Мастера детектива. Выпуск 7 - Спиллейн Микки - Страница 7

— Нет, это дело полиции. Она и информировала меня Я никогда особенно о себе не беспокоился.

— Вот как?

— О себе нет. Прежде всего я думал о Сью и других близких мне людях. Но к счастью, у нас есть полиция, мистер Хаммер. Она не забывает, что прокурор часто становится мишенью для ненависти. Вы ведь помните, как было с Дьюи: банды гангстеров мечтали его убить, но понимали, что это опасно, потому что повлечет за собой ответные полицейские репрессии. Что же получилось, когда Голландец Шульц решил убить Дьюи? Гангстеры застрелили своего же дружка Шульца, только чтобы не произошло убийство Дьюи!. Я знаю, что у меня опасная профессия. Но она не изменила моей жизненной философии, просто я причисляю себя к разряду трусов.

— Вам часто приходится испытывать страх?

— Часто. А вам?

— Очень часто, приятель. — Я с улыбкой посмотрел на Торренса, и он улыбнулся в ответ По его взгляду я угадал, что он понял меня — Так вернемся к Сью.

— Я поговорю с ней.

— Вы уговорите ее вернуться домой?

— Это пусть она решает сама. Я сначала выслушаю, что она скажет. А что, если она не захочет вернуться? Торренс немного подумал:

— Это ее дело. Она ребенок… и в то же время уже не ребенок. Вы понимаете, что я имею в виду.

— Угу. Он кивнул:

— В финансовом отношении она хорошо обеспечена, и, откровенно говоря, я не знаю, что я еще могу для нее сделать. Тут я нуждаюсь в совете.

— Чьем?

— Возможно, в вашем, мистер Хаммер, — ответил он, сверкнув глазами в мою сторону.

— Возможно.

— Могу я прежде всего узнать ваш статус?

— Я наделен особыми полномочиями. В настоящее время эти полномочия позволяют мне поступать по собственному усмотрению. Разумеется, при соответствующих основаниях.

— Срок ваших полномочий ограничен?

— Вы очень сообразительны, приятель. — Он кивнул, и я сказал:

— Они прекратятся, если меня прикончат либо если я допущу ошибку.

— Вот как?

— Но времена ошибок уже позади.

— Тогда дайте мне совет. Я нуждаюсь в совете человека, больше не совершающего ошибок. В голосе у него уже не было сарказма.

— Я продержу ее у себя, пока она не захочет уйти, — сказал я.

Подумав еще секунд десять, он кивнул, встал и подошел к письменному столу. Открыв чековую книжку, он выписал чек и отдал его мне — зеленый кусочек бумаги, теперь, с его подписью, стоивший пять тысяч дол ларов. Он испытующе смотрел на меня, пока я складывал чек.

— Это довольно большая сумма, — сказал я.

— Мне хочется, чтобы Сью была в безопасности и чтобы у нее все было хорошо. Кроме того, мне хотелось бы, чтобы она вернулась домой. Все это я предоставляю сделать вам, мистер Хаммер. С чего вы начнете?

— С того, что попрошу вас вспомнить имена тех, кто вам угрожал и собирался отомстить.

— Я не думаю, что это имеет какое–то значение.

— Прошу вас, доверьте это решать мне. Возвратившееся прошлое часто грозит нам многими бедами. И несет с собой много грязи. Если вы не предоставляете мне свободы действий, то мне лучше вернуть вам чек. Тогда, по крайней мере, я смогу делать то, что мне заблагорассудится.

— Это дело имеет для вас какое–то особое значение, не правда ли, мистер Хаммер? Вы занялись им не про–сто от нечего делать или ради заработка? Можете мне ничего не говорить, но я знаю, что здесь замешано что–то еще.

Мы посмотрели друг на друга. Очень недолго, потому что мы оба были профессионалами и знали, что между нами не может быть особых тайн.

— Вы видите меня насквозь, Торренс.

— Да, Майк. Вы тоже, по–моему, всех видите насквозь. Усмехнувшись, я сунул чек в карман.

— Вы не совсем правы…

Глава 3

Ты всегда можешь начинать с покойника. Это полный конец и совершеннейшее начало. Смерть слишком определенна, чтобы казаться двусмысленной.

Однако и в смерти может таиться опасность. Прошло много времени, и за семь лет кто–то мог забыть, кто–то — потерять интерес, а кто–то — играть в прятки и найти себе имя в неведомой стране ночных людей.

