Ларец Душ - Флевелинг Линн - Страница 15

В считанные часы широкая луговина покрылась убитыми и ранеными — скаланцы бок о бок с пленимарцами.

По локти в крови и почти ослепнув от заливающего глаза пота, Бека и её всадники отчаянно сражались рядом с Клиа, когда вдруг раздался громкий крик Даноса:

- Коммандер, глянь туда!

Бека не могла видеть Даноса, однако смогла рассмотреть пленимарский штандарт, реявший над рукопашной, всего в какой-нибудь сотне шагов от них.

Собрав последние силы, и напрягая почти сорванное от криков горло, она закричала:

- Всадники, к командиру! Кровь и Сталь!

Сражаясь как черти, которыми называли их пленимарцы, они вгрызлись в эту стену из плоти и брони, сметая со своего пути защитников вражеского командующего и расчищая дорогу для Клиа.

Бека, находившаяся всё это время во главе атаки, вдруг оказалась прямо перед пленимарским офицером. На нём были знаки командующего конницей.

Клиа, должно быть, не менее остальных выбилась из сил. Однако, не зная пощады, она прокричала:

- За Скалу и Королеву! — и ринулась мимо Беки прямо на врага, оставив у себя за спиной и Беку, и Капитана Даноса.

Другим тоже не пришлось скучать, изо всех сил сдерживая пленимарских солдат.

Внезапно враг закричал. Бека, последним ударом в шею прикончив своего противника, быстро обернулась и увидела, что пленимарский полководец валяется на земле, а клинок Клиа приставлен к его горлу.

- Бреца! — крикнула Клиа, да так громко, что сумела перекрыть шум всё ещё продолжавшейся битвы. По-пленимарски это означало приказ сдаваться.

Павший офицер взглянул на неё снизу, а затем раскинул руки и бросил свой меч.

День был их!

Ещё прошёл добрый час, пока молва о том, что Пленимар проиграл сражение, разнеслась по всему полю. Тем временем Клиа, разоружив офицера и его охрану, отконвоировала их к берегу реки, где оставила Беку и несколько её всадников охранять их. Солнце уже миновало зенит, когда битва, наконец, прекратилась и был обезоружен последний из врагов. Клиа приказала опустошить пленимарские продовольственные повозки, а затем отдала их побежденному пленимарцу, чтобы тот смог собрать и вывезти своих убитых. Впрочем, пленимарский обоз оказался весьма бедным: несколько бочек солёной рыбы, да засохшие галеты — вот и весь запас — едва ли не скуднее, чем у самих скаланцев.

Оставив с Клиа подобающую охрану, Бека, Капитан Анри и Данос отправились собирать остатки своего эскадрона.

- Кровавый выдался денёк, — вздохнула Анри, обводя взглядом огромное поле.

Сама она была вся в грязи, как и остальные, вокруг чёрных глаз её залегли тёмные тени. Она была отличным товарищем, помимо всего прочего. И годы жестоких сражений связали их прочными узами.

- А у нас бывает иначе? — зевнув, спросил Данос.

Далее ехали молча, осматривая результаты резни. По мере того, как сходила горячка боя, Бека ощущала накатывающую усталость, однако у них было ещё слишком много дел. Мало-помалу, они собрали своих лейтенантов и приняли их рапорта. Турма Ургажи, уже понесшая этим летом немалые потери, потеряла ещё одиннадцать человек, а Бракнил, который был лейтенантом с первого дня появления в отряде Беки, оказался смертельно ранен. У сержанта Зира осталось всего трое всадников. Большинство из тех, кто остался в живых имели ранения различной степени тяжести.

Клиа разрешила перекусить своему измученному войску — у кого чем найдется, — а затем отдала приказ подготовить к сожжению тела павших скаланцев. Остаткам бекиной Турмы Рыжего Коня было приказано охранять переправу, избавив её тем самым от невеселой задачи расстреливать раненых врагов и ускорять кончину собственных безнадёжных раненых. Времени горевать по погибшим у них не было.

Поле осветилось заревом погребальных костров и наполнилось смрадом смерти и сжигаемой плоти. Битва стоила Клиа почти половины остававшегося у неё войска, пленимарцам же — и того более. Но они всё же взяли эту ценнейшую переправу.

Шатер Клиа стоял выше по течению, возле сгоревшей фермы. Бека спешилась, чтобы сделать свой доклад.

Растущая луна обратила поднимающийся над луговиной туман в серебристое покрывало, словно накинутое на равнину со стороны реки.

Погребальные костры служили Беке ориентирами на вздыбленной копытами земле. Этот участок был уже расчищен от тел, однако запах смерти по-прежнему висел во влажном ночном воздухе.

Она находилась прямо посередине этих огней, когда до неё донеслись приглушённые голоса. Разговаривали неподалёку.

- Неужели не видите, королева кидает нас прямо в пасть дракона? — говорил один мужской голос.

