Однажды орел… - Майрер Энтон - Страница 28

— Старки! — позвал он тихо. — Старки! Капрал Девлин!

Никто не ответил. Он здесь один. Он остался здесь один; все отступили и бросили его, оставили одного, не защищенного. Он во всем должен теперь полагаться только на самого себя. Ему страшно захотелось, чтобы кто-нибудь оказался рядом. Кто-нибудь, иначе он сейчас просто заплачет. Он жадно осмотрелся, но ничего не увидел, кроме едва различимых пятен и серых полос на земле. Это было ужасно. Если бы он увидел хоть что-нибудь… Брюстер медленно поднялся на ноги. Слева раздались чьи-то голоса. Он уже раскрыл рот, чтобы крикнуть, но, услышав немецкую речь, замер в ужасе.

— Nein, nein, ist nicht schwer. Fleischwunde…[10]

Брюстер торопливо спрятался в своем окопе. Весь страх, испытанный им до этого, не шел ни в какое сравнение с безграничным ужасом, сковавшим его теперь. Окружен. Он один и окружен противником. В темноте.

— Wo ist Schroeder?[11] — спросил раненый солдат.

Стрельба где-то южнее усилилась, и Брюстер не расслышал ответ. Некоторое время немецкие солдаты разговаривали приглушенными голосами, но вскоре Брюстер снова начал разбирать слова:

— Dieser Stacheldraht — er ist bösartig…

— Kannst du weiter ziehen?

— Ja, sicher — bin erschöpft, weiter nichts… Halts fern von der Walde, he? Rechts, immer rechts, durch die Wiesen… Du sollst drängen.

— Richtig. Hals und Bein bruch.

— Hals und Bein bruch…[12]

Голоса немцев снова ослабли, их заглушили раскаты отдаленной артиллерийской канонады. Брюстер напряг весь свой слух, пытаясь разобрать их последние слова. Его страх был настолько велик, что он побоялся бы даже крикнуть им, если вздумал бы сдаться. Откуда-то справа до слуха Брюстера донеслось приглушенное ржание лошадей, звяканье сбруй и едва уловимый скрип колес. Нужно уходить. Надо выбраться отсюда как можно скорее. Но куда идти?

Время шло. Брюстеру казалось, что теперь стало темнее, чем раньше. «Подожду до утра, а потом сдамся, — сказал он себе решительно, стараясь быть как можно спокойнее. — Мне больше не на что надеяться. Я остался в живых только потому, что эта граната не взорвалась. Никто не имеет права требовать от меня большего. Подожду рассвета и сдамся. Это единственный выход».

В этот момент он услышал рядом с собой шорох и замер от страха. Совсем близко полз человек. Вот он остановился. Где-то слева позади. Брюстер поднял лежавшую на дне окопа винтовку, но вспомнил, что она не заряжена, и, поразмыслив несколько секунд, снова положил ее. «Не стреляйте», — хотел сказать он, но в тот же момент понял, что не сможет произнести ни слова. Он медленно поднял руки над головой.

Человек снова пополз, и Брюстер неожиданно услышал его приглушенный голос:

— Вторая рота? Первый взвод?

Совершенно спокойный тон. Но кто это? Старки? Тэрнер? Неожиданно до сознания Брюстера дошло, что это голос сержанта Дэмона. От облегчения он даже вздрогнул.

— Нет, — пробормотал он, опуская руки, — Брюстер.

— Ты не ранен.

— Кажется, нет. — Нервная дрожь не проходила, несмотря на то что он крепко сжал кулаки. «Где же все остальные?» — тревожно подумал Брюстер. Он понял, что Дэмон где-то близко от него справа, и громко прошептал: — Сержант, подожди…

— Заткнись! — оборвал его Дэмон.

Брюстер услышал, что Дэмон с усилием поворачивает кого-то, лежащего на земле.

— Кто там? — спросил он.

Дэмон ответил лишь после небольшой паузы:

— Это Старки.

— Старки?

— Да. Он мертвый.

Мертвый Старки. Старки, который в Друамоне спал на койке рядом с ним, который имел привычку широко открывать рот в беззвучном смехе. Старки, который собирал почтовые открытки с изображением всех мостов в мире, был мертв. Он лежал мертвый в своем окопе все это время…

— Почему ты не вылезаешь? — спросил, подползая к нему Дэмон.

— Что? — произнес Брюстер испуганно.

— Если ты не ранен, то почему же не отошел назад?

