Сэди после смерти - Макбейн Эд - Страница 19

– Ну и что тут такого? Она записала это в тот вечер, когда мы познакомились.

– Вы видели, как она это записывала?

– Конечно.

– И тогда же она записала и эти инициалы?

– Какие еще инициалы?

– Вот эти, в скобках. Прямо под вашим телефоном.

Торнтон пригляделся повнимательнее и нахмурился.

– Откуда мне знать?

– Вы сказали, что видели, как она записывала...

– Да, но саму страницу я не видел. Это было, когда мы встретились во второй раз, мы тогда лежали в постели, и она спросила мой адрес и как со мной можно связаться. Я продиктовал ей, но саму страницу не видел. Видел только, что она записывает что-то себе в книжечку, понимаете?

– Как по-вашему, что могут означать эти инициалы?

– "С" может означать только «сексуальный», – с улыбкой сказал Торнтон.

– А зачем ей было записывать это себе в книжку? – удивился Мейер.

– Да нет, это Я шучу. – Улыбка Торнтона померкла. – У нас был роман. Иначе зачем еще она ко мне ходила?

– Кто ее знает! Ведь потом она перестала к вам ходить.

– Только потому, что я ненадолго уехал из города.

– На сколько?

– На четыре дня. Ездил в Аризону за индейскими серебряными украшениями. Мы продаем и их тоже. В дополнение к тем, что делаем с Полом.

– Значит, вы уехали всего на четыре дня, и дама тут же перестала вам звонить, – подытожил Клинг.

– Ну, может быть, она обиделась? Я уехал довольно неожиданно.

– Какой это был день?

– Что?

– В какой день недели вы уехали?

– Не помню. Где-то в середине недели, точно не могу сказать. Да и какая разница! В городе полным-полно баб. Одной больше, одной меньше... – Он пожал плечами, а потом замолчал, задумавшись.

– Да? – спросил Мейер.

– Да нет, ничего. Просто...

– Да?

– Надо признать, было в ней что-то особенное. То есть я хочу сказать, что она была не из тех женщин, которых можно привести домой и познакомить с матерью, в ней было кое-что другое. Она была совершенно другого типа.

– То есть?

– Она была... – Торнтон снова усмехнулся. – Ну, скажем так – она сумела открыть для меня такие места, где я раньше не был, понимаете?

– Нет, не понимаю, – покачал головой Клинг.

– Воспользуйтесь своим воображением, – сказал Торнтон, по-прежнему усмехаясь.

– Не могу, – честно признался Клинг. – Таких мест, где я не был, просто не осталось.

– Уж Сэди нашла бы для вас что-нибудь этакое, – заверил его Торнтон, и улыбка вдруг исчезла с его лица. – Она еще позвонит, вот увидите. Ведь у нее в книжке есть мой номер – значит, она непременно позвонит.

– Я бы на вашем месте на это не рассчитывал, – сказал Мейер.

– Это еще почему? Ведь она сама ко мне бегала. У нас был...

– Ее убили.

Детективы внимательно наблюдали за лицом Торнтона. На нем не было выражения шока, горя или даже удивления. Наоборот, его лицо исказила злобная гримаса.

– Идиотка! – взорвался Торнтон. – Она была просто похотливой, сексуально озабоченной идиоткой!

Служба в полиции, как, впрочем, и сама жизнь, порой бывает не слишком легкой. В пятницу днем Карелла уговорил лейтенанта Бернса разрешить ему организовать круглосуточную слежку за Джеральдом Флетчером начиная с понедельника. Поскольку сам Бернс тоже был полицейским и прекрасно знал, что служба в полиции отнюдь не сахар, ему и в голову не пришло спросить Кареллу, почему вместо того, чтобы начать слежку прямо со следующего дня, в субботу, он тратит целых два дня неизвестно на что. Однако причина, по которой Карелла решил отложить задуманное до понедельника, как раз в том и заключалась, что работа полицейского отнюдь не сахар.

Все воскресенье Карелла провел в участке, расчищая накопившиеся дела, чтобы потом можно было с чистой совестью бросить все силы на Флетчера. Целый день он просидел на телефоне и за пишущей машинкой. За все время работы в полиции ему ни разу не довелось встретить преступника, который был бы настолько внимательным к полицейским, чтобы дождаться, пока они раскроют одно преступление, а уж потом совершить новое. На Карелле висело четыре квартирные кражи, две драки, ограбление и мошенничество – все еще не раскрытые, – и он должен был как минимум попытаться создать некую видимость порядка из информации, имевшейся по каждому делу, прежде чем приступить к этому долгому и утомительному занятию.