В темноте она не смогла опознать ни фигуру, ни голос.

- Послать свою сестру всего лишь с одним неполным эскадроном!

- Сводную сестру, — отозвался другой.

- И что с того? — проворчал третий. — Фория вполне могла бы объявиться тут, ударив по врагу всей своей мощью и вымести всех этих сраных ублюдков, как пауков из отхожего места!

Что ж, вполне себе обычные солдатские разговоры. Ничего такого, о чём не думала бы и сама Бека.

Она было собралась уже отправиться дальше, как услышала ещё один голос:

- Ну а офицеры, Рестутс? Чью сторону в таком случае примут они?

- Не могу судить об Анри, но из того, что я слыхал об этой рыжеволосой, она — подружка Клиа, — ответил второй. — Думаю, она будет на её стороне.

Бека задержалась, нахмурив брови. В каком ещё таком случае на стороне Клиа будет она?

- Будь Коммандер Клиа генералом, всё было бы совсем иначе, не так ли? — спросил какой-то из конников, судя по голосу, самый юный. — Быть может тогда она смогла бы поговорить с королевой чередом?

- Следи за языком, Каллин, и говори тише, разрази тебя гром!

- Да пора бы уже, однако, — проворчал кто-то из солдат.

- До лучших времен, — добавил другой, и она услышала в ответ одобрительный ропот.

Уже не впервые Бека встречала подобные настроения. С тех самых пор, как Фория отказала Владыке в предложенном перемирии, недовольство только росло. Большинство офицеров, включая Клиа, разделяло веру Фории в окончательную победу до истечения этого лета, и это не такая уж сказка, если судить по состоянию захваченного обоза пленимарцев. Однако убедить в этом рядовых было гораздо сложнее, даже после такого дня, как сегодняшний.

Проклиная потемки, она послушала ещё немного, однако беседа теперь зашла о нынешней битве, и более ни слова о Клиа или о ней самой. Спустя несколько минут они двинулись в её направлении. Бека спряталась, а потом направилась за ними следом, чтобы выяснить, кто же всё-таки это такие.

Их было пятеро. И едва они очутились в круге света ближайшего дозорного костра, она узнала Сержанта Вернеуса из Четвертого отряда Капитана Анри. Нынче утром он спас ей жизнь. Так что она кое-что ему задолжала.

- Сержант, — позвала его Бека.

Вздрогнув, он обернулся и, прищурившись, посмотрел в темноту, а затем козырнул ей:

- Здравия желаю, Капитан. Рад видеть Вас целой и невредимой.

- И я должна поблагодарить за это Вас, — ответила она, подходя ближе, и добавила, понизив голос: — Слушайте, я всё слышала только что. То, о чём вы говорили. И мне следует доложить об этом вашему командиру.

Люди Вернеуса обменялись тревожными взглядами, однако сержант снова отдал ей честь и припал на одно колено:

- Мы не замышляли ничего плохого.

Бека подняла руку:

- Однако учитывая, что я в долгу перед Вами, я не сделаю этого… на сей раз. Но не смейте более забывать: мы — Конная Гвардия Королевы, лучшая и наихрабрейшая часть войска. Оставьте решения относительно ведения войны Королеве и её генералам, и держите свои рты на замке. Всё ясно?

- Как божий день, Капитан!

- Отлично. Кровь и Сталь, солдаты!

- Кровь и Сталь, Капитан! — отозвались остальные, ударив кулаками себя в грудь.

Глава 6

Уля

ПРИСЕВ НА КОРТОЧКИ в зарослях над молом, Уля осторожно тронула веточкой золотистый глазик дохлой чайки. Какой же красивый! Ей бы очень хотелось, чтобы он был бусиной, которую можно нанизать в ожерелье и носить на шее. Впрочем, это значило так же, что птица погибла совсем недавно. Голые ручки и ножки ребенка и сами были похожи на тонкие веточки, торчащие из складок бесформенной хламиды — сестрицыных обносков. Она осторожно взяла птицу, подняв её за ещё не окостеневшую красную лапку, и осторожно, держа в вытянутой руке, чтобы кровь, капавшая из разверстого клюва цвета слоновой кости, не попала случайно на платье или на босую ногу, потащила её с собой. Птица была размером почти с саму Улю. Несмотря на то, что она как могла высоко задрала руку, голова птицы волочилась по земле, а распластавшиеся серые крылья сердито хлопали, словно птица не желала очутиться в матушкиной кастрюле. Уля быстренько огляделась, оценивая расстояние от пустынного побережья до ряда покосившихся хижин, где жила она вместе со своей большой семьёй, и прикинула, кто мог её здесь увидеть. Ребёнок побольше, а тем более взрослый, конечно же, отнимет у неё добычу, и её семье снова придётся лечь спать голодной. Но сейчас кругом не было не души, кроме одинокой согбенной старухи, сидящей на гранитных якорных камнях неподалёку, опираясь на суковатую палку.