Редкая птица - Катериничев Петр Владимирович - Страница 33

Мир становится нестерпимо белым, я падаю, раскаленная масса летит мне навстречу, и я успеваю понять, что едва коснусь ее, как мгновенно обращусь в пар, в пустоту, в ничто…

– Два… Три…

Как жарко, безумно жарко… Я чувствую, как пот струйками стекает по спине, по лбу, по щекам…

…Четыре… Пять…

Открываю глаза. Пространство вокруг залито ослепительно белым светом. Я ощущаю собственное тело, неподвижно распростертое на прохладном шершавом брезенте… Ьрезент упруго ласкает щеку… Мне хорошо…

…Шесть… Семь…

Голос становится визгливым и торжествующим. А я чувствую затаенное напряжение зала, тысяч людей, ожидающих слова «аут», чтобы взорваться воплем восторга, празднуя мое поражение…

Если я не встану, меня добьют. Если встану – снова попытаются сбить… Сил уже нет… И брезент так приятно холодит щеку…

Друзья, наверное, будут жалеть обо мне… Это тоже приятно…

Мелодия едва-едва слышна, но очень знакома… Эту песню любил один мой друг… Какие же там слова?..

…Восемь… Словно визг циркулярной пилы о железо…

Но я уже на ногах. В боевой стойке. Стопы расставлены, руки прикрывают корпус и голову, плечи расслабленно опушены, готовые в долю секунды взорваться отработанной серией ударов.

Голова опущена, подбородок прикрыт хорошо… Из-за слепящего света я не вижу рефери, но знаю, что сейчас он внимательно смотрит мне в глаза, пытаясь определить, могу ли я продолжать бой… Ну же! Ну!

Бокс!.. Голос – словно скрип ржавой двери… Зал взрывается криком!

Но… Противника я не вижу! Его просто нет. Как нет и рефери. Ринг, канаты, белые лампы над головой, за завесой сигаретного дыма угадываются лица зрителей, искаженные азартом…

«Ну что ты стоишь! На тебя деньги поставлены! Работай!»

Но если нет противника?..

Значит – бой с тенью. Это просто, как на тренировке.

Я расслабился, стало даже весело. Серия прямых… Прямой – боковой – прямой… Сайдстеп, через руку… Прямой – боковой, на отходе…

Зал наполнился свистом, улюлюканьем, смехом… Да что они, за шута меня держат? Я тоже хорош… Останавливаюсь, опускаю руки… Удар в голову на миг ослепляет, инстинктивно «ныряю», бросаю правую руку и «проваливаюсь», – кулак попадает в пустоту… Следующий боковой противника едва не сбивает меня с ног. Я немного «плыву», меняю стойку и начинаю «танцевать» назад и в сторону, восстанавливаю дыхание…

Ну что ж, уже лучше. Противник есть, просто я его не вижу. Зато начинаю чувствовать…

Едва заметно колыхнулся воздух. Здесь: бросаю два прямых. Есть! Плечи, суставы запели от приятного сопротивления. Еще разочек: правый-левый прямой.

Аккуратно, чтобы не «провалиться». Есть!

Зал затих. В голове снова разрывается электрический разряд! Пропустил боковой. Поменять стойку, потанцевать, уйти… Так, с головой порядок. Противник бьет сильно, но неточно. Правда, стоит ему попасть хорошо…

Бросаю наугад правый прямой. Попал!

«Что ты его гладишь! Он же тебя бьет!» – Это голос Вити Егорова, моего тренера.

Я застыл на месте. Уловил кожей щек неуловимое колебание воздуха…

Противник начал атаку. Я завалил корпус чуть вправо, бросил левую руку вразрез.

Голову обдало волной, холодя мокрый висок… Моя левая вошла жестко и плотно.

«Молодец! Вот так и давай». – Голос тренера теперь спокоен.

Сейчас я его завалю. Рука ухает, как в мешок… Почему же он не падает?

Должен же!

Я чувствую, как доски пола упруго прогнулись под тяжело осевшим телом.

Гонг!

Сижу в своем углу, стараюсь часто и глубоко дышать, чтобы восстановить силы. Не знаю, сколько раундов прошло, сколько впереди…

На ринге – рекламщики. Звучит какой-то музон ритмический наподобие «чижика-пыжика», под него маршируют едва одетые девицы в длинных сапогах, в поднятых Руках они держат рекламные проспекты. Голос диктора, одновременно наглый и бархатисто-сладкий, тягучий, вешает согласно прейскуранту:

МЫ ОБНАЛИЧИМ ВАШИ БЕЗНАЛИЧНЫЕ!

МЫ ОБЕЗЛИЧИМ ВАШИ НАЛИЧНЫЕ!

