Берег бесконечности - Макдевит Джек - Страница 35

— Нет, все в порядке.

— Может быть, в другой раз?

Ким выгнала Солли из комнаты, но сейчас хотела бы, чтобы он был здесь.

— Не думаю. Не вижу смысла.

— А… — Он пытался подобрать слова — понять ситуацию или хотя бы сохранить достоинство.

— Ты извини. — Ким подумала, не сочинить ли что-нибудь, чтобы поберечь его чувства. «Я уже своего добилась, а вчера я врала». — Просто я сейчас не свободна.

— Понимаю. — В комнате настала тишина. — До свидания, Кей.

Он отключился, а она все еще смотрела на коммуникатор.

— До свидания, Майк.

Они попросили доставить в номер сыр и вино и сели смотреть бортовой журнал «Охотника». Ким вставила диск, включила экран, отщипнула сыр и повернулась к Солли.

— Готов?

Он кивнул, и она запустила программу.

Пошли заголовки, идентифицирующие корабль, время и место, состав коммерческого груза («отсутствует») и указывающие общий характер рейса. Дата по времени Сибрайта была 12 февраля. Дата отлета с Сент-Джонса.

Первые визуалы, снятые с внешней станции, на которых показан «Охотник» и работающие на нем техники и инженеры. Солли объяснил, что они делают: эти проверяют систему жизнеобеспечения, а те устанавливают запасы воды.

— У нас два набора записей, — объяснил он. — В один идут данные от различных систем корабля, жизнеобеспечения, навигационных приборов, силовой установки и прочего. Во втором содержатся визуальные записи всего, что происходит в кабине пилота. Имиджеры записывают только движения. Если в кабине никого нет или пилот спит… — Солли развел руки ладонями вверх, — все пусто.

— А много у пилота работы, Солли?

— Это трудная профессия, Ким. Требует высокого уровня интеллекта, обширных знаний, быстрой реакции…

— Солли! — Ким устало закрыла глаза.

— Открыть тебе секрет?

— Давай. Мне можешь довериться.

— Пилота в любой момент можно выбросить за борт, и ничего не случится.

— Правда?

— Более чем. У пилота три работы: разговаривать с землей, говорить ИРу, куда лететь, и брать на себя управление, если ИР портится. Чего никогда не бывает.

— И это все?

— И это все. Кстати, с землей может разговаривать и ИР.

Солли пустил запись ускоренно. Техники замелькали, быстро заканчивая свою работу, и экран опустел. Время прыгнуло на два часа вперед. На следующих кадрах Маркис Кейн входил в кабину пилота.

Это был Кейн, проживший уже сорок лет после войны, но, разумеется, не было особой физической разницы между человеком, сидевшим в кабине «Охотника», и гордым портретом в экспозиции мемориального музея Могучего Третьего. Более поздний был уже не так худ, но черты лица стали чуть более резкими. А в остальном это был один и тот же человек.

Он был одет в синий тренировочный костюм с эмблемой на плече: «Охотник» на орбите у планеты с кольцами и девиз НАСТОЙЧИВОСТЬ. Кейн был коротко стрижен и чисто выбрит. В нем были естественная молодость и жизненная сила, которые к нему привлекали. Герой войны с душой художника.

Кабина пилота не сильно отличалась от того, что видела Ким на «Охотнике». Кресла были другие, покрытие пола светлее, стены темнее. Но расположение приборов то же самое.

Кейн сел в левое кресло и взял блокнот. Ким смотрела, как он методично проходит по списку проверки. Процедура заняла десять минут. Закончив, Кейн встал и вышел. Помня расположение помещений на «Охотнике», Ким знала, что кабина пилота выходит в верхний этаж ротонды. Имиджер прекратил запись. Часы перескочили на шестнадцать минут вперед, Кейн вернулся, сел в кресло и начал нажимать кнопки.

«Говорит „Охотник“, к вылету готов».

«Охотник», вылет разрешаю».

Кейн тронул рычажок на подлокотнике кресла.

«Тридцать секунд до старта, ребята. Пристегнитесь».

На его плечи опустились ремни и застегнулись. Кресло подвинулось вперед.

В момент вылета «Охотника» Сент-Джонс был на самом краю разведанного космоса. Это и сейчас было так. Более дальних форпостов не существовало. Много сотен экспедиций уходило за эти пределы, но для такого обширного региона это было малосущественно. Между Девятью Мирами все время шли споры, кто должен нести финансовое бремя поддержки дальней станции. Движение кораблей сокращалось, и станция уже не окупалась. Поговаривали о ее закрытии.