Кид Хэнд был мертв. Кто–то мог сойти с ума. Кто–то еще — забеспокоиться. Теперь уже каждый знал, что произошло в наемной комнате, и кто–то мог выжидать. Наверное, есть и такие, кто помнил все семь лет, помнил и ждал, «что будет дальше. Некоторые хотели бы знать. Некоторые — отыскать.

Возможно, отыскать меня.

Неподалеку от Бродвея, на Сорок девятой улице, находится старый отель, зажатый между двумя бетонными коробками. Нижний этаж этого отеля занимает маленький бар с забавным названием, который посещают еще более забавные люди. Я увидел там много новых лиц, но были и старые знакомые. Я сразу заприметил Джерси Тоби, который при виде меня чуть не захлебнулся пивом. Подойдя к стойке, я заказал коктейль и стал ждать.

Бармен и бровью не повел. Он приготовил мне напиток, взял доллар и сказал:

— Привет, Майк.

— Привет, Чарли, — ответил я.

— Тебя что–то не видно было.

— Так уж вышло.

— Рад, что ты одолел скользкие дорожки.

— Ты слишком много слышишь.

— Барменам приходится и говорить.

— С кем?

— Да так, кое с кем.

— С кем же?

— С другими барменами, к примеру.

— А с кем–то еще?

— Больше ни с кем — Бизнес — это бизнес, — усмехнулся я.

— Так оно и есть, Майк.

— Точно, Чарли.

Он отошел к другому концу стойки и стал смешивать коктейли для двух проституток; потом, не закончив это дело, вдруг замер на какое–то время с озабоченным выражением лица.

Джерси Тоби закружился по бару. Купив в автомате сигареты, он уселся на табурет рядом со мной, словно случайный сосед.

После небольшого молчания он сказал:

— Послушай, Майк…

— Перестань потеть, приятель.

— Ты пришел сюда из–за меня или… из–за кого–то еще?

— Из–за кого–то еще.

— Черт возьми, Майк! Ведь мы давно знакомы. Неужели ты думаешь, что я не знаю, что произошло?

— А что произошло?

— Что? — закричал он. — А Левит и Кид Хэнд! Неужели ты думаешь, что в этом городе можно по–прежнему палить направо и налево? Нет, времена изменились. Ты долгое время был вне игры и лучше бы так и оставался. И прежде чем я скроюсь, выслушай еще одну вещь. Не думай, что тебе удастся загнать меня в угол. Я тебе ничего не скажу! Ни словечка! Оставь меня в покое! Я теперь деловой человек и никому не становлюсь поперек дороги. Я никого не трогаю, и меня никто не трогает. И так будет впредь.

— Чудесно.

— И такие мягкие приемчики со мной тоже не пройдут.

— Чем же ты теперь промышляешь, Тоби?

— Я сутенер.

— Так низко ты еще не опускался.

— Да? Что ж, может быть, но теперь у меня хватает денег и есть две девушки, с которыми можно поразвлечься. И я никого не трогаю — не то что другие мошенники. И у меня еще остается пара сотен, чтобы подмазать кого нужно. Понятно?

— Я не собираюсь отбивать у тебя хлеб.

— Чертовски разумно.

Он сидел и смотрел в свой стакан, довольный, что наконец высказал мне то, что скопилось у него на душе. Но тут я взял его руку и положил себе на бедро — туда, где прощупывался пистолет, — и спросил его:

— Припоминаешь?

Он вздрогнул и отнял руку.

— Да, ты только это и знаешь, — сказал он. — Ничего другого. Стоит тебе вынуть пушку, и тебя арестуют, а я буду по–прежнему жить да радоваться.

Тогда мне пришлось использовать последний аргумент. Я вынул бумажник, открыл его и положил так, чтобы было видно синее удостоверение. Тоби долго смотрел на него, потом широко открыл глаза и схватился за свой стакан.

— Туз, Тоби, козырной туз, — сказал я. — Теперь пойдем к тебе или ко мне?

— Я… У меня наверху комната.

— Какой номер?

— Триста тринадцать.

— Ладно. Увидимся через десять минут. Ты иди первым…

Комната Тоби выходила во двор. У нее был обычный безликий вид номера в отеле, и пахло в ней прокисшим пивом и заношенным бельем. Тоби открыл пиво, но я отказался. Пожав плечами, он уселся и сказал: