Удар молнии - Макбейн Эд - Страница 20

То был первый раз.

Его Карелла старался вычеркнуть из памяти, потому что именно тогда в него стреляли. А он терпеть не мог вспоминать о себе как о мишени. Впрочем, и до этого в него стрелял один торговец наркотиками в Гровер-парке, и этот фейерверк Карелла тоже совсем не понравился. Потому, думаю, как, например, сейчас о Глухом он предпочитал вспоминать только второй и третий случаи, когда им пришлось схватиться. Даже поверить трудно, что этих случаев было всего три. В его представлении, да и в представлении большинства сослуживцев, Глухой был легендой, а у легенды нет происхождения, легенда вездесуща и вечна. От одной мысли о том, что Глухой может снова возникнуть, у Кареллы мурашки по коже бежали. При появлении Глухого, а это дело, бесспорно, несло на себе его печать, детективы из Восемьдесят седьмого начинали вести себя как кейстоунские полицейские из немого черно-белого фильма. Карелла не любил оставаться в дураках, но Глухой как раз и заставлял всех их чувствовать себя олухами.

Самая большая ирония, думал он, заключается в том, что тип, ставший злым гением Восемьдесят седьмого, представляется как глухой — может, действительно только представляется — и в то же самое время главный человек в его жизни, жена Тедди, и впрямь глуха. И говорить не может, во всяком случае, используя голосовые связки. Она произносит слова другим способом: при помощи рук, на редкость выразительного лица, глаз. И она «слышит» любое слово, произнесенное мужем, безотрывно глядя, как шевелятся губы или руки, когда он говорит на языке, которому она научила его еще в первые годы совместной жизни.

Вот и сейчас Тедди говорила с ним.

Они только что насладились друг другом.

И первые произнесенные ею слова были: «Я люблю тебя».

Она прибегала к необычному показу, изобразив нечто среднее между буквами "я", "л" и "т": правая рука прижата к груди, мизинец, указательный и большой пальцы оттопырены, а два оставшихся прижаты к ладони. Он ответил более привычным образом: сначала прижал кончик указательного пальца к груди, а после сжал руки в кулаки и накрест прижал их к груди; и наконец направил в ее сторону указательный палец. Это и должно было означать: «Я люблю тебя».

Они еще раз поцеловались.

Она вздохнула и принялась рассказывать ему, как провела день.

Он уже давно знал, что она ищет работу. После того, как родились близнецы, за домом присматривала, и весьма успешно, Тедди. Теперь Марку и Эйприл было одиннадцать, и большую часть дня они проводили в школе. Тедди наскучил теннис и обеды с «девушками». Она изобразила слово «девушки», проведя указательным пальцем по щеке, а чтобы дать понять, что имеется в виду множественное число, она несколько раз быстро ткнула пальцем в щеку. Больше, чем одна. Девушки. Но выражение глаз подчеркивало иронический оттенок. Себя она «девушкой» не считала, и уж тем более не считала себя одной из «девушек».

Прислушиваясь, а он действительно слушал, хотя на самом деле смотрел, Карелла вспоминал в то же время второе появление Глухого. И опять, волею случая, первый сигнал принял Мейер. Он в тот день дежурил. Звонил сам Глухой и грозил убить одного важного полицейского начальника, если до полудня ему не передадут пять тысяч долларов. Следующей ночью начальник был убит.

— Короче, я пошла в это агентство по продаже недвижимости на Камберленд авеню, — рассказывала с помощью рук, глаз и выражения лица Тедди. — Я прочитала объявление и отправила им письмо; там было все о моей работе до того, как мы поженились и родились близнецы.

Карелла вспоминал... Он познакомился с Теодорой Франклин, расследуя ограбление одной маленькой фирмы на самой границе территории округа. Она работала там письмоводителем. Ему достаточно было одного взгляда на красавицу с карими глазами и черными волосами, сидевшую за машинкой, чтобы сразу понять: с этой женщиной он хотел бы прожить всю оставшуюся жизнь.

— ...и мне назначили встречу. И вот все утро я наводила марафет, а потом отправилась.

