Жара - Макбейн Эд - Страница 31

– А как насчет остальных? – спросил Клинг и снова показал ему список.

– Ну, они тут живут.

– Кто-нибудь из них сейчас есть дома?

– Ну, вообще-то я не обязан следить, когда кто приходит и уходит. Вы должны это знать. У них у всех есть ключи от подъезда, они приходят и уходят, когда хотят. Как и везде в городе.

– Мне надо с ними поговорить, – сказал Клинг.

– Ну ладно, сейчас надену рубашку и провожу вас.

– Да нет, зачем вам беспокоиться, – сказал Клинг.

– Да ведь мне же за это и платят. Квартиросъемщикам не понравится, если кто-то будет шататься по дому без моего...

– Но я же офицер полиции! – сказал Клинг.

– Ну, вообще-то да, конечно...

– Я уверен, что они не захотят, чтобы вы...

– Ну, может, и так, – сказал Уоткинс. – На четвертом и пятом этажах света нету – это студии Лэнга и Каравелли. Поднимайтесь наверх, попытайте удачи у остальных.

Он взглянул на часы.

– Вообще-то уже почти десять, а люди не любят, когда копы ломятся к ним в дом посреди ночи. Вы должны это знать.

– Извините, но, по моим сведениям...

– Конечно, конечно, – сказал Уоткинс. – Постучитесь ко мне, когда управитесь, если это будет не слишком поздно. Я вам дам адреса Лэнга и Каравелли. И смотрите, не забудьте сказать жильцам, что я предлагал пойти с вами, слышите?

– Скажу, конечно, – ответил Клинг. – Спасибо.

– Пожалуйста, – сказал Уоткинс.

Клинг поднялся по лестнице с железными ступенями на второй этаж. Он слышал, как Уоткинс внизу закрыл и запер дверь в свою квартиру. На лестнице и площадке второго этажа было почти темно. На площадку выходила только одна дверь. Клинг подошел к ней вплотную. Звонка нет. Он постучал. Тишина. Он постучал еще раз.

– Че? – сонно спросили из-за двери. Голос был мужской.

– Полиция.

– Чего? – переспросил мужчина.

– Полиция! – повторил Клинг.

– Минуточку! – сказал мужчина.

Клинг ждал.

Дверь приотворилась, придерживаемая цепочкой.

– В чем дело? – спросил мужчина.

– Извините, можно войти? – спросил Клинг, сунув ему под нос свою бляху. – Я детектив Атчисон, полиция Айсолы. Я хотел бы задать вам несколько вопросов, сэр.

Он не назвал номера участка и почти сразу сунул бляху в свой кожаный бумажник.

– Ага, минуточку.

Мужчина снял цепочку и отворил дверь.

На нем были только спортивные трусы и кроссовки, больше ничего. Рост примерно пять футов восемь дюймов, сухощавый, лысеющий, белый, с темно-карими глазами, тонким носом и усами, черными, как и курчавые волосы на голой груди. Где-то в квартире работал вентилятор. Клинг слышал жужжание и ощущал легкий ветерок.

– Ну, заходите, – сказал мужчина. – Не поздновато ли для визитов, а?

– Извините, сэр, но нам приходится идти по следу, как только мы на него напали.

– А что за след? – поинтересовался мужчина. – Да вы проходите, проходите.

– Извините, сэр, – повторил Клинг, заходя в квартиру. – Вы...

Он справился со списком жильцов, переписанным внизу. Квартира 1-1 – М. Лукас.

– Вы – мистер Лукас?

– Ага, Майкл Лукас, – сказал мужчина, закрыл и запер дверь, и снова набросил цепочку.

Квартира представляла собой переделанное складское помещение, которое теперь, видимо, служило одновременно и жильем, и мастерской художника. У окон, выходящих на север, стоял мольберт. Снаружи чернело ночное небо. Большая абстрактная картина заполняла комнату своими кричащими цветами. У одной стены стояла кушетка, у стены напротив – плита и холодильник. Помещение было большое. Деревянные полы уляпаны краской. У третьей стены стоял стеллаж, на котором красовалось с десяток холстов, на первый взгляд уляпанных краской столь же беспорядочно, как и пол.

– Ну, так что же у вас за срочное дело? – спросил Лукас.

– Мы ищем девочку, сбежавшую из дома, – сказал Клинг и достал из блокнота фотографию. – К нам поступили сведения, что она, возможно, живет в этом доме. Вы ее когда-нибудь видели?

