Сэди после смерти - Макбейн Эд - Страница 30

Мисс Ортон: Да как ему такая мысль вообще могла прийти в голову?!

Флетчер: Ну как же, он знает, что я ее ненавидел.

Мисс Ортон: Откуда?

Флетчер: Я сам ему сказал.

Мисс Ортон: Что?! Джерри, какого черта ты это сделал?

Флетчер: А почему бы и нет?

Мисс Ортон: О, Джерри...

Флетчер: Он бы все равно об этом узнал. Говорю тебе, он очень толковый полицейский. Наверное, он уже знает, что Сара переспала с половиной мужиков в этом городе. И скорее всего он знает, что я в курсе всех ее проделок.

Мисс Ортон: Но это еще не означает...

Флетчер: А если он к тому же знает и о нас с тобой...

Мисс Ортон: Какая разница, что он там разнюхал? Ведь Корвин сознался. Джерри, я тебя не понимаю.

Флетчер: Я только пытаюсь поставить себя на место Кареллы.

Мисс Ортон: Он итальянец?

Флетчер: А что?

Мисс Ортон: Итальянцы – самые подозрительные люди на свете.

Флетчер: Я могу понять ход его мыслей. Просто я не уверен, что он может понять ход моих.

Мисс Ортон: Тоже мне, ход твоих мыслей! Зачем тебе было ее убивать? Если бы ты хотел ее убить, то давным-давно мог это сделать!

Флетчер: Разумеется.

Мисс Ортон: Еще когда она отказалась подавать документы на развод.

Флетчер: Конечно.

Мисс Ортон: Ну и пусть себе расследуют, нам-то какое дело? Знаешь что, Джерри?

Флетчер: М-м-м?

Мисс Ортон: Желать смерти своей жене и убить ее – это совершенно разные вещи. Скажи это своему детективу Копполе.

Флетчер: Карелле.

Мисс Ортон: Ну Карелле, какая разница! Обязательно скажи.

Флетчер: (смеется.)

Мисс Ортон: Что здесь смешного?

Флетчер: Я передам ему твои слова, дорогая.

Мисс Ортон: Вот и хорошо. Ну и ладно, черт с ним!

Флетчер (смеется): Переодеваться будешь?

Мисс Ортон: Вообще-то я думала пойти так. А что, это очень шикарный ресторан?

Флетчер: Я никогда там не был.

Мисс Ортон: Дорогой, будь любезен, позвони туда и узнай, можно ли там женщине появиться в брюках, о'кей?

По словам техника, организовавшего прослушивание в квартире мисс Ортон, микрофон в гостиной был установлен в книжном шкафу напротив бара. Карелла перелистал несколько страниц назад и еще раз перечитал заинтересовавший его отрывок.

Флетчер: Ты это читала?

Мисс Ортон: Что – «это»?

Флетчер: Посмотри.

Мисс Ортон: А, это? Нет. Мне не нравится, как он пишет.

Флетчер: Тогда зачем ты купила эту книгу?

Мисс Ортон: А я и не покупала. Мне ее подарила Мария на день рождения... Джерри, я хотела сказать, что мы можем назначить дату уже сейчас, хотя бы приблизительную. В зависимости от того, когда кончится суд.

Флетчер: Гм-м.

Мисс Ортон: У нас будет в запасе достаточно времени. Наверное, это будет долгий процесс, как по-твоему, Джерри?

Флетчер: М-м-м...

Мисс Ортон: Как ты думаешь, это будет долгий процесс?

Флетчер: Что?

Мисс Ортон: Джерри!

Флетчер: Да?

Мисс Ортон: Да что с тобой?

Флетчер: Просто засмотрелся на твои книги.

Карелла считал, что Флетчер обнаружил микрофон в книжном шкафу примерно девять реплик назад, когда впервые произнес задумчивое «М-м-м». Именно тогда его внимание начало притупляться, и он был не в состоянии сосредоточиться на двух столь важных для него и Арлены вещах – на предстоящем судебном процессе и на их свадебных планах. Однако Кареллу куда больше интересовало, что говорил Флетчер, уже зная, что квартира прослушивается. Уверенный в присутствии незримой аудитории и зная, что в этот момент у магнитофона сидит полицейский в наушниках и что расшифровка беседы все равно попадет к следователю, Флетчер:

– намекал на возможность того, что Корвин не виновен в убийстве;

– прямо утверждал, что полицейский по фамилии Карелла подозревает, что он убил свою жену;

– выражал Карелле свое восхищение и как бы исподволь спрашивал, как он к этому относится;

– предполагал, что Карелла как «толковый полицейский» уже разгадал цель воскресного рейда по барам, знал об изменах Сары и что Флетчер тоже знает об этом;

– пошутил, пообещав Арлене передать ее слова Карелле, хотя на самом деле Арлена сама сказала это через подслушивающую аппаратуру, установленную в квартире.

