Славный парень - Кунц Дин Рей - Страница 21

— Этого-то я и боюсь. Послушай, Лайм, он говорил с кем-то ещё, кроме тебя?

— Акула в туфлях?

— Да, он самый. Он говорил с кем-то из посетителей?

— Нет. Только со мной.

— Может, он пошёл наверх, поговорить с Мишель?

— Нет. Когда он вернулся, она стояла за стойкой, рядом со мной.

— Кто-то назвал ему моё имя. И он заполучил номер моего мобильника.

— Только не здесь. Но ведь твоего номера нет в справочнике.

— Именно это мне и говорит телефонная компания.

— Тим, кто этот парень?

— Мне очень хочется это выяснить. Послушай, Лайм, я давно уже не общался с женщинами, поэтому ты должен мне помочь.

— Чего-то я недопонял. С женщинами?

— Подскажи мне, что будет приятно услышать женщине.

— Приятно? Приятное о чём?

— Не знаю. О её волосах.

— Ты можешь сказать: «Мне нравятся твои волосы».

— Как ты уговорил Мишель выйти за тебя замуж?

— Сказал, что покончу с собой, если она мне откажет.

— В наших отношениях для этого рановато. Я насчёт угрозы самоубийства. Должен закругляться.

Выйдя из ванной, умытая и со схваченными заколкой волосами, она выглядела ослепительной. Собственно, такой же ослепительной она и уходила в ванну.

— Мне нравятся твои волосы, — признался Тим.

— Мои волосы? Я думаю их подстричь.

— Они такие блестящие и такие тёмные, что кажутся чёрными.

— Я их не крашу.

— Нет, конечно же, нет. Я и не говорю, что ты их красишь или у тебя парик.

— Парик? Они выглядят как парик?

— Нет, нет. На что они не похожи, так это на парик.

Он решил покинуть комнату. На пороге ванны допустил очередную ошибку — обернулся, чтобы сказать:

— Хочу, чтобы ты знала, я не буду пользоваться твоей зубной щёткой.

— Такая мысль не приходила мне в голову.

— Я боялся, что могла прийти.

— Вот теперь пришла.

— Если позволишь мне взять чуть-чуть твоей зубной пасты, я воспользуюсь пальцем вместо зубной щётки.

— Указательный сработает лучше большого, — посоветовала она.

Через несколько минут, когда он вышел из спальни, она лежала на одеяле, закрыв глаза, сложив руки на животе.

В приглушённом свете Тиму показалось, что она спит. Он прошёл к своей кровати как можно тише, сел, привалившись спиной к изголовью.

— А если Пит Санто не найдёт среди всех этих фамилий настоящую?

— Он найдёт.

— А если нет?

— Попробуем что-нибудь ещё.

— И что это будет?

— К утру я обязательно придумаю.

— Ты всегда знаешь, что делать, не так ли? — спросила она после паузы.

— Ты, должно быть, шутишь.

— Только не держи меня за дуру.

Помолчав, Тим признал:

— Так уж вышло, что я обычно принимаю правильные решения, когда ситуация становится критической.

— А у нас ситуация критическая?

— Ещё нет, но к этому идёт.

— А когда никакого кризиса нет?

— Тогда я понятия не имею, что и делать.

Зазвонил его мобильник. Тим взял его с тумбочки между кроватями, где он заряжался.

— Забавная получается история, — сказал Пит Санто.

— Хорошо. С удовольствием посмеюсь. Подожди, включу громкую связь, — Тим вернул мобильник на тумбочку. — Слушаю тебя.

— Я прогоняю все эти имена через базы данных правоохранительных ведомств, чтобы найти хоть одного сотрудника с интересующими нас именем и фамилией. Звонит мой телефон. На проводе Хитч

Ломбард. Начальник отдела расследований грабежей и убийств.

— Твой босс? И когда... только что? После полуночи?

— Я положил трубку и сразу позвонил тебе. Хитч услышал, что я заболел, завтра не выйду, и решил справиться о моём здоровье.

— Для своих больных детективов он готовит куриный бульон?

— Он счёл, что это предлог для звонка. Я говорю, что прихватило живот, и тогда он спрашивает, каким я сейчас занимаюсь делом. Я отвечаю, что у меня их три, называю их ему, словно он не в курсе.

