Убийственный ритм - Макдермид Вэл - Страница 38

Ну а балкон действительно оказался потрясающе удобным пунктом наблюдения. Я приладила четырехсотмиллиметровую линзу и навела видоискатель на нужную точку. Место просматривалось просто великолепно! Похоже, боги сегодня решили мне улыбнуться – не прошло и минуты, как в объективе появилась фигура Гэри. Ну вот и все, теперь осталось только нажать на кнопку, а уж камера сама запишет все, что происходит фабрике.

Через час, рассмотрев готовую пленку с чувством глубокого удовлетворения, я положила на стол Биллу стопку снимков, попутно заявив:

– Элементарно, дорогой Мортенсен!

Билл отвернулся от монитора и принялся разглядывать фотографии; сначала он явно не понимал, в чем дело, а потом дошел до фотографии с Гэри и оглушительно расхохотался.

– Ну, Кейт, ты даешь! Эх, вот Тони Редферну сегодня будет что делать! – Он поднял трубку внутреннего телефона. – Шелли, соедини меня с Редферном, будь добра. – Кейт, ты молодец! Сейчас расскажу обо всем Тони и пойду лично повидаюсь с Клайвом. Ох, как мне хочется увидеть его физиономию!.. Алло, Тони? Это Мортенсен. Тут Кейт пришла с новостями для тебя. – Я подумала, что Тони сейчас наверняка не знает, куда деваться от смущения. – Ты только послушай. Фабрика Смартов находится между двумя другими, так? И у всех трех покатые крыши, так? И все три здания стоят впереди Фастфита, у которого крыша плоская, и из-за парапета ее не видно с улицы. Улавливаешь? Товары выносятся из чердачного окна на эту самую крышу, оттуда их спускают вниз, грузят на машины и увозят… Да, Кейт засняла все это на пленку… Сегодня они перевозили все свои товары обратно. Скорее всего, Смарты засекли твоих людей и вывезли все товары в какое-нибудь укромное местечко, а сейчас потихоньку перевозят их обратно. Ну что, теперь понимаешь, что так просто вам их не поймать?

.. Итак, Тони Редферн теперь знает, что ему делать. Хорошо бы и мне сегодня что-нибудь поддало, что делать мне. С этой мыслью я и направилась в Колкатт.

Тем временем приятное чувство исполненного долга слегка потеснил голод. Желудок требовал пищи поосновательнее, чем чашка кофе, и, добравшись до Колкатт-Мэнор, я первым делом зашла в кухню. Имею же я право получать часть моего гонорара натурой?..

По дороге я обратила внимание на то, что двери репетиционной опечатаны. Сейчас, понятно, Джетту не до музыки, но вот интересно, через сколько времени он потребует снять печати и снова начнет репетировать…

Я обшарила холодильник, морозилку и кухонный шкаф, нашла банку консервированного томатного супа «Хайнц», вылила содержимое банки в миску и поставила в микроволновую печку. Но едва я успела попробовать готовый суп, дверь во внутренний дворик распахнулась, и появился Мики, смахивая с клеенчатой куртки капли дождя.

До чего же все-таки потешно его длинные руки торчат из рукавов.

Мики небрежно кивнул и прошествовал к чайнику, по дороге снимая кепку. На тонких волосах отпечатался забавный круглый след.

– Отвратительная погода, – пожаловался Мики. В уголке рта у него была зажата сигарета, кончик которой беспомощно болтался туда-сюда, когда Мики разговаривал.

– Точно. Ни за что бы не вышла из дому, если бы не работа.

Мики не ответил. Даже не шелохнулся. Только пробурчал что-то нечленораздельное, что, впрочем, вполне вязалось с его обезьяньим обликом.

– У вас есть минутка времени? – не отставала я. – Мне нужно задать пару вопросов.

Мики тяжело вздохнул, вынул сигарету изо рта и раздавил ее в пепельнице.

– Господи, ну и достало же меня ваше расследование. Все только и делают, что спрашивают, спрашивают! И полон дом полиции! Работать вообще невозможно. Кое у кого, между прочим, есть жесткие сроки!

– Да, Мойра, конечно, очень неосмотрительно поступила, позволив себя убить… Но чем скорее вы ответите на вопросы, тем скорее следствие завершится, – заверила я его, хотя, честно говоря, сама особой уверенности не чувствовала.

