Удар молнии - Макбейн Эд - Страница 7

— Да, сэр, и как же мне следует с ним справиться?

Оба прекрасно умели прикрывать фланги. Сейчас они, похоже, уперлись в тупик. Фрик раздумывал, как бы ему придумать такие слова, которые были бы приказом, но как приказ не звучали. А сержант надеялся, что Фрик не прикажет, чтобы пакет вскрыл он, Мерчисон. Даже если там нет бомбы, все равно, стоит открыть эту чертову бандероль, и на стол тебе, на твои чистенькие синие брюки посыплется всякая дрянь — куски засохшего клея и так далее.

— Делайте, как считаете нужным, — сказал Фрик.

— Хорошо, сэр, я скажу, чтобы бандероль отнесли вам в кабинет.

— Ни в коем случае, — немедленно откликнулся Фрик. — Не нужна мне здесь эта паршивая бомба.

— Так куда же мне отослать ее?

— Я уже сказал. На почту.

— Это ваш приказ, сэр? И ничего, если она потом взорвется на почте?

— Не взорвется, если сначала на нее посмотрят эксперты из отдела по обезвреживанию. — Едва произнеся эти слова, Фрик сообразил, что сержант обеспечил свои фланги лучше, чем он.

— Благодарю вас, сэр. Сию минуту звоню в отдел по обезвреживанию.

Фрик уныло подумал, что, не окажись в пакете бомбы, парни из отдела по обезвреживанию месяцами хохотать будут, мол, эти трусливые зайцы из Восемьдесят седьмого участка, стоило им получить бандероль без обратного адреса, тут же спасательную команду вызывают. Он почти хотел, чтобы в этом чертовом пакете оказалась-таки бомба. Он почти хотел, чтобы она взорвалась до того, как приедут эти парни.

Но бомбы никакой не оказалось.

Выходя из управления, ребята из отдела по обезвреживанию только что на землю не падали от хохота. Покачивая головой, Фрик смотрел из окна своего кабинета, как они уходят, и Бога молил, чтобы в ближайшие несколько недель не наскочить на какое-нибудь начальство.

В почтовой бандероли оказалась дамская сумочка. В ней были гигиенический пакет, гребешок с длинной ручкой, пудреница, пачка жевательной резинки, чековая книжка, блокнотик, шариковая ручка, помада, темные очки и бумажник. Ключей не видно. Детективам это показалось странным. Нет ключей. В бумажнике было четыре десятидолларовые банкноты, одна пятидолларовая и две по одному доллару. Тут же оказалось удостоверение студентки Рэмсейского университета, где был указан адрес девушки. Жила она здесь, в городе. Имя, как явствовало из студенческого билета, Марсия Шаффер. Под пластиком, в который был закатан билет, обнаружилась фотография девушки.

На фотографии она улыбалась.

Но на фотографиях, которые сделали люди из полицейской фотолаборатории в пятницу утром седьмого октября, она не улыбалась.

Во всем остальном фотографии были совершенно идентичны.

Клинг с Кареллой рассматривали фотографии, когда у входа в инспекторскую появился Мейер. Они притворились, что не узнают его. Дело в том, что на нем был парик.

— Да, сэр, чем можем быть полезны? — спросил Карелла, подняв голову.

— Да ладно тебе, — Мейер двинулся к турникету.

Клинг вскочил и бросился ему наперерез.

— Прошу прощения, сэр, — сказал он, — но посторонним вход воспрещен.

— Прошу, сэр, изложите ваше дело, — сказал Карелла.

Мейер молча протискивался через турникет.

Клинг вытащил пистолет.

— Ни с места, сэр!

Карелла тоже обнажил ствол:

— Еще раз, сэр, изложите ваше дело, — он угрожающе двинулся вперед.

— Да это же я, — сказал Мейер, — кончайте этот балаган.

— Я — кто, сэр? — продолжал Клинг. — Что вам, черт побери, здесь нужно?

— Мне нужно, чтобы вы перестали корчить из себя идиотов. — Мейер прошел к себе за стол.

— Да ведь это же Мейер, — с притворным изумлением воскликнул Карелла.

— Точно, будь я проклят, — подхватил Клинг.

— Но у тебя же волосы, — сказал Карелла.

— Да что ты говоришь? Ну и что в этом особенного? Люди, бывает, покупают парики, это еще не повод для веселья.

— А разве мы смеемся? — спросил Клинг.

