Паутина прошлого (СИ) - Щабельник Виктория "Тера" - Страница 60

Я успела добраться до места на закате. Сумрак еще не успел поглотить лес, позволяя солнечным лучам пробиваться сквозь деревья. Подойдя к гранитному валуну, я коснулась рукой, чувствуя его холод и неровности. Как давно это было. Жаль, что некоторые поступки исправить невозможно.

Я опустилась на колени, не замечая, как тает снег, холодной липкой влагой просачиваясь через грубую ткань джинсов, и просунула руку в небольшое углубление в камне. За эти годы дыра успела зарасти мхом, но я смогла его нащупать. И вскоре, все еще стоя на коленях, я держала на ладони карбонадо, которому, судя по легендам, не было цены. Камень, ставший причиной гибели всех, кого я знала и любила.

— Ну, здравствуй, Странник, — прошептала я, любуясь как лучи заходящего солнца играют на его темных гранях. По лицу текли слезы, которые я не могла, да и не пыталась сдержать. Но рано или поздно я должна была прийти сюда, чтобы посмотреть жестокой правде в глаза. Я убила своего брата.

XXVIII

— Не думал, что ты захочешь сюда вернуться, — я почувствовала его присутствие намного раньше, чем услышала голос.

По-прежнему стоя на коленях, я не оборачиваясь, смотрела на камень. Он был красив. Нет, не так. Он был восхитительный, потрясающий. Самое лучшее, что я когда-либо видела в жизни. Он мог нести несчастья, смерть, разжигать ненависть, дарить боль, но он был совершенством.

— Я была тогда рядом с ними, следила за братом, когда Алешка разговаривал с Мариной. Я испугалась, что если этот камень найдут у него, то сразу же посадят в тюрьму. Будто он сделал что-то плохое. Но мой брат был не способен на плохие поступки. Он был самым лучшим. Знаю, что ты мне не веришь, и, наверное, прав. Он был там, когда убили твоего отца. Он не хотел этого. Он хотел справедливости. Поэтому пошел против своих друзей и любимой девушки и спрятал от них камень, надеясь, что когда-нибудь они одумаются. Он думал — когда-нибудь они поймут, что натворили.

— Наверное, он сказал бы им, где Странник, если бы знал. Но он не знал, — я говорила, как сумасшедшая, словно в бреду, чувствуя, что если сейчас не выговорюсь, то сойду с ума, — только увидев меня, он понял, кто же взял камень. Он защищал не Марину, а меня. Он умер из-за меня. Господи, я убила собственного брата! Будь я проклята!

Ладонь разжалась, и камень выпал, покатившись к ногам Макса. Перешагнув его, он подошел ко мне и опустился рядом, сжав плечи своими руками.

— Девочка моя, — его губы коснулись виска, пробежали по щеке, — как ты можешь винить себя в том, что сделали другие? Твоего брата убили его друзья. Ты была лишь маленьким растерянным ребенком, который отчаянно хотел его спасти.

— Но почему тогда мне так мерзко на душе? — я обернулась к нему, больше не боясь показать своих чувств. Мне нужен был кто-то, кто смог бы выслушать, понять и успокоить.

— Мы часто оказываемся бессильны перед судьбой. Но иногда она дает нам второй шанс. Таким шансом для меня стала ты, хотя еще совсем недавно я думал иначе, — он поцеловал меня в макушку, — когда я попал в тюрьму, единственным желанием было вырваться оттуда любой ценой и отомстить. Всем, кто меня туда посадил. Наверное, именно поэтому я пытался сбежать. Один раз оказался неудачным и мне дали еще три года. Но я поумнел. Тюрьма сделала меня злым, а люди заставили понять, что чужая жизнь не стоит ни гроша. Харламов был таким же. Он вышел раньше меня, и стал искать камень, о котором я ему сболтнул по глупости, а чтобы избавиться от ненужного свидетеля, подослал своих дружков, чтобы разделаться со мной. Тогда я попытался сбежать во второй раз, и у меня получилось. Я воспользовался единственным шансом остаться на свободе — убить Шакала, то есть Димку и взять себе его документы. На первое время этого хватило.

— Прости, — добавил он, прижимая меня спиной к своей груди, — ты не должна была проходить через этот ад.