Выражение было жаргонное, и, показывая его, Тедди согнула пополам указательный палец и дважды ткнула в кончик носа. Прошедшее время было продемонстрировано обычным образом. Карелла все понял и сразу же представил, как жена облачается в деловой костюм, надевает туфли на высоком каблуке, садится в автобус и отправляется на Камберленд авеню, примерно в двух километрах от дома.

С кончиков ее пальцев, с подвижного лица срывался поток слов. Оказывается, ничего подобного они не ожидали: видишь ли, я — глухонемая. Дама не слышит, дама не говорит, у дамы — при всем изяществе слога (письмо составлено в самых изысканных выражениях) и неотразимости облика нет ни языка, ни ушей. Так на что же она рассчитывает? И это несмотря на то, что она схватывала каждое слово, срывавшееся с толстых губ этого ублюдка, а это было нелегко, потому что он все время жевал сигару, и несмотря на то, что она хоть и давно не практиковалась, все еще печатала шестьдесят слов в минуту.

— Он решил, что я дурочка, — Тедди постучала костяшками пальцев по лбу. — Дерьмо, вот дерьмо, — для убедительности она показала каждую букву слова отдельно.

Он обнял ее.

Он собирался утешить ее, сказать, что в мире полно дураков, которые судят о людях по самым элементарным внешним проявлениям, но, не успев произнести ни слова, уловил энергичную жестикуляцию. Он «читал» язык пальцев и полыхающих глаз.

— Я не сдамся. Я непременно найду себе работу.

Она прижалась к нему, и он почувствовал, как она энергично затрясла головой. Потянувшись к ночному столику, он выключил свет. В темноте он слышал ее дыхание. Он знал, что она еще долго будет вот так лежать, продумывая следующий шаг. Неожиданно он снова вспомнил Глухого. Может, и он вот так лежит где-нибудь и обдумывает свой следующий шаг? Очередная жертва на фонарном столбе? Очередная спортсменка, которой так и не добежать до финишной ленты? Но какой во всем этом смысл?

Во второй раз он совершенно зря убил того полицейского начальника, а потом и вице-мэра, и еще дюжину случайных прохожих, оказавшихся рядом, когда машина вице-мэра взлетела на воздух. А потом пригрозил покончить и с самим мэром, это тоже входило в его грандиозный план. План? Вытянуть пять тысяч долларов у сотни самых богатых горожан. И весьма сомнительные аргументы, чтобы заставить их платить. Да, но ведь Глухой всех предупреждал заранее. И потом выполнял угрозы. А теперь грозился осуществить свои намерения без специального предупреждения. А что такое пять тысяч для тех, кто ворочает миллионами? А если заплатит только один из сотни, Глухой даже расходов своих не покроет. И что с того, что двоих он уже угрохал, не говоря уже о случайных прохожих? И что с того, что он собирается убить третьего — самого мэра? Все это часть общего замысла. Игра, развлечение. При каждом возникновении Глухого все прямо-таки за животики от смеха хватаются. Все, кроме полицейских из Восемьдесят седьмого.

Если эти юные девушки есть только часть какого-то более разветвленного плана, у Восемьдесят седьмого будет забот полон рот. Карелла даже содрогнулся и внезапно привлек к себе жену.

Сара Мейер раздумывала, как бы сказать мужу, что их дочери пора начать предохраняться. Мейер гадал, нравится ли жене его парик. Гадал он и о том, что неужели Глухой снова проник в их расположение. Не в буквальном смысле, конечно, ибо в данный момент они с Сарой лежали в постели, но в расположение участка, на территории которого молодых женщин вешают на фонарных столбах.

Мейер не любил Глухого. Такая уж ему выпала злая судьба, что во всех трех случаях Глухой связывался именно с ним первым. Ну, не совсем так. В первый раз с ним связался Дэвид Раскин, сообщивший о существовании Глухого, и тогда, как, впрочем, и сейчас, он в точности не знал, может, он вовсе и не глухой. Они многого не знали о Глухом. Например, кто это такой? Или где он был все эти годы? Или зачем вернулся? Если и впрямь вернулся. Майор надеялся, что это не так, но боялся, что это так.