Преступная связь - Макбейн Эд - Страница 59

— Все дело в том, что я буду скучать по тебе, — объяснил Майкл, а затем чмокнул ее в щеку и выключил свет.

Лежа в темноте с открытыми глазами, Сара спрашивала себя: «Кем же я стала?»

Она долго-долго не могла заснуть.

В девять часов теплым весенним вечером четвертого мая в квартире Уэллесов зазвонил телефон. После второго гудка трубку взял Майкл.

— Алло? — спросил он.

Какой-то щелчок.

— Алло? — переспросил он.

Тишина.

Он раздраженно посмотрел на трубку и положил ее на место.

— Кто там, милый? — крикнула Сара из другой комнаты.

— Не отвечают, — сказал Майкл.

Она сразу поняла, что звонил Эндрю. Он вернулся.

Она продолжала смотреть в книгу. Слова бессмысленно теснились на странице, мозг отказывался улавливать между ними хоть какую-то связь. Ей необходимо выбраться из дому, добежать до ближайшего телефона. Но не сразу после звонка. «Выжди время», — приказала она себе и третий раз подряд принялась читать один и тот же абзац. Двадцать минут десятого она спросила:

— Хочешь холодного йогурта?

— Не очень, — ответил Майкл.

— Тогда, если ты не возражаешь, я схожу вниз и куплю себе.

— По-моему, в морозилке есть.

— Я хочу слабо замороженный.

Сара встала, заложила книгу закладкой, не спеша положила томик на кофейный стол. Ей казалось, что все вокруг происходит как в замедленной съемке. Она открыла кошелек удостовериться, что у нее достаточно четвертаков для автомата, — иначе пришлось бы доставать их из баночки на кухне; среди мелочи виднелись и четвертаки — все в порядке. Она захлопнула кошелек со щелчком, показавшимся ей громче пушечного выстрела, уложила его обратно в сумочку, сумочку повесила через плечо и сказала:

— Я на минутку.

— Может, я...

— Нет, ни в коем случае! — испугалась она.

— ...тоже не откажусь, — сказал он. — С обезжиренным голландским шоколадом, если у них такой есть. Или любой другой.

— Но обезжиренный, да?

— Да.

— Хорошо. Сейчас вернусь.

Веди себя естественно. Не говори ни о чем. Просто уходи, и все. Взялась за ручку. Открыла дверь. Вышла в прихожую. Закрыла дверь. Замок щелкнул. Не торопись, иди медленно, медленно, медленно к лифту. Вызвала лифт. Вот он с грохотом поднимается по шахте. Разъехались в стороны двери. Вошла. Теперь нажать кнопку первого этажа. Двери закрылись, лифт поехал вниз.

Она расслабилась только у кофейной лавки на углу Семьдесят восьмой и Лекса.

— Привет, — сказала она. — Это я.

— Сара! Боже, как я соскучился по тебе!

— Ты вернулся.

— Да, вернулся. Ты поняла, что я звонил?

— Да.

— Где ты?

— Рядом с домом. Я придумала повод выйти.

— Как насчет завтра?

— Нормально.

— Билли будет ждать. В обычное время.

— Хорошо.

— Не знаю, как и дождусь.

— Я тоже. Как бы мне хотелось сейчас оказаться с тобой.

— И мне тоже.

— Я люблю тебя, Эндрю.

— И я люблю тебя, Сара.

— До завтра.

— До завтра.

Они одновременно повесили трубки.

Записывающее устройство отметило длительность разговора — двадцать три секунды. Детектив первого класса Джерри Мэндел взял ручку и записал имя звонившей — Сара.

В то же самое время, в квартале от Мэндела, детектив первого класса Фредди Култер, одетый в робу монтера, откручивал пластинку с фонарного столба на углу Мотт-стрит и Брум-стрит. Он уже вмонтировал видеокамеру в тележку для передвижной торговли «хот-догами», которая встанет на дежурство с завтрашнего утра. Теперь ему требовался источник питания.