МЫ ПРЕВРАТИМ ВАШИ НЕТРУДОВЫЕ В ВАШИ КРОВНЫЕ!

«Кровные… Кровные… Кровные», – густо разносится по залу. Девицы на ринге одна за другой сбрасывают коротенькие платьица и маршируют по кругу голышом. Зал ревет. Откуда-то сверху на ринг сыплются долларовые бумажки. Зал неистовствует. Девицы одна за другой натягивают символические платьица долларового же цвета, извлеченные из ботфорт с фантастической ловкостью, и покидают помост под бодрый марш: «Весна идет, весне дорогу!..»

А диктор продолжает вещать, голос его вибрирует от вкрадчивости до упоенного восторга:

ГОЛОСУЙТЕ ЗА КАНДИДАТА «НОВОГО АЛЬЯНСА»!

ОТРЕЧЕМСЯ ОТ ОТЖИВШИХ ДОГМ!

ВЕСЬ МИР – У ТВОИХ НОГ!

НОВОЕ ПОКОЛЕНИЕ ВЫБИРАЕТ «НОВЫЙ АЛЬЯНС»!

На потолке раскрываются невидимые шлюзы, и долларовые бумажки густо падают на зрительские ряды. Рев зала сливается в протяжный неистовый вой. Голос диктора дрожит, словно от сдерживаемого оргазма:

НОВЫЙ ПРЕЗИДЕНТ – ЭТО «НОВЫЙ АЛЬЯНС»!

Голос тонет в стоне зала.

А минутный перерыв все не кончается. Может, это уже победа? Или – поражение?

Чья-то рука подает мне бутылочку: «Освежись!»

Нет, пить я не собираюсь, просто рот прополощу. Ну надо же, портвейн, крымский.

«Бутылочка не нужна?»

«Что?»

«Бутылочку забрать… И – ничего более. Бутылочку…»

Рядом, просительно согнувшись, стоит мужичонка – собиратель тары. Одет он странно – в стеганый халат, в каких ходят на Востоке, на плечах – погоны, причем один – капитанский, другой – майорский.

«Премного, премного благодарны», – кланяясь, мужичонка пятится, поднимает лицо, как-то неуловимо изменившееся и вроде знакомое, добавляет: «Привет вам от Хасана. Покойного!» Снова заиграла музыка. Куда исчез мужичонка, я не заметил.

Зато на ринге появился рефери, но странный: как и положено судье на ринге, на нем белая рубашка, белые брюки и галстук-бабочка, но в руке он зачем-то держит докторский саквояж, на голове у него, на желто-рыжем клоунском парике, чудом держится белая медицинская шапочка. Он расхаживает по рингу в остроносых ботинках и, кривляясь и гримасничая, декламирует:

…Знаменитый Мойдодыр, Умывальников начальник И мочалок командир!

«Почтеннейшая публика! Если кто-то из вас путает Мойдодыра с Мордыхаем, объясняю разницу: это как дождик и Джорджик на той зелененькой, что упала на каждого из вас, кто не поленился подобрать! Ну, разглядели Джорджика из зеленого дождика? Ха-ха-ха…»

Паясничая, «рефери» хлопает в ладоши, и на помост начинают подниматься девушки. А он продолжает:

"Дамы и господа! «Мочалки», как и «чайники», остались в проклятом прошлом!

Коммерческая фирма «Альянс-ретро» предлагает: девочки а-ля рюс на ваш изысканный вкус! Новое поколение выбирает «Новый Альянс»!"

Девушки сбились стайкой, бросают по сторонам испуганные взгляды. Они очень юны, на лицах – никакой косметики; одеты в школьные платьица и передники.

"Аукцион! Наши девочки скромны и целомудренны! Аукцион! Посмотрите на ваши зелененькие! Ваши президенты скучны и однозначны, как всякие деньги! Наши девочки – прелестны и обаятельны! Мы обменяем ВАШЕГО президента на НАШЕ обаяние!

НОВОЕ ПОКОЛЕНИЕ ВЫБИРАЕТ «НОВЫЙ АЛЬЯНС»!" Хоп!

«Рефери» щелкает извлеченным из саквояжа кнутом, на щеке одной из девочек обозначился алый след удара…

Хоп! – новый щелчок, девушки начинают быстро раздеваться… На помост летят деньги. По щекам девчонок текут слезы; скрыться им некуда ни от ударов, ни от взглядов…

Хоп! Хоп! Хоп!

Сейчас я доберусь до этого клоуна, и жить ему останется секунды полторы…

Но не могу сдвинуться с места, ноги привязаны к стулу, руки накрепко примотаны к канатам ринга.