— Он знает, какие ты ведёшь расследования?

— Безусловно. Но он говорит, ему известно, что я готов заниматься расследованиями двадцать четыре часа в сутки, вот он и уверен, что и сейчас, дома, больной, я сижу за компьютером.

— Это странно.

— Так странно, что я чуть не выпрыгнул из стула.

— Каким образом кто-то узнал, что ты прочёсываешь базы данных в поисках Кравета и его двойников?

— Какой-нибудь сигнальный звоночек в программном обеспечении. Интерес к Кравету и его двойникам поднимает тревогу. Кого-то ставят в известность.

— Кого? — спросила Линда.

— Кого-то, кто стоит на служебной лестнице гораздо выше меня, — ответил Пит. — И куда как выше Хитча Ломбарда, если этот кто-то может приказать Ломбарду дать мне по рукам, на что тот отвечает: «Да, сэр, я незамедлительно это сделаю, или сначала позволите поцеловать вам зад?»

— А что за человек этот Ломбард? — спросила Линда.

— Не такой уж и плохой. Но, если ты работаешь на улице, остаётся только радоваться, что он сидит в кабинете, а не находится рядом с тобой. Он говорит, что у него есть для меня важное расследование, которым я должен буду заняться, когда поправлюсь и вернусь на работу, и он хочет, чтобы я занимался только им и больше ничем другим.

— То есть он забирает у тебя все текущие дела? — спросил Тим.

— Считаем, что уже забрал.

— Он думает: одно из твоих расследований вывело тебя на Кравета.

— Он этого не сказал, но да. Он не упомянул Кравета, но да.

— Может, он даже не знает ни про Кравета, ни про другие фамилии этого парня, ни вообще ничего.

Пит согласился.

— Кто-то где-то зажал Ломбарта в щипцы для орехов и говорит, что сожмёт ручки, если он не ударит меня по рукам. Хитч не сказал мне, почему от него этого хотят. Он уверен лишь в том, что его раздавят.

В сумрачном свете настольной лампы, говоря и слушая, Тим изучал свои руки. Грубые и мозолистые.

Думал о том, что они станут ещё грубее, когда это дело закончится, неспособными на нежные прикосновения.

— Ты здорово мне помог, Пит. Я это ценю.

— Я ещё не закончил.

— Закончил, Пит, будь уверен. Ты у них на прицеле.

— Мне придётся всего лишь изменить тактику.

— Я серьёзно. Ты закончил. Незачем тебе прыгать с обрыва.

— А зачем ещё нужны обрывы? И потом, мне это важно не меньше, чем тебе.

— Как такое может быть? Не говори ерунды.

— Разве ты не помнишь, как мы росли вместе? — спросил Пит.

— Это произошло так быстро, что и забывать-то особо нечего.

— Неужели мы прошли этот путь зазря?

— Мне бы не хотелось так думать.

— Мы пришли оттуда сюда не для того, чтобы позволить всем этим сукиным детям править бал.

— Но они обычно добиваются своего, — сказал Тим.

— Да. По большей части. Но время от времени им приходится видеть, как один из них получает по заслугам, вот они и останавливаются, чтобы задуматься: а вдруг Бог всё-таки есть?

— Я это где-то слышал.

— Ты сам это где-то сказал.

— Что ж, я не собираюсь спорить с самим собой. Ладно, мы должны отдохнуть.

— Может, завтра ты скажешь мне, в чём, собственно, дело.

— Может, — ответил Тим и оборвал связь.

Линда вновь вытянулась на кровати: голова на подушке, глаза закрыты, руки сложены на животе.

— Поэзия, — произнесла она.

— Какая поэзия? — переспросил Тим. Она не ответила, и он продолжил: — То, что случилось, то, что заставило тебя написать эти терзающие душу книги...

— Книги, полные терзающей душу печали.

— То, что случилось... не вдаваясь в подробности... ты абсолютно уверена, что та история не стала причиной того, что происходит сейчас?

— Абсолютно. Я рассмотрела дюжину вариантов.

— Может, остался один не рассмотренный, тринадцатый?

Он достал из её сумочки пистолет и положил на тумбочку между кроватями, где мог легко до него дотянуться.

— Нам предстоит умереть здесь? — спросила она, не открывая глаз.

— Мы постараемся этого избежать, — ответил Тим.

Глава 19