«Охотник» двинулся вперед. Ким видела, как отсоединялись провода и трубопроводы. Причал в окнах и потолочных экранах поплыл назад, все быстрее и быстрее, и исчез из виду. Ускорение прижало Кейна к креслу. Он переговаривался со своими людьми и сообщал журналу, что корабль вышел из порта, лег на курс и что условия полета нормальные.

Солли прокрутил запись вперед. Кейн был один в кабине, глядел на приборы, иногда переговаривался с ИРом. Примерно через четверть часа он снова заговорил в интерком:

«Через пять минут начнем предпрыжковое ускорение. Эмили и Кайл знают, что это такое. Йоши, когда оно начнется, двигаться будет нельзя. Это будет продолжаться около двадцати пяти минут. Если тебе надо что-нибудь сделать, сейчас самое время».

— Прыжковые двигатели питаются от главной установки, — пояснил Солли. — Системам нужно почти полчаса постоянного ускорения в одно g, чтобы набрать энергии для прыжка в гиперпространство.

Кейн переключился на канал, вероятно закрытый, и сообщил Кайлу Трипли, что «Охотник» следует поставить по прибытии на генеральную переборку. Ким прокрутила запись вперед, пока на консоли не загорелась группа лампочек.

«Входим в гипер», — сообщил Кейн.

Лампочки мигнули, потускнели, вспыхнули ярче, снова замигали.

Кейн поглядел на приборы, остался доволен и сообщил пассажирам, что прыжок завершен. Опросил всех и объявил, что можно ходить. Потом поднялся, потянулся и вышел из кабины. Имиджер отключился.

Часы перескочили на семь минут, и Кейн вернулся вместе с Трипли. Руководитель экспедиции успел обдумать выбор места назначения и был решительно настроен направиться туда, а не сюда. Там много старых звезд класса «G», а здесь слишком сильное излучение от расположенных рядом молодых супергигантов. Вот новый список мест, куда надо будет лететь. Сейчас они полетят к прежней серии намеченных целей, но потом надо будет внести коррективы. Может Кейн это сделать без лишних трудностей?

Капитан предложил ему оставить список.

«Не вижу проблем, Кайл, — сказал он. — Надо только рассчитать, как это скажется на длительности полета. А во всем остальном…» — Он развел руками, показывая, что готов сделать все, что хочет Кайл.

Остаток этого первого дня и еще долго после кабина пилота была почти все время пуста. Цифры таймера каждый раз прыгали на несколько часов вперед. Календарь начал отщелкивать даты. Каждый день ровно в 8:00 Кейн входил в рубку, иногда один, иногда с кем-нибудь и смотрел на приборную панель. Он разговаривал с ИРом, спрашивал, нет ли отклонений от нормы, не предвидится ли трудностей, нет ли чего-нибудь, на что он должен обратить внимание. Эти разговоры превратились в церемониал.

— Это предосторожность, требуемая правилами, — пояснил Солли. — Корабли строятся с большой избыточностью, так что трудно себе представить событие, которое вызвало бы неполадки без того, чтобы не сработали сигналы тревоги. И все же мы все выполняем эти рутинные процедуры. Я думаю, на самом деле смысл в том, чтобы создать у пилота ощущение, будто ему есть что делать.

Здесь Ким впервые увидела Йоши Амару. Она была живой, горячей и полной энтузиазма относительно целей экспедиции, абсолютно уверенной, что возвращение будет триумфальным. Красивая женщина, отметила Ким. Черные волосы, темные глаза, оттененные золотой цепью и золотым браслетом.

— Очевидно, у нее были деньги, — сказала Ким Солли.

Кайлу Трипли явно нравилось в кабине. Он здесь проводил времени больше всех, если не считать пилота. Иногда он разваливался в правом кресле, скрестив ноги, обычно читая, иногда делая какие-то заметки. В присутствии Кейна или кого-нибудь из коллег он говорил, как будет интересно увидеть кривизну новой планеты, скользнуть в ее ночь, посмотреть на светлые пятна континентов. Ким понимала, что это он говорит уже в несчетный раз, а ночь остается непроницаемой. Как в течение всей истории человечества.