1421 - год, когда Китай открыл мир - Гевин Мензис - Страница 57

Великолепный ярко-синий краситель индиго известен в Юго-Восточной Азии на протяжении тысячелетий и считается одним из древнейших натуральных красителей в мире. Однако работа с ним сложна и требует много внимания и терпения. Свежесрезанные листья растения индиго необходимо промыть, а затем выдерживать в горячей воде от 9 до 14 часов. В течение этого времени происходит ферментация, сопровождающаяся выделением неприятного запаха. Жидкость, полученная после процеживания, на вид прозрачна, но это не должно вводить в заблуждение: замоченная в ней пряжа или материя приобретают ярко-синий цвет в результате окисления красящего состава атмосферным кислородом. Процесс окрашивания материи красителем индиго в доколумбовой Америке практически идентичен китайскому, хотя местные племена индейцев, в отличие от китайцев, добавляли в красящий состав золу и лимонный сок, чтобы синий цвет стал еще насыщеннее и ярче.

Краска «киноварь», которую получали, обрабатывая особым образом крохотных насекомых, паразитирующих на листьях дуба, широко использовалась в Юго-Восточной Азии с древнейших времен. Соскобленных с листьев насекомых замачивали в уксусе, который придавал им красно-коричневую окраску. Краситель получался после того, как тельца насекомых растирали в порошок и растворяли его в алкоголе, куда в качестве фиксатора и освежителя цвета добавляли алюминий или мочевину. Еще одним алым красителем, получившим в Юго-Восточной Азии широкое распространение, был лак, или лаккаик (lас-caic), который получали при обработке другого вида паразитировавших на деревьях мельчайших насекомых. Ветви деревьев, подвергшихся нашествию этих паразитов, обрубали, высушивали под ярким солнцем, после чего замачивали в горячем концентрированном растворе соды. В результате химической реакции в растворе образовывались ярко-красные комочки. Их собирали, выпаривали остатки воды и использовали по назначению. Китайский историк Ма Хуань и венецианец Никколо да Конти в своих записках упоминали о том, что эти красители свободно продавались на рынке в Каликуте[178].

В Новом Свете для получения красной краски кошениль использовали красную тлю, паразитирующую на кактусах. На определенной стадии развития это насекомое образует вокруг своего тела крохотный белый кокон. Стоит только его раздавить, как появляется похожая на капельку свежей крови яркая алая субстанция — даже более яркая, чем азиатский лак. Когда испанцы завоевали Центральную Америку, они стали экспортировать «кочинаель» на Ближний Восток и в Азию.

Как и в Китае, ярко-алый цвет, цвет кошенили, считался в Мексике «царским» цветом: алую одежду могли позволить себе носить только особы царской крови. Хотя многие научные авторитеты и полагают, что кошениль достигла Юго-Восточной Азии только после прихода в Мексику испанцев, но на самом деле этот краситель появился в Китае задолго до того, как Колумб отправился в свое плавание[179].

Так называемый «королевский пурпур» получали, собирая раковины морских улиток. Одежда пурпурного цвета ценилась в средневековой Европе очень высоко, и носить ее могли только очень богатые и знатные люди. В те времена пурпур и высокое происхождение были почти что синонимами. Императоры Византии обивали стены своих покоев пурпурной материей и носили пурпурные одеяния. В Новом Свете центром производства пурпурного красителя был Мичоакан (Michoacan) — провинция на границе с Уруапаном. Впрочем, промысловым сбором раковин занимались на всем Тихоокеанском побережье Центральной Америки вплоть до Эквадора. Еще в 1898 г. метод извлечения пурпурного красителя из раковин и способ окраски ткани рассматривались как доказательство существования в мире трансокеанской торговли еще в доколумбову эпоху. «Обнаружение на территории стран, находящихся на большом удалении друг от друга, тканей, окрашенных пурпурным красителем с применением одинаковых фиксаторов, позволяет говорить об имевших место контактах между этими странами, и, возможно, довольно тесных»[180]. Вряд ли сложный процесс окраски пурпурных тканей, образцы которых обнаружены на разных континентах и в разных странах, может служить доказательством того, что эта технология развивалась там параллельно и независимо друг от друга. Скорее «это говорит о том, что у двух цивилизаций имелся некий общий источник, откуда они черпали свои познания»[181].

На мой взгляд, контакты между Китаем и Мексикой подтверждаются не только наличием в обеих странах одинаковых растений и пород кур, хорошо поставленного лакировочного дела и сходными технологиями при получении натуральных природных красителей. Есть и другие тому свидетельства, причем, пожалуй, куда более весомые. Возьмем, к примеру, озеро Пацкуаро (Patzcuaro), расположенное неподалеку от Уруапана. Оно находится в окружении гор, богатых медной рудой. До сих пор жители расположенного на берегу этого озера города Сан-Кристобаль продают туристам всевозможные медные поделки, а местные музеи заставлены стеклянными шкафами с образцами прикладного и декоративного искусства людей, населявших эти края в далеком прошлом. В провинции Мичоакан, где находится Сан-Кристобаль, как и в Китае, различная металлосодержащая руда, добытая в шахтах, хранилась на отдельных складах; там велась специальная учетная книга, в которой отмечалось, где добыт тот или иной вид руды и какими качествами она обладает. В книге также указывалось, на какие нужды та или иная руда отпущена — для строительных или религиозных целей (например, для создания священных изваяний).

В так называемом «Флорентийском кодексе» — капитальном труде[182], законченном Фра Бернардино де Саагуном (Fra Bernardino de Sahagun) в 1569 г., описывается цивилизация Мексики до прихода испанцев. Этот труд снабжен иллюстрациями, демонстрирующими процесс плавки и очищения металлической руды путем вдувания в плавильную печь кислорода. Это, надо сказать, была весьма прогрессивная технология, незнакомая в доколумбову эпоху обитателям Северной Америки. Жители Мичоакана использовали в своей повседневной жизни медь, золото, серебро и металлические сплавы. Особенно они славились своим мастерством по отливке колоколов, на что уходило до 60 % добываемой в провинции руды. Звук колокола, его чистота и глубина определяются качеством и составом металлического сплава, из которого колокол изготовлен. При его отливке должны быть тщательно соблюдены пропорции различных металлов в сплаве. Точно такой же подход существовал в Азии, где колокола являлись (и являются) важнейшим символом буддийского религиозного культа. Туристы, посетившие Таиланд, Бирму, Китай и Индию, никогда не забудут мелодичного перезвона колоколов буддийских храмов. Я и сам наслаждался их звоном, когда посещал буддийские монастыри в Центральном Китае и Тибете.

Изготовленные из металла «ачуэлас» (Hachuelas), священные изображения луны в виде полумесяца, которые кладут в могилу индейца при захоронении, до сих пор находят в древних мексиканских погребениях. Интересно, что металлическое изображение полумесяца часто вкладывали в уста покойного: точно так же в Китае в уста мертвеца вкладывали священные изображения из жада. Кстати сказать, искривленные в виде полумесяца формы символизируют в буддизме ламаистского толка универсализм и вечность. Император Чжу Ди ради утверждения в Китае ламаизма пригласил в страну святого человека из Тибета по имени Кармапа и оказал ему невиданные почести. Церемониальные ножи серповидной формы, которые символизируют отказ от мирской жизни, можно увидеть в буддийских храмах в Тибете и Центральном Китае и в наши дни. В то время как евнухи-капитаны Золотого флота Чжэн Хэ (Zheng Не) были мусульманами, команды их кораблей состояли почти целиком из буддистов, исповедовавших учение Будды о вселенской любви и сочувствии ко всему живому на свете.