Начал Карелла с обычного полицейского приема – рано утром позвонил Флетчеру домой из ближайшего телефона-автомата. Этот довольно примитивный трюк преследовал одну цель – убедиться, что объект находится дома, после чего «хвост» ждал его внизу, а затем следовал за ним, куда бы тот ни направился. Однако у Флетчера никто не брал трубку. Было воскресное утро, и Карелла совершенно обоснованно предположил, что Флетчер проводит свои выходные где-то вне дома. Но поскольку Карелла был полицейским до мозга костей, а к тому же еще и очень упорным человеком, он припарковал подержанный казенный «Бьюик» прямо напротив дома Флетчера и стал ждать, время от времени поглядывая на дверь подъезда и надеясь, что «объект» решил потратить на развлечения лишь субботний вечер и вот-вот вернется домой.

В двенадцать Карелла вылез из машины, вошел в парк и уселся на скамейку, откуда хорошо просматривался вход в подъезд. Там он съел приготовленный Тэдди сандвич с сыром и ветчиной и запил его кока-колой, размышляя о том, что прохладительные напитки зимой ни в коей мере не способствуют согреванию. Потом, не отрывая глаз от дома, размял ноги, прогуливаясь вдоль набережной, и вернулся к машине. Его дежурство закончилось в пять вечера, когда его сменил детектив Артур Браун, приехавший на старом «Шевроле», тоже принадлежавшем участку. У Брауна имелись описание внешности Флетчера и его фотография, нахально украденная Кареллой из его спальни. Кроме того, благодаря любезности транспортного отдела полицейского управления он знал, на какой машине ездит Флетчер. Он посоветовал Карелле не слишком расстраиваться и приступил к выполнению своих обязанностей – наблюдению за подъездом Флетчера в течение следующих семи часов, после чего его должен был сменить О'Брайен, которого, в свою очередь, в восемь утра должен был сменить Капек – ему выпало самое длинное дневное дежурство.

Карелла приехал домой, прочитал очередное письмо сына Санта-Клаусу, поужинал и расположился на диване в гостиной с купленным неделю назад, но так еще и не открытым романом. Буквально через минуту зазвонил телефон.

– Я сам возьму трубку! – тут же крикнул он, хотя знал, что Тэдди все равно ничего не услышит. Он просто вспомнил, что в последнее время его сын Марк завел привычку хватать трубку и говорить: «Розыск угнанных автомобилей, Карелла слушает».

– Алло?

– Алло, Стив?

– Да. – Карелла не узнавал голоса.

– Привет, это Джерри.

– Кто?

– Джерри Флетчер.

Карелла чуть не выронил трубку.

– Привет. Как ваши дела?

– Спасибо, отлично. Я уезжал на выходные, только недавно вернулся. Эта квартира на меня чертовски неприятно действует, и меня потянуло на выпивку. Вот я и подумал, не захотите ли вы присоединиться ко мне?

– Вообще-то уже поздно, и я...

– Ерунда, еще и восьми нет!

– Да, но завтра понедельник и...

– Садитесь в машину и выезжайте. Встретимся в центре. Какого черта! Устроим рейд по барам, вспомним молодость, а?

– Нет, я действительно не могу. Спасибо большое, Джерри, но...

– У вас есть полчаса, – перебил его Флетчер, – чтобы спасти мою жизнь. Если я просижу здесь еще пять минут, то, наверное, из окна выброшусь! – Он неожиданно захохотал. – А знаете, что говорится в уголовном кодексе по поводу самоубийств?

– Нет, а что?

– Самая идиотская статья во всей книге, – продолжал веселиться Флетчер. – Там говорится... я цитирую: «Самоубийство квалифицируется как правонарушение, наносящее вред обществу, но, учитывая невозможность преследования потерпевшего в судебном порядке, наказание настоящим законодательством не предусматривается». Как вам нравится этот узаконенный бред? Да бросьте вы, Стив! Я покажу вам несколько самых злачных мест в нашем городе, немного выпьем, развеемся... Что вы на это скажете?