— Я… я не мог… — Брюстер услышал слабый стук Металле о металл. — Что ты делаешь? — спросил он.

— Взял обоймы у Старки. Я свои почти все израсходовал… «Обоймы. Боже, как он может думать сейчас об обоймах?» — удивленно подумал Брюстер.

— Давай вылезай. Нам нужно уходить отсюда, — продолжал Дэмон.

Брюстер задрожал еще сильнее и ничего не сказал. Дэмон подполз к нему так близко, что Брюстер ощутил своими веками его учащенное дыхание.

— Вылезай. Нам нужно прорваться.

— Подожди, — прошептал Брюстер. Мысль оставить окоп представлялась ему невероятной. — Куда прорваться?

— Куда же, по-твоему, как не назад, к своим.

— О-о, — вырвалось у Брюстера, — но ведь там же немцы!

— Я знаю. Слышал их голоса.

— Они говорили что-то о том, чтобы держаться в стороне от леса.

— Говорили об атом?

— Да. Я слышал, как один из них говорил другому, что надо держаться правее и пройти через луг.

— Хорошо, — произнес Дэмон после небольшой паузы. — Это очень хорошо, Брюстер. Отлично. Давай вылезай.

— Подожди…

— Винтовка у тебя в порядке?

— Ага, — пробормотал Брюстер, — но она не заряжена.

— Ну так заряжай, чего же ты ждешь?

Дэмон рассердился, Брюстер понял это по тону его голоса. Он достал из патронташа обойму и вставил ее в магазин винтовки, вздрогнув от прозвучавших слишком громко, как ему показалось, щелчков. Стрельба вдалеке почти прекратилась, до них доносились лишь одиночные винтовочные выстрелы, а где-то еще дальше изредка стрекотал пулемет.

— Поползем туда, — сказал Дэмон, — вон к тому лесу.

— А где все остальные?

— Не знаю. Пошли. Не отставай от меня, держись возле моей правой ноги.

— Что же, разве нас только двое? — удивленно спросил Брюстер. Мысль о том, что от взвода осталось только два человека, пугала его, несмотря на присутствие Дэмона. Частичкой своего сознания он все еще цеплялся за мысль о том, что остальные ребята из взвода находятся где-то поблизости, где-нибудь за насыпью или в лесу.

— Ну пошли, пошли, — резко приказал Дэмон.

— А не лучше ли нам подождать, сержант? — неожиданно прошептал Брюстер.

— Зачем? — зло спросил Дэмон, приблизив свое лицо почти вплотную к лицу Брюстера. — Слушай-ка, Брюстер, вытаскивай свою поганую задницу из этой ямы и марш за мной! Ясно? Вылезай!

Брюстер с ужасом понял, что Дэмон пополз. Он почти готов был закричать «Подожди!», но сдержался, выкарабкался из окопа и пополз за сержантом. Пшеница была вся затоптана, смята, как будто по ней пробежало стадо крупных животных; сломанные стебли больно кололи руки и щеки. Дэмон на несколько секунд замер, потом отвернул влево. Следуя за ним, Брюстер наткнулся на чью-то вытянутую руку в рукаве из грубой ткани; скользкая кожа, зловоние и сладковатый густой запах крови вызвали у Брюстера приступ тошноты. Немец. Убитый немец. Он вытер руку о рубашку и стиснул зубы. Все окружающее стало теперь более различимым: темные полосы леса, пятна на сером фоне пшеницы — ранцы, каски, винтовки, трупы солдат. Где-то далеко позади всего этого возобновилась торопливая перестрелка. Сердце Брюстера забилось учащенно. Пробираясь по этому опустошенному войной открытому полю, он чувствовал себя ничем т защищенным, беспомощным. Чтобы подавить это ощущение, он тихонько кашлял, чихал, даже произнес что-то невнятное. Производимый им и Дэмоном шум, непрерывный шелест и треск ломающихся под ними стеблей пшеницы казался Брюстеру оглушающим. Когда справа впереди них раздались голоса, он, еще не разобрав их первые слова, уже был уверен, что это немцы. Их было несколько: голоса становились все громче и яснее с каждой секундой.

— Нам придется бежать, — прошептал Дэмон, надавив рукой на шею Брюстера. — Быстро. Вставай и беги к лесу.

— Бежать? — повторил едва слышно Брюстер. — Встать и бежать?

— Да, это единственный выход. Ну, поднимайся.