Кубанская конфедерация. Пенталогия (СИ) - Сахаров Василий Иванович - Страница 27

– Не понял, а как же они самовозгорались?

– Смесь горючая, как парни говорят, двухкомпонентная – собака понимает, что достигла цели, бьётся об металл, дветри бутылки вдребезги, и происходит поджог. Слух ходит, что даже пару БТРов так твари спалили.

– Нехило повоевали.

– А то, это же «беспределы», и чего от них ожидать, никогда не угадаешь.

– Из наших командиров видел кого?

– Черепанова и Ерёменкомладшего, возле офицерской палатки сидят, врачихам байки про своё геройство рассказывают.

– А комбат?

– Майор, как говорят, уже третий день в расположении батальона, в Кисляковской. Наверняка новобранцев по полигону гоняет до потери пульса.

– Это да, он такой, только дай когонибудь потренировать, – согласился я.

Разговаривать было больше не о чем, всё уже обговорено не по одному разу, и я заснул. Однако через час меня подняли доктора и велели в срочном порядке освободить койку.

В непонятках что к чему собрал я свои вещи, скинул больничную пижаму, переоделся в родной выстиранный камок и вышел из палатки. На каменной площадке перед длинными палатками с красными крестами, где мы обитали, стояли десять автомашин, полные раненых и покалеченных солдат. Ого, вот и он, результат нашей грандиозной победы над ордой, про которую Симаков только пару часов назад рассказывал. Видимо, в полевом госпитале при экспедиционном корпусе мест не хватило, вот остальных и поволокли за тридевять земель.

– Сашка, – мимо меня пронеслась старшая медсестра Анастасия Павловна, – не стой, помоги раненых разгрузить.

Сказано – сделано, бросил рюкзак и сразу же включился в работу. Силёнки у меня уже есть, окреп за недельку, руки и ноги на месте, так что надо помогать докторам и медбратьям. Вдвоем ещё с одним бойцом, кажется, из разведки парень, подскочили к ближайшей автомашине, откинули борт и приступили к извлечению раненых солдат. Наша с разведосом задача проста – принимать снизу бойцов или тела и класть их на носилки. После этого уже работа медбратьев. Если человек не дышит, они его в покойницкую палатку тянут, а если бредит или матом ругается, тогда в смотровую.

– Саня, – я протянул разведчику руку, – позывной Мечник.

– Жека, – представился он, – позывной Орлик.

– Будем знакомы.

– Блин, – протянул Жека, разглядывая окровавленные борта автомашин. – Сколько здесь людей… Интересно, а нас теперь куда?

– Скорее всего, в расположение подразделений.

До вечера мы проболтались в госпитале, и, только когда я увидел своего командира, идущего рядом с Ерёменкомладшим, появилась хоть какаято определённость.

– Товарищ капитан, – окликнул я Черепанова, который, так же как и мы, сменил пижаму на камуфляж, и за его плечами болтался рюкзак, – разрешите обратиться.

– Не надо, – махнул он рукой, – знаю твой вопрос. Всем приказано срочно к штабу бригады подтягиваться.

Нормально. Через десять минут, пройдя через ряды пустых бригадных палаток, мы остановились на плацу возле штаба, небольшого и аккуратного двухэтажного домика, пристроились к строю, где уже было человек пятьдесят из разных подразделений, и замерли в ожидании. Прошло ещё полчаса, отцовкомандиров видно не было, с нами только капитаны, а люди всё подходят и подходят.

Наконец, когда на плацу скопилось уже около двухсот солдат и офицеров, из домика вышел начальник штаба, полковник Юрин, среднего роста пожилой пухленький мужик с абсолютно лысым и гладким черепом, отблескивавшим на солнце, как полированный шар. Рядом с ним горой возвышался непонятно как здесь оказавшийся майор Ерёменко, который, по идее, должен был находиться в расположении батальона.

– Бойцы! – стоя на высоком крыльце, обратился к нам полковник Юрин. – Час назад региональные лидеры подняли мятеж против нашего президента, которому все мы присягали на верность. Некоторые части территориальных войск, уповая на то, что многие регулярные и гвардейские подразделения нашей армии находятся на севере и заняты истреблением дикарей, перешли на сторону мятежников. Однако их выступление закончилось провалом и наши товарищи из Второй гвардейской бригады оказывают им достойный отпор. Через полчаса сводная боевая группа нашей бригады должна выступить на столицу и оказать им помощь в деле подавления мятежа. Старшим офицером сводной боевой группы назначается майор Ерёменко.

