Берег бесконечности - Макдевит Джек - Страница 28

«Тебе был звонок от доктора Флекснера, Ким».

Ким сбросила куртку на софу.

— Ладно, Шеп, попробуй с ним соединиться.

«Это было пару минут назад. Он был у себя в офисе».

Ким взяла стакан апельсинового сока и села в переговорное кресло.

«Он был не в себе», — добавил Шепард.

— В каком смысле?

«Раздражен. Обозлен. Как бы там ни было, соединяю».

Стены исчезли, и Ким оказалась в офисе Мэтта. Да, он явно был не в себе.

— Привет, Ким. — Он сидел за столом и писал. — Есть у меня к тебе вопрос, — сказал он, откладывая перо, но не поднимая глаз.

— Давай.

Теперь он поднял на нее глаза.

— Что ты там сделала Бентону Трипли?

— В каком смысле?

— Мне сегодня утром позвонил Фил. А ему явно звонил Трипли. И Трипли в ярости.

— Отчего?

— Конкретно не ясно. Но это связано с тобой. Когда ты была на презентации, ты спрашивала его об инциденте на пике Надежды?

— Мы об этом говорили.

— Ты намекала, что его отец был замешан в преступлении?

Ким попыталась вспомнить разговор.

— Нет, — сказала она. — С чего бы мне на это намекать?

— Вот об этом я и спрашиваю.

— Этого не было.

— И то хорошо. Потому что все преимущества от награждения его медалью Мортона Кейбла мы более чем утратили.

— Мэтт…

— Ты действительно вломилась к нему в дом?

— Нет!

— А он говорит, что да.

Ким почувствовала, что терпение у нее готово лопнуть. Дыши глубже и владей собой.

— Я осмотрела дом и усадьбу в долине Северина. Но это уже не его дом. Там все заброшено.

— Ты до конца в этом уверена? Ты проверила записи о владении перед тем, как туда соваться?

— Нет, но…

— Так я и думал. Директор сегодня утром должен был перед ним извиняться.

— Извиняться? — Перед глазами мелькнул образ Трипли. Он улыбался. — За что? Что бы там ни было в бумажках, дом заброшен!

— Трипли счел, что Институт сует нос в его дела, — вздохнул Мэтт. — Ким, мы его заверили, что здесь недоразумение и вопрос закрыт. Я не знаю, что ты там затевала, но вопрос закрыт, понимаешь?

— Мэтт, это я делала от своего имени.

— Ким, ты ничего не делаешь от своего имени. Ты — представитель Института. Ты же каждую неделю по два раза выступаешь от нашего имени. — Глаза Мэтта затвердели. — Ты бросишь это дело и больше близко к нему не подойдешь. Это ясно?

Ким не опустила глаз.

— Мэтт, я вчера говорила с одним техником из «Интерстеллар» насчет ремонта «Охотника» после возвращения. Он мне солгал.

— Откуда ты знаешь?

— По лицу видела.

— Отлично. Это убедит каждого, кто усомнится в твоих словах.

— Слушай, Мэтт, если тут ничего нет, почему Трипли так вскинулся? Что он прячет?

— Это просто. Там погибло много людей — при взрыве. Если выяснится, что его отец как-то за это отвечает, на него подадут сотни исков.

— После стольких лет?

— Я не юрист, но могу сказать, что он потеряет очень много, если ты найдешь какие-то свидетельства вины его отца.

Очевидно, кто-то вошел в офис Мэтта. Это было за спиной у Ким, и потому она не видела кто. Но Мэтт так воззрился на посетителя поверх ее головы, что дверь закрылась, и Мэтт снова переключился на Ким.

— Мэтт, я не представляю себе, как смогу просто так все это бросить.

Он прокашлялся.

— Ким, я отлично понимаю, что это для тебя значит.

— Мэтт, ты понятия не имеешь, что это для меня значит.

— Ладно, прости. Я слышу, что ты говоришь. Но проблема в том, что для поддержки расследования нет доказательств. И если ты будешь упорствовать, то Институт прогорит, ты окажешься на улице, а ничего больше ты не достигнешь.