Питание — всегда самое важное. Надо либо проложить свой собственный провод, либо к чему-нибудь подключиться. Скажем, можно установить аккумулятор от катера или автомобиля внутрь тележки, и его хватит на какое-то время, но рано или поздно его придется менять. Лучше избегать подобных проблем. Он подключился к проводам внутри столба, затем поставил на место старой новую пластину, в которой имелась выемка для дополнительного провода.

Затем он спрятал вывод провода под клинообразным куском дерева, раскрашенным для солидности желтыми и белыми полосами, собрал инструменты и пошел прочь, зная, что завтра утром, в десять часов, на этом углу встанет тележка продавца «хот-догов», и полиция получит изображение любого, кто войдет в голубую дверь напротив.

К половине пятого в среду, пятого мая, у детектива третьего класса Грегори Аннунциато появились опасения, что вся затея провалилась. Начиная с десяти утра он продал множество «хот-догов», но у него все-таки несколько другая задача.

На Аннунциато, поверх клетчатой футболки и вельветовых брюк, красовался белый, забрызганный горчицей фартук, отлично скрывавший кобуру с револьвером на поясе. Из-за курчавых черных волос и темно-карих глаз многие покупатели интересовались, не итальянец ли он. Когда он отвечал утвердительно — хотя на самом деле родился в Бруклине, — они неизменно переходили на итальянский и, насколько ему удавалось разобрать почти незнакомый язык, сообщали, какие вкусные у него «хот-доги» и как хорошо, что он начал здесь торговать, потому что обычно тут никого не бывает. Аннунциато не отводил глаз от голубой двери. В шестнадцать тридцать три на улицу заехал черный представительский «линкольн» и остановился на той же стороне улицы, что и тележка Аннунциато, метрах в десяти от него. Из машины вышла привлекательная блондинка в сером костюме, с атташе-кейсом и серой кожаной сумкой через плечо, что-то сказала водителю и захлопнула за собой дверцу. Когда она двинулась через улицу по направлению к голубой двери, Аннунциато нажал на кнопку, включавшую камеру.

Не поворачиваясь, женщина подошла к двери на теневой стороне улицы и позвонила.

Затем что-то сказала в домофон.

До ушей Аннунциато донеслось жужжание, и дверь открылась.

Когда дверь за женщиной захлопнулась, камера автоматически зафиксировала дату и время: 5 мая — 16:43:57.

До сего дня ей так и не удалось прочитать ему свое стихотворение. Она вынула листок из сумочки и, сидя нагишом в постели, чувствуя себя как ребенок, декламирующий перед гордыми родителями, начала:

Энди и Дэнди, Тэнди и Дрю,

Ну почему я тебя так люблю?

Фарелл — отважный и Фаррар — кузнец,

А для меня — покоритель сердец.

Картер и Голдсмит, кто вы такие?

Вас не найти в каталогах страны...

— Что такое? — переспросил он резко.

— Ну, видишь ли, мы не смогли отыскать...

— Не смогли отыскать?

— Да, мы...

— Мы?

— Мой финансовый агент. Я попросила его...

— Что ты сделала?

— Я попросила его собрать информацию по «Картеру и Голдсмиту». Чтобы использовать ее в стихотворении. Но он ничего не нашел, поэтому я...

— Зачем тебе это понадобилось?

— Для стихотворения.

— Ты попросила кого-то копаться в делах моей фирмы?

— Да, но...

— И он ничего не нашел, да?

— Она не зарегистрирована ни в одном...

— Потому что ею владеют частные лица. Тебе не следовало собирать такую информацию.

— Я и не думала. Просто...

— Ну ладно. Читай дальше.

— Не хочу.

— Читай.

— У меня пропало настроение.

— Ну и отлично.

— Да, отлично.

Ее поразила его реакция, она не могла понять, что ее вызвало. Сара вдруг вспомнила, что сидит без одежды, и почувствовала себя беззащитной, обиженной непонятно на что. К глазам подступили слезы. Оба молчали, как ей показалось, бесконечно долго. Затем, желая отомстить и причинить ему такую же боль, какую испытывала она сама, Сара сказала:

— Этим летом я уезжаю.

Недовольное выражение на его лице тут же сменилось знакомой гримаской обиженного ребенка. «Отлично», — подумала она.

— Когда? — спросил он быстро.

— Кажется, он назвал август.