Карелла чувствовал то же самое возбуждение, что и во время ленча с Флетчером и позже, когда пил с ним. Казалось, Флетчер сознательно затеял опасную игру, давая Карелле обрывки информации, которые тот мог рано или поздно сложить в одно целое и получить сведения, позволявшие доказать, что он убил Сару. На пленке Флетчер сказал удивительно мягким голосом: «Я могу понять ход его мыслей. Просто я не уверен, что он может понять ход моих». Он сказал это уже после того, как понял, что квартира прослушивается, и можно было считать, что они адресованы непосредственно Карелле. Но что именно он пытался этим сказать? И зачем?

Полученные сведения показались Карелле крайне важными, и он попросил у лейтенанта Бернса разрешения обратиться в суд за ордером на установку микрофона в машине Флетчера. Бернс не возражал, а суд выдал ордер. Карелла снова позвонил в полицейскую лабораторию, и ему сказали, что как только Карелла обнаружит, где Флетчер паркует свою машину, ему тут же пришлют техника.

Читать чужие любовные письма – это почти то же самое, что пробовать изысканные блюда китайской кухни в одиночку.

Сидя за своим столом в дежурке, Клинг безрадостно «пережевывал» лучшие образцы творений Ричмонда, лишенный возможности с кем-то поделиться ими или обменяться мнениями по поводу их «вкуса» и «аромата». Следовало отдать Ричмонду должное – письма были интересными, учитывая тот факт, что перед тем, как покинуть тюрьму, все письма проходят цензуру, а цензура во многом способна подорвать любовный пыл мужчины. В результате Ричмонду приходилось писать о своих чувствах к Hope лишь иносказательно – с каким нетерпением он ждет встречи с ней по окончании срока, который, как он надеялся, будет сокращен, и его выпустят на поруки.

Однако в одном из писем Клингу попался короткий абзац, который можно было принять за открытую угрозу:

«Надеюсь, ты будешь мне верна. Пит писал мне, что он уверен в этом. Если тебе что-нибудь понадобится, сразу же звони ему, он всегда готов помочь. В любом случае он будет за тобой присматривать».

Клинг еще раз перечитал абзац и потянулся к телефону. В этот момент телефон зазвонил, и Клинг с удивлением поднял трубку.

– Восемьдесят седьмой участок, детектив Клинг.

– Берт, это Синди.

– Привет.

– Ты не занят?

– Так, собирался звонить в бюро идентификации.

– Извини, что помешала.

– Ну что ты, какая ерунда! Это может подождать.

– Берт... А ведь завтра сочельник.

– Знаю.

– Я тебе кое-что купила.

– Зачем ты это сделала, Синди?

– По привычке.

Клингу показалось, что она улыбается.

– Синди, я бы хотел тебя увидеть, – мягко сказал он.

– Я заканчиваю в пять.

– Разве у вас не будет предрождественской вечеринки?

– В больнице? Берт, дорогой, мы каждый день имеем дело с жизнью и смертью.

– Мы тоже. Я встречу тебя у больницы.

– Хорошо. У бокового входа. Это рядом с приемным отделением.

– Я знаю, где это. В пять?

– Нет, давай в четверть шестого.

– О'кей, договорились.

– Тебе понравится мой подарок, – пообещала она и положила трубку.

По-прежнему улыбаясь, Клинг набрал номер бюро идентификации, передал свой запрос сотруднику по фамилии Рейли, и тот заверил его, что найдет все нужные сведения через десять минут.

Рейли позвонил через восемь минут.

– Клинг?

– Да?

– Это Рейли из картотеки. У меня здесь есть дело Фрэнка Ричмонда. Хочешь, чтобы я прислал копию?

– А ты бы не мог просто зачитать его послужной список?

– Гм-м, – хмыкнул Рейли, – вообще-то это довольно длинная история. У этого парня неприятности с законом начались в шестнадцать лет.

– Какого рода неприятности?