Вперёд выступил командир моего батальона, оглядел строй солдат, и посыпались команды:

– Спецназ, разведка и мотострелки на выход, через десять минут всем быть у Южных ворот лагеря! Черепанов, проследи! Всем остальным разойтись по местам и заниматься своими делами. Исполнять!

Полковник Юрин пытался чтото сказать нашему майору, видимо, был против того, что не все солдаты отправляются в столицу, но тот, не обращая на него внимания, только сплюнул на кирпичи плаца и зашагал в расположение роты связи.

Нас оказалось человек пятьдесят, кто относился к силовым подразделениям батальона. Ещё пятерых связистов с рациями за плечами привёл наш комбат. Только он появился, как заурчали моторы и на дороге появились девять наших батальонных «Уралов», которые везли две роты бойцов нашего батальона, одну полную, из новобранцев, и нашу, в которой оставалось всего двадцать человек.

Увидев знакомые лица, мы с Черепановым запрыгнули в машину, и я тут же получил свой верный АКС, бронежилет, каску, гранаты, разгрузку и РД с двойным боекомплектом. Норма, а то с одним ТТ и ножом чтото не очень хотелось против мятежных территориалов воевать. Можно, конечно, мы же спецназ, воины без страха и упрёка.

«Уралы» выстроились в колонну, к нам присоединились несколько чудоброневиков – уже неизвестно какая по счёту попытка наших бригадных мастеров сделать замену приходящим в негодность БТРам, майор дал команду, и мы тронулись в путь. Такая вот судьбина: с утра ещё валяешься на койке, девушке симпатичной улыбаешься и на свидание с ней сговариваешься, а уже к вечеру едешь бронеколонной в столицу, чтобы уже с утра поступить в распоряжение СБ Кубанской Конфедерации. Служба, однако.

В нашем «Урале» находился перепуганный радист, выдернутый комбатом из расположения его роты, он сильно нервничал и прижимал к груди свою драгоценную рацию. Путь был не близкий, и Черепанов приказал радисту включить его аппарат, приник к наушникам и информацию, которую черпал из эфира, передавал нам. Посидев пару часов за аппаратом, капитан както резко посмурнел, снял наушники, и пришла моя очередь новости узнавать. Сообщения были очень даже интересные и заставляющие на происходящее в Краснодаре взглянуть несколько с другой стороны.

Из незакодированных переговоров, которые вели растерянные командиры территориальных подразделений, было ясно, что Симаков и СБ переиграли всех и мятеж спровоцировали сами. Сначала безопасники распустили слухи, что вольности республиканские заканчиваются. Затем в администрации президента проект указа засветили, по которому территориальные войска должны были перейти в ведение недавно образованного Министерства внутренних дел. А сегодня с утра сам Симаков выступил с заявлением о том, что он остаётся правителем Конфедерации. У республиканских царьков выбор был невелик – принять новые правила игры или рискнуть и попробовать силой удержать свои вольности. Надо сказать, что из десяти так называемых республик против президента выступили только три: Кореновская, Кропоткинская и Белореченская. Остальные субъекты Конфедерации, такие как Майкопская, Новороссийская, Тихорецкая, Павловская, Тимашевская, а также самая большая и богатая ПримороАзовская, из которой был родом Симаков, и, разумеется, недавно присоединившаяся Ростовская, остались в стороне.

Около полудня почти две тысячи солдат территориальных войск и наёмники с трёх сторон вошли в город, их не сдерживали, хотя могли. Шансов у повстанцев не было, но они были убеждены, в первую очередь провокаторами СБ, что гвардия, ВБР и сами спецслужбы готовы оказать им всяческую поддержку. Мятежные войска, ликующие и довольные своим продвижением по улицам столицы, вышли на пересечение улиц Красной и Северной, и вот тутто их и встретили бойцы Второй гвардейской бригады, которые быстренько намотали территориалов на гусеницы своих танков и колеса БТРов. Немногих выживших в бойне мятежников, насколько я понимал, блокировали в районе трёхэтажных новостроек на улице Седина.