— Я сама себя в него загнала, когда стала Мариной. Она…, - я сглотнула, — я не смогла добиться от нее всей правды. Только смутные намеки, что Алешка с ребятами сделали что-то ужасное, и она им в этом помогала. Она была пьяна, и… Я разозлилась…

— Она жива? — его губы замерли возле моего виска, и я поняла, насколько ему важно услышать мой ответ.

Июнь 2008 года…

— Ты пьяна! — я с брезгливостью смотрела на бывшую девушку своего брата.

— Это не тебе решать, дрянь, — в меня полетела бутылка, но я от нее увернулась, понимая, что мне здесь больше делать нечего.

Я остановилась в коридоре, стереть с ноги кровь от пореза стеклом, и сообразила, что из комнаты хозяйки больше не раздается всхлипов вперемешку с ругательствами. Не понимая толком, зачем это делаю, я вернулась, чтобы увидеть Марину лежащей на полу. У нее изо рта шла пена.

Я стояла, не шевелясь, понимая, что каждая секунда промедления может грозить ей смертью…

Ноябрь 2008 года…

— Она мертва, — твердо произнесла я, — ты полностью отомщен.

Макс встал, и протянул руку, чтобы помочь мне подняться, но я медлила, понимая, что это еще не конец. Есть еще что-то, что я должна сделать, чтобы быть свободной.

Я потянулась, и, нащупав камень, сжала его в ладони. Макс стоял рядом, дожидаясь, когда я возьму его за руку.

— Возьми, — я протянула ему камень, — он твой.

— Нет, — резко произнес Пахомов, дергая меня вверх так, что я едва не выпустила Странника из рук, — оставь себе. Женщины любят побрякушки.

— Либо ты не знаешь меня, либо просто хочешь снова обидеть?

— Не более чем ты меня, — Пахомов потащил меня вперед, туда, где он оставил свою машину, — хотела откупиться камнем?

— Нет! С чего ты взял? — я остановилась, и ему пришлось замереть, чтобы не сломать мне руку.

— Ты ведь не собиралась возвращаться, верно? — мне не нужно было отвечать вслух, он понял это по моим глазам, — слишком плох для тебя? Зэк, вор, да еще и убийца. Куда мне!

Он был зол, но я его больше не боялась. Теперь я знала его слишком хорошо, чтобы понимать. Я понимала, что мой поступок принесет ему боль, и, возможно, настроит против меня. Вот только не видела другого выхода.

— Я не хотела, чтобы кто-то догадался, кто я на самом деле. Это совершенно другая жизнь, другие правила… Я и сама другая. Прости! — я посмотрела прямо в его глаза, зная, что сделаю только хуже. Но раз он настаивает, у меня нет другого выхода, — есть один человек. Мы вместе уже давно и он сделал мне предложение.

Молчание казалось оглушительным, и я отвернулась, не в силах выдержать этот взгляд.

— Я не стану спрашивать кто он, мне плевать, — медленно, словно подыскивая приличные слова начал Пахомов, — меня интересуют только две вещи: где он? И зачем тогда все это? Или ты решила оторваться перед свадьбой, чтобы было что вспомнить?

— Ты считаешь, до сегодняшнего дня мне не было что вспомнить в наших отношениях?

— Я осознал. Раскаялся. Готов загладить вину любыми способами. Но я не позволю тебе со мной играть, — его голос звучал зло, словно вернулись старые добрые времена. И он как раз обдумывает как бы половчее меня помучить.

— Послушай, — я коснулась его плеча, чувствуя, как он напрягся, — все не так как ты думаешь. Просто есть человек, которого я любила с самого детства. Мне кажется, что всю сознательную жизнь я мечтала стать его женой. Когда меня увезли отсюда, я не думала, что увижу его снова. Но однажды он пришел к нам. Пришел сам. Я едва смогла его узнать. Андрей долго меня искал, и когда нашел, мы уже не расставались. Маме не нравились эти отношения, но Олег, мой отчим принял его в нашем доме, а потом взял Андрея к себе на фирму. Мы всегда были вместе. Я и не думала, что когда-нибудь может быть по-другому. Приехав сюда я солгала им всем. И Олегу, и матери и Андрею. Они думают, что я отдыхаю за границей.

Казалось, мои слова падают в пустоту, но я надеялась, что Макс меня слышит. Наконец, он снова взял мою руку, и потащил к машине. На этот раз в полном молчании. Впрочем, я и не хотела больше разговоров. Они были не нужны.