Лукас посмотрел на фотографию и сразу сказал:

– Нет.

– Вы здесь один живете, мистер Лукас? – спросил Клинг.

– А при чем тут это?

– Я хотел бы знать – быть может, кто-то еще из жильцов этой квартиры видел девочку.

– Я здесь живу один.

– Вы занимаете весь этаж, так?

– Да, весь этаж.

– Я вижу, вы художник...

– Стараюсь, по крайней мере.

– Хорошая картина, – сказал Клинг, кивая на мольберт.

– Спасибо.

– Вам для этой работы требуются натурщицы?

– Для какой? – спросил Лукас.

– Ну, знаете, для этой, как ее... нерепрезентативной. Это ведь так называется?

– Обычно это называется абстрактный экспрессионизм, – сообщил Лукас.

– Вы знакомы с работами Лоуренса Ньюмена? – спросил Клинг.

Лукас удивился.

– Да, – сказал он. – А откуда вы знаете его работы?

– Да так, знаете ли, – улыбнулся Клинг. – Я иногда захаживаю в «Галерею Керна».

– Ага... – сказал Лукас и ненадолго замолчал. – Послушайте, если честно, в чем дело-то? – внезапно спросил он. – Это из-за того, что сын Ларри отравился?

– Что-что? – переспросил Клинг.

– Ну как же, его сын покончил жизнь самоубийством, об этом писали во всех газетах. Вы из-за этого пришли?

– Я ничего не знаю об этом деле, – сказал Клинг.

– Во всех газетах писали.

– Нет, я ищу девочку, которая сбежала из дома. – Клинг снова улыбнулся. – Так вы ее не видели, да?

– Не видел, – сказал Лукас.

– Вы здесь весь день проводите? – спросил Клинг.

– А зачем вам это знать?

– Потому что если она действительно живет в этом доме...

– Я здесь целый день, здесь и работаю, – сказал Лукас.

– Ее видели здесь вчера, так сообщил нам наш информатор. Вы здесь были вчера?

– Был.

Клинг для виду порылся в блокноте.

– Где-то между двенадцатью тридцатью и без четверти два?

– Я ее не видел.

– Быть может, ваша натурщица...

– Я не работаю с натурщицами.

– А к вам кто-нибудь заходил в это время?

– А вам какое дело?

– Мистер Лукас, я пытаюсь найти девочку, которая почти два года назад сбежала из своего дома в Канзасе. Это первый свежий след, на который нам удалось напасть. Я хочу найти хоть кого-нибудь, кто мог ее видеть. Я знаю, что сейчас уже поздновато обходить квартиры, но мне очень нужна ваша помощь, сэр. Ее родственники...

– Все это время я был один, – сказал Лукас.

– К вам никто не заходил?

– Никто.

– И вы ее не видели?

– Не видел.

– Спасибо вам, мистер Лукас. Я попросил бы вас еще раз взглянуть на это фото, и если вдруг вы ее увидите...

Клинг едва успел вовремя остановиться. Он уже готов был последовать обычной процедуре: выдать Лукасу свою визитную карточку и попросить позвонить в 87-й участок, если ему вдруг что-то станет известно.

– То что? – спросил Лукас.

– Я зайду еще раз через пару дней, и вы мне скажете.

– А я думал, дело срочное, – заметил Лукас.

– Я дам вам свою карточку, – сказал Клинг, – с телефоном, по которому меня можно найти.

Он снова сделал вид, что роется в блокноте, несмотря на то, что карточки он носил в отделении бумажника, вместе с бляхой и закатанным в пластик удостоверением.

– Кончились, – сказал Клинг. – Если у вас найдется листок бумаги, я вам его напишу.

– Просто скажите его мне, я запомню, – ответил Лукас.

Клинг знал, что Лукас вовсе не собирается его запоминать. Он дал ему номер центрального управления на Хай-стрит, поблагодарил Лукаса за помощь и снова вышел на лестницу. Не надо было упоминать имени Лоуренса Ньюмена. Клинг заговорил о нем только затем, чтобы разрушить враждебную настороженность Лукаса, показать ему, что он знаком с миром абстрактного экспрессионизма, а вместо этого лишь внушил ему подозрения насчет своей легенды. Больше он этой ошибки не совершит. Клинг поднялся по тускло освещенной лестнице на третий этаж. Здесь было две двери, одна напротив другой. Он нажал на кнопку звонка у двери справа. Квартира 2-1. М. Хили и М. Роузен. В квартире зазвонил звонок.