Однажды орел… - Майрер Энтон - Страница 110

— Ваше будущее здесь, Сэм, теперь вы убедились в этом и сами. Буду откровенен с вами. Я не думал, что вам удастся что-нибудь сделать. Армия… Видите ли, вы знаете не хуже меня, что в армии большинство просто плывет по течению, благо «дядя Сэм» безотказно оплачивает счета. — Его короткие руки произвели обычные рубящие движения. — Вы совсем другой, обладаете иными качествами… Оставайтесь здесь, у нас, и я обещаю, через пару лет вы будете зарабатывать тысячу шестьсот пятьдесят долларов в месяц. Зачем вам армия? Такому, как вы, делать в ней нечего. Конечно, вы прошли славный путь в годы войны, но война кончилась, Сэм. Войны больше не будет, а если даже и начнется, мы не собираемся участвовать в ней, уверяю вас. Вы сможете проявить свои способности только здесь, в мире бизнеса…

После обеда, сидя на веранде и прислушиваясь к оглушительному треску кузнечиков, пока дети играли на лужайке, а Томми занималась чем-то на кухне, Сэм задумался над тем, что сказал ему Даунинг. Решиться сейчас на то или другое было труднее чем в девятнадцатом году. Он, разумеется, мог бы стать неплохим бизнесменом. Нет сомнений, что Томми, если он оставит армию будет чувствовать себя намного счастливее; у нее будет больше денег на приобретение необходимых для жизни хороших вещей которых им так недоставало в прошлом; со временем он сможет даже стать совершенно самостоятельным бизнесменом, хозяином своего дела, и им не будут командовать никакие таунсенды или бэтчелдеры…

Тем не менее… Мир бизнеса пугал Сэма. Он по-настоящему боялся этого мира. Не потому, что не смог бы проявить себя на этом поприще — сомнения в этом были в достаточной мере рассеяны — а потому, что он испытывал такой же страх перед этим миром, какой испытывает хороший моряк на беспечно и безответственно ведомом судне. Слишком уж необузданным и неуправляемым был этот мир, слишком алчным, слишком безрассудным. В мире, в котором можно столь беззаботно наращивать такие умопомрачительные капиталы, в котором чистильщики сапог могут сорвать огромный куш и стать миллионерами, ему, Сэму Дэмону, не место; он служить в таком мире не хочет. Это было бы унижением, потерей собственного достоинства; его любовь к осязаемым, конкретным и очевидным ценностям и материалам оказалась бы разрушенной. Фирма «Эри контейнер» производила ящики и коробки, которые были нужны, — это правда. Но в коммерческом мире доминировало не это; в нем доминировала ревущая фондовая биржа, этот кренящийся небоскреб брокеровских ссуд и десятипроцентных прибылей от кредитных капиталов. Это все равно что война, рассчитанная на непрерывное движение вперед и неизменные победы. А что произойдет при первой задержке или препятствии? При первом неожиданном сомнении? Это оказалось бы не чем иным, как сражением без возможности маневра, без резерва сил. Поражение было бы неотвратимым. А что в этом случае произойдет со всеми банками, фабриками и заводами?

По лужайке у кромки леса бежал Донни, неся Пегги на закорках. Он споткнулся и упал. Дети завозились, затем над высокой травой появились их головы. Пегги плакала, а Донни, заботливо наклонившись к ней, говорил:

— Извини меня, Пег. Я, честное слово, упал не нарочно… Я же говорю тебе, извини меня. Нельзя обижаться на человека, если он не нарочно…

Дэмон почесал большим пальцем подбородок. В его нежелании оставить армию большое значение имело и многое другое. Очень многое. Он сам пожелал провести свою жизнь среди солдат.

Рядовой может стремиться стать генералом, потому что и тот и другой, как правило, сознают важность военного искусства и стойкости, а также необходимость сохранить свою жизнь, постоянно подвергающуюся опасности. Когда же к власти пробивается простой рабочий, он покидает мир реальностей и человеческих отношений и попадает в темный мир кредитов и объединений — мир, в котором, кажется, ничто так не вознаграждается, как безответственность и безграничная алчность. А когда над ними разразится гром — а Сэм в этом нисколько не сомневался, — как он будет себя чувствовать, играя с этими ценными бумагами, стремясь перехитрить своих товарищей, потягивая по вечерам импортное виски и слушая по радио выступления комедийных актеров? Неожиданно Сэм встал и пошел на кухню. Томми ставила вымытую посуду в шкаф.

