но не судьба. Назвался командиром, значит, соответствуй или уступи место другому. Самто чего не в увольнении?

– Рана побаливает. – Повольник приподнял обмотанную белой тряпицей руку. – Вроде бы стрела только вскользь прошла, а порез загнил. Наверное, эти твари наконечники какойто дрянью мажут, чтобы заражение шло.

– К врачу местному ходил?

– Ага, ходил. Он мне рану почистил, а потом какойто вонючей дрянью обработал. Говорит, что если бы ещё сутки промедлил, то пришлось бы руку ампутировать.

– Значит, повезло тебе.

– Повезло, Мечник.

Выпив настоя, я спросил его:

– Завтра мы в путь трогаемся, ты с нами или сам по себе?

– А разве есть выбор? – Он был удивлён. – Вы меня из рабов вытащили, как своего приняли, и я вам обязан.

– Нет, – покачал я головой, – ты своё в лесах отпахал, когда со мной в заслоне возле Краматорска остался, так что можешь быть свободен. Хочешь с нами пойти, я не против. Но учти, что СБ из тебя вытянет всё, что ты только знаешь, а можешь здесь остаться, местной дружине хорошие воины нужны.

– Да я же не солдат, а повольник, – ответил он. – Мне под начальством воевать интереса нет, оттого и из родных краёв ушёл. Мне бы новые земли посмотреть и по земле погулять.

– Но мне ведь подчинялся?

– Ты, Мечник, разговор особый, и таких, как ты, которые за своих бойцов, как за родню, думают, очень мало. Если к себе возьмёшь, то я с вами останусь, а если нет, то к Азовскому морю пойду, на Мелитополь или Мариуполь. Как, ты берёшь меня к себе в отряд?

– Оставайся. – Ответ был готов давно, поскольку такие парни, как Сеня, редкость, и почти все они уже в какойлибо серьёзной структуре состоят. – Только сам понимаешь, я должен знать о тебе всё или почти всё, а иначе доверия к тебе не будет.

– Понимаю.

Он отодвинул от костра закипевший чайник. Взял чистую кружку возле бревна, на котором сидел, налил себе взвара и начал рассказывать о себе и о том, что он видел в этой жизни, которая не всегда была к нему добра.

Как оказалось, Сене двадцать пять лет, но точной даты своего рождения он никогда не знал, так как совсем малышом на развалинах городка Суворов его подобрали повольники, тульский аналог искателейпоисковиков, которые бродили по развалинам мира и искали ценное старое имущество. Как позже он выяснил, городская община, в которой жили его родители, вызвала гнев какойто полубандитской группировки из Перемышля, и в одну спокойную ночь на их поселение налетели враги. Всех взрослых жителей перебили, а молодёжь увели с собой. Сам Сеня уцелел чудом и помнил только, как его зовут и что мать в последний момент своей жизни успела спрятать его в узкий земляной тайничок возле дома. Из него мальчишка выбрался только через двое суток и три недели жил тем, что бродил по развалинам родного поселения и питался остатками того, что не унесли грабители.