– Ладно, давайте свои вопросы, – милостиво согласился Мики. Он поболтал в кружке чайным пакетиком и надавил на него ложкой. Затем снял куртку, повесил на стул и наконец сел к столу и стал пить чай, покачиваясь на стуле. Он зажег новую сигарету и нервно жевал ее, как и предыдущую. Если бы не эта сигарета, Мики был бы вылитый дрессированный шимпанзе из рекламного ролика. На секунду я даже испугалась, что он и говорить сейчас начнет так же, как те обезьянки.

– Куда вы ходили в тот момент, когда убили Мойру? Вы можете описать все свои передвижения в это время?

– Никуда я не ходил, – злобно ответил Мики, выстукивая какой-то ритм пальцами по кружке. Я вопросительно посмотрела на него, но с набитым ртом ничего не могла сказать. – Был весь вечер в студии, – снисходительно пояснил он.

– И что именно там делали?

– Именно то, что и обычно. Часов в восемь зашли Джетт и Мойра послушать запись утренней репетиции. Мойра бурлила идеями насчет того, как записывать инструментальное сопровождение, и хотела наложить синтезаторный аккомпанемент. У меня было несколько вариантов, и я собирался записать все и назавтра дать им послушать, чтобы можно было выбрать. – Мики поднес кружку слишком близко к лицу и обжег нос. Он злобно фыркнул. Вообще-то странно, что у него такая быстрая реакция, если он кокаинист. А ведь ни Глория, ни Нил в этом нисколько не сомневались.

Курил Мики с жадностью, и вскоре в кухне повисло целое облако дыма. Тем не менее я спокойно доела суп, а Мики болезненно поморщился, когда я случайно скрипнула ложкой по тарелке.

– Я так понимаю, что Мойра весьма четко представляла себе, каким должен быть этот альбом, – заметила я.

Мики с остервенением раздавил в пепельнице докуренную сигарету, одним глотком забросил в себя остаток чая и снова по-обезьяньи фыркнул. Он достал платок и прижал к носу.

Прежде чем ответить, он зажег третью по счету сигарету.

– Мойра меня из себя выводила, – сообщил Мики. – Давай вот так – нет, это не пойдет – а что там было сначала? – ну-ка снова поставь первый вариант! – довольно непохоже передразнил он. – После такого большого перерыва она здорово отстала от дел и, похоже, вообще не особенно соображала, что к чему.

– Я смотрю, вас совсем не огорчила ее смерть.

Мики воззрился на меня в крайнем удивлении и возмущении.

– Да огорчила, разумеется! – заорал он. – Еще бы не огорчила, черт возьми! Эта чертова Мойра писала песни, как никто! Ну да, она лезла в мою работу и ни черта в ней не понимала, но свое-то дело она при этом делала, и еще как! С ней было дико тяжело, но она выдавала тебе песни, с которыми можно было работать… – Мики неожиданно притих и закончил свою тираду, пробормотав себе под нос: – Черт бы ее взял.

– Извините, пожалуйста, – сказала я. Мне и правда было неловко. – Ну хорошо, а кто-нибудь еще заходил в тот вечер к вам в студию?

Мики задумчиво почесал кончик носа, вспоминая.

– Кевин заходил. Пытаюсь вспомнить, один раз или два, но не могу. Хотел узнать, как идут дела, но у меня не было настроения с ним болтать. Я занимался музыкой. Было не до трепа…

– Что, память потихоньку портится? – сочувственно спросила я.

– То есть?

– Да порошок, говорят, плохо действует на память.

– Что-то я не понимаю, вы о чем? – как-то машинально спросил Мики. Этакий условный рефлекс.

– Да о кокаине. Ладно, Мики, я же не полицейская ищейка. По мне, так каждый может делать с собой все что угодно и сам выбирать себе развлечения. Мне сейчас важно выяснить, что произошло с Мойрой. А если вы были под кайфом, то смутные воспоминания насчет Кевина, понятно, никто всерьез не примет. – Я говорила и сама слышала, как убийственно ханжески звучит мой голос. Но зато я удержалась и не оседлала любимого конька, не стала просвещать его относительно вреда наркотиков.

– Ну да, я нюхаю кокаин, и дальше что? И тогда закинулся, но всего одной «дорожкой». Ну не помню я, сколько раз он заходил! С каждым бывает! – Мики снова завелся, это было видно.

– Вы когда-нибудь кололись героином? – спросила я.