Целая минута ушла у Ким на то, чтобы овладеть собственным голосом.

— И как же мы найдем доказательства, если искать не будем?

Вид у Мэтта стал страдальческий.

— Ким, я не знаю. Но ты должна понимать, что ты представляешь Институт круглые сутки без выходных. Любые твои действия отражаются на нас. — Он поставил локти на стол и подпер сцепленными руками подбородок. — Я понимаю, что это по отношению к тебе несправедливо. Но и ты пойми, что поставлено на карту.

— Деньги.

— Куча денег.

Ким позволила себе опустить веки.

— Еще что-нибудь?

— Нет, это все, что я хотел тебе сказать.

— Спасибо, — сказала Ким и прервала связь, оказавшись вновь в своей гостиной. Она поднялась, взяла куртку и вышла на террасу.

Море было холодным и серым.

9

Одной из главных задач Института было как можно более полное использование интереса к проекту «Маяк». Мэтт уже организовал интервью с членами экипажа «Трента». Это было не очень удобно, потому что сигналы гиперсвязи походили с запаздыванием. Журналистам приходилось подать вопросы письменно и приходить за ответами на следующий день. О непринужденности или о том, чтобы из ответа сразу возникал следующий вопрос, говорить не приходилось. А потому никому особенно не хотелось беседовать с экипажем «Трента». Журналистов в экспедиции не было, потому что время полета было дорого, а репортажи не стали бы хитами. Слишком все это было далеко. А возможность существования иного разума никто уже не принимал всерьез. Интерес возбуждала не цель эксперимента, а сама возможность взорвать звезду.

Поэтому информационная служба Института решила сделать упор на этом аспекте и на тех выгодах для человечества, которые открывает такая возможность. К сожалению, никто не мог сказать, что же это за выгоды. Разве что улучшение конструкций магнитных бутылок. Улучшение контейнеров антиматерии. Может быть, системы отклонения гравитации, которые позволят электронным устройствам работать в еще более сильных гравитационных полях.

Крей Эллиот, младший специалист-пиарщик, кивал и записывал. Ким не скрывала своего неудовольствия.

— Мы все время пытаемся продавать науку под тем соусом, что кто-нибудь сможет купить себе зубную щетку получше, — ворчала она. — Куда девалось бескорыстное любопытство?

— Надо быть практичными, — отвечал Крей. Он был талантлив, кипел энтузиазмом и жизнерадостностью. Жизнерадостность ее больше всего и раздражала.

Но он был прав — надо было подчеркивать практический аспект: увеличение эффективности дальних межзвездных полетов, элементы, дающие горючее для отопления и освещения целых городов, и с повышенной безопасностью.

Ким возражала:

— Межзвездные полеты сокращаются, энергии у нас и без того больше, чем мы можем использовать, и пока еще не было ни одной аварии с топливными элементами — по крайней мере известных мне. Ни разу.

Если не считать, возможно, пика Надежды.

— Не важно, — отвечал Мэтт. — Это все детали. А на детали никто не обращает внимания.

Может быть, он и был прав. Не впервые им делать небольшие натяжки. Два года назад Институт не стал опровергать слухи о неизбежном прорыве в работе над антигравитацией. Хотя такая работа не велась и все физики, которых знала Ким, считали антигравитацию невозможной. Слухам верили поскольку люди считали, что если можно вызывать гравитацию искусственно, то можно и нейтрализовать ее действие. Хотя это было совсем другое дело. Чтобы вызвать гравитацию не надо изгибать время и пространство, достаточно создать магнитные поля, позволяющие людям ходить внутри звездолета.

Ким подозревала, что слухи могли быть пущены самими пиаровцами. Когда она заговорила об этом с Мэттом, он с благородным негодованием такие предположения отверг. Благородное негодование — это всегда был верный признак, что Мэтт врет.

Сейчас, слушая его инструкции, Ким сама удивлялась, что просто не встанет и не выйдет. Деньги здесь платили хорошие, Институт занимался достойным делом, но на самом деле ей доставляло удовольствие делать то, в чем она была так талантлива. Да, но пока она здесь, карьера, которой она желала, о которой мечтала, к которой готовилась, даже не начнется.