— С чего ты взял, что мы смеемся? — подхватил Карелла.

— Это настоящие волосы? — не унимался Клинг.

— Да, это настоящие волосы, — раздраженно ответил Мейер.

— Ну, ты и вправду нас разыграл, — сказал Карелла.

— А откуда они, эти настоящие волосы? — допытывался Клинг.

— Я-то почем знаю? Люди продают волосы, потом из них делают парики.

— Это что, волосы девственницы? — доканывал Клинг.

— С головы или с лобка? — поинтересовался Карелла.

— Кончится когда-нибудь этот балаган? — Мейер покачал головой.

— Да, он у нас красавчик, — улыбнулся Клинг Карелле.

— Глаз не отведешь.

— Что, все утро будем продолжать? — осведомился Мейер, подавляя вздох. — Нечем больше заняться? Я слышал, у вас на прошлой неделе убийство было? Почему бы вам не арестовать убийцу?

— Когда злится, он неотразим, — сказал Клинг.

— Эти пронзительно голубые глаза, — подыграл Карелла.

— И эти вьющиеся каштановые волосы, — продолжал Клинг.

— И вовсе они не вьются, — Мейер уже завелся.

— Сколько эта штука стоит? — спросил Клинг.

— Не твое дело.

— Лобковые волосы девственницы, должно быть, стоят целое состояние, — сказал Карелла.

— Наверное, очень трудно достать, — заметил Клинг.

— Слушай, а Саре-то нравится эта хреновина у тебя на голове? — поинтересовался Карелла, и они оба покатились от хохота.

— Страшно остроумно, — сказал Мейер. — Типичный солдатский юмор. Человек покупает парик...

— Это кто сидит на моем стуле? — пророкотал чей-то голос из-за турникета, и в инспекторскую вошел Артур Браун, здоровенный, около двух метров ростом и весом в сто килограммов, чернокожий детектив. Приятное лицо его выражало удивление.

— Кого это мы видим? Лютик ты наш. Какие у тебя славные локоны, Лютик.

— Так, еще один явился.

Браун двинулся к Мейеру и обошел вокруг стола, разглядывая парик. Мейер даже головы не поднял.

— Не давит? — спросил Браун.

— Он взял его на прокат в зоомагазине, — уточнил Клинг.

— Ужасно смешно, — сказал Мейер.

— Выглядит, словно птичка накакала на голову, — продолжал Браун.

— Ужасно смешно, — повторил Мейер.

— Ты причесываешься или снимаешь эту штуку?

— Хватит, умники, — проговорил Мейер, покачивая головой.

Все утро ему было не по себе. Он знал, что его ожидает, когда появится на работе в этом парике. Лучше уж оказаться с глазу на глаз с вооруженным грабителем, чем с этими умниками. Мейеру безумно хотелось курить, но он обещал дочери бросить.

— Что это понадобилось здесь ребятам из отдела обезвреживания? — спросил Браун.

«Ну, слава Богу, — подумал Мейер, — наконец отвязались».

— Ложная тревога, — откликнулся Карелла. — Тебе бы надо косички заплетать, — повернулся он к Мейеру.

Тот только вздохнул.

— Так все-таки что они здесь делали? — настаивал Браун.

— Не забудь надеть его, когда пойдешь на бал к губернатору, — сказал Клинг.

— Антисемиты, — бросил Мейер и рассмеялся вместе со всеми.

— А что, губернатор опять дает бал? — осведомился Браун, и все снова захохотали.

— Фотографию видел? — спросил Карелла.

— Какую фотографию? — не понял Браун.

— Там была не бомба, а сумочка, — пояснил Клинг. — Кто-то послал нам сумочку той девушки, что была повешена.

— Это правда?

— Фотографию и удостоверение личности, — сказал Карелла.

Все четверо переглянулись.

Они разом подумали об одном и том же. Они подумали, что кто бы ни повесил девушку на столбе, кому-то захотелось, чтобы они ее обязательно обнаружили. За последние три дня они весь город обегали, лишь бы зацепиться за что-нибудь, чтобы начать расследование. И вот, присылают сумочку с удостоверением. Только одному человеку на белом свете могло прийти в голову помочь полицейским. То есть как бы помочь. Никому не хотелось произносить его имени вслух. Но имя это было им известно.

— Может, кто-нибудь нашел сумочку? — предположил Браун.

— Читал об этом случае в газетах и решил послать нам сумочку.