— Дорогая… — начал он и сделал паузу. — Дорогая, я не могу согласиться работать у Даунинга. Просто я считаю, что это будет неправильно.

Повернувшись к нему, Томми согласно кивнула:

— Я знала, что ты не захочешь уйти из армии.

— Извини меня, милая, но другого пути для себя я не вижу.

— Ну и хорошо. Поступай так, как тебе подсказывает сердце. — Томми прикусила нижнюю губу. Она выглядела отдохнувшей, спокойной и очень красивой, но в ее взгляде оставался едва заметный укор, который всегда пугал Сэма.

Он подошел к ней и нежно поцеловал ее.

— Ты очень хорошо выглядишь, дорогая. Придется тебе согласиться, что в чем-в-чем, а уж в красоте-то я наверняка разбираюсь. Даже если и не вижу леса из-за деревьев.

Губы Томми медленно изогнулись в очаровательную улыбку.

— Нот и хорошо. Как-нибудь проживем. Мы прекрасно отдохнули. Настоящий отпуск. Как в Канне.

— Да, я тоже так думал. — Сэм вынул из кармана маленький сверточек и вложил его в руку Томми.

— По какому же это случаю? — спросила она, изумленно подняв брови.

— Ни по какому. Просто подарок тебе.

Как маленькая девочка, с замиранием сердца, Томми развернула сверток, открыла мягкую крышку футляра и увидела отливавшие синевой на черном бархате жемчужные серьги.

— Очаровательные! — мягко воскликнула она и дотронулась до серьги указательным пальцем. — Они… О, Сэм… — Ее глаза неожиданно наполнились слезами.

— Насчет денег не беспокойся… — начал было Сэм.

— Да нет, дело не в деньгах.

— Я давно уже хотел их купить. Мечтал несколько лет… Но не мог.

Томми крепко обняла его за талию. Ее лицо выражало одновременно и любовь, и тревогу, и благодарность, и безграничное смятение. Она энергично тряхнула головой, чтобы смахнуть быстро навернувшиеся слезы.

— О, Сэм, — прошептала она, — ты такой прелестный «скряга». Что бедной женщине делать с тобой?

Дэмон подумал, что согласился бы вечно держать ее вот так в своих объятиях в этой вечерней тишине.

— Просто не уходи никуда, — пробормотал он и прижался губами к ее волосам. — Никуда не уходи.

Глава 6

— Добрый вечер, капитан! — Военный полицейский открыл огромные ворота и отступил в сторону.

Проходя на эту огороженную колючей проволокой территорию, Дэмон каждый раз испытывал неприятное ощущение: непостижимо, но в подобных случаях он не мог освободиться от мысли, что обратно уже не вернется. Идя за полицейским, Дэмон с интересом осматривался вокруг. Лагерь для заключенных содержался в чистоте и казался пустынным. Не видно было ни веревок с бельем, ни каких-либо домашних животных, ни тем более играющих в мяч солдат; вокруг зданий и палаток не заметишь и пучка травы. Все говорило о том, что здесь расположено учреждение, в котором отбывают наказание, где нет места проявлению ни человеческих слабостей, ни душевной теплоты. Все живое и зеленое было безжалостно вытоптано и превратилось в гладкие, раздражающие своей белизной дороги, вдоль которых торчали пирамиды выцветших серовато-коричневых палаток; все это в каком-то угнетающе-статическом состоянии, неподвижное, молчаливое, скованное жарким тропическим солнцем.

Когда Дэмон вошел в караульное помещение, ему навстречу поднялся сержант.

— Сэр?

— У вас находится в заключении солдат из пятой роты по фамилии Брэнд?

— Да, капитан, у нас.

В соседней комнате раздался чей-то пронзительный голос:

— Кто там, Хёрли?

Сержант торопливо устремился к открытой двери.

— Это капитан Дэмон, сэр.

— Капитан Дэмон? Гм… Попросите его войти, — послышалось после короткой паузы.

— Здравствуйте, Джеррил, — сказал Дэмон, войдя в комнату, первый лейтенант Джеррил отбросил в сторону журнал с потрепанными уголками и откинулся на спинку неприятно заскрипевшего под ним вращающегося стула.