Однажды орел… - Майрер Энтон - Страница 105

Сэм не находил себе покоя и не мог понять почему. Он сходил с детьми на бейсбол — Тед Барлоу по-прежнему был тренером команды «Уоррнорс»; затем ездил с ними купаться на остров Харт. Он провел утомительный, наполненный состраданием час с мистером Торнтоном, который болел водянкой и был прикован поэтому к постели. Пол Айнсли, пониженный в связи с запрещением продажи спиртных напитков до смотрителя гостиницы «Грэнд вестерн», буквально навязал Сэму в честь старой дружбы бутылку чистейшего шотландского виски. Верзила Тим Райли погиб в результате несчастного случая на заготовке леса в Миннесоте. Произошло это сразу же по окончании войны. Силию Хэрродсен, ставшую Сидней Шартлефф, он не видел, она была теперь знатной дамой верхних слоев чикагского общества — Пег показала ему вырезку из иллюстрированного журнала…

Сидя на старой веранде и лениво покачиваясь в кресле-качалке, Сэм смотрел на большую яблоню, под которой играли дети. Его дочь радостно прыгала, кружилась и что-то выкрикивала, пышное платьице то вздымалось, то опускалось на ее маленькие полные ножки. Его дочь… Томми рассказывала о том, как рожала Донни в Харде, о Твикере Тервилингере, а Сэм наблюдал за выражением глаз людей, которые слушали и смотрели на нее. Его родственники были в явном затруднении, они не знали, как воспринимать ее: для них она была слишком легкомысленным созданием, слишком чувствительной и утонченной. Женщина, которая выросла и воспитывалась в армии, побывала в столь различных местах… «Но они, пожалуй, в равной мере не знают, как воспринимать меня самого», — неожиданно подумал Сэм. В самом деле. Он побывал в Мексике и во Франции, награжден всеми этими орденами. В маленькой гостиной над шифоньеркой висела заключенная в рамку вырезка из «Омаха-Геральд» — запечатленный фотографом момент, когда генерал Першинг вручает ему награду за храбрость и отвагу. А теперь он сидит здесь сам, молчаливый, озабоченный, в шлепанцах и выцветшей рубашке, эмиссар этого непроницаемого мира насилия и скрупулезного соблюдения формальностей. Время изменило людей; время и опыт решительно и бесповоротно отдалили их от него. Мысль об этом была неприятна, как холодный пронизывающий ветер. Он больше никому не нужен…

Сэм был искренне рад, когда через два дня они распрощались с Уолт-Уитменом и направились к озеру Эри, где жил Даунинг, дядя Томми, предложивший им поселиться на шесть педель в пустующем домике садовника.

Дом Даунингов был невероятно роскошным. Он располагался в стороне от дороги, позади просторного зеленого газона, — каменный трехэтажный дом с двумя куполами и стройными белыми колоннами по бокам парадного подъезда. Глубокая прохладная веранда была обвита благоухающими глициниями, а на аккуратно посыпанной песком дорожке стоял сверкающий зеленый «паккард».

— Мама, мы будем жить в этом доме? — возбужденно спросил Донни, когда они подъезжали к нему.

— Нет, милый, мы будем жить в доме садовника, я же говорила тебе.

— Этот дом больше, чем дом генерала Марроу, больше всех других домов!

— Да, милый, это очень просторный дом.

— Они, наверное, очень богатые! — воскликнул Донни, подавшись вперед и просунув свою головку между ними. — Они богатые, мам? Тетя Мэрилин и дядя Эдгар?

— Да, они очень состоятельные… А вон, видишь, озеро! Какое красивое! Видишь, какое оно зеленое? — Томми поправила свою прическу.

— А у нас будет парусная шлюпка? — спросил Дэмон.

— Не знаю, дорогой, — ответила Томми, — посмотрим когда приедем.

Их встретила Мэрилин Даунинг. Это была высокая деловитая женщина с волосами серо-стального цвета и живой приятной улыбкой.

— Какие же вы храбрые! — воскликнула она. — Ехать сюда на машине из Небраски, да еще в такую жару!

В доме было прохладно и тихо, плотные занавески смягчали солнечные лучи, отраженные водой озера. В гостиной стояли резные, красного дерева стулья, обитые добротной вышитой материей; инкрустированные столы были расставлены на большом восточном ковре мягких сине-красных оттенков. В конце гостиной стоял рояль с поднятой крышкой, на его узкую часть была небрежно брошена шелковая шаль; у стен стояли застекленные горки с чудесными фарфоровыми вазами и статуэтками. В столовой возвышался огромный сервант из красного дерева, и на его застекленных полках в отделанных синим велюром футлярах сверкало разложенное столовое серебро.

— О, Мэрилин, как у тебя хорошо! — воскликнула Томми. — Все то, о чем ты мечтала…

Держа на руках маленькую Пегги, Дэмон наблюдал за Томми, за тем, с каким изумлением она смотрела на все эти аксессуары, эти многочисленные предметы из дорогого дерева, материала и металла, предметы, свидетельствовавшие о постоянном достатке в этой семье, об изящной, беззаботной жизни хозяев. Все это было бы и у нее, если бы она вышла замуж за другого человека, за кого-нибудь вроде Пойндекстера. У нее были бы свои конюшни, свой дом, набитый мебелью в стиле ренессанс, своя яхта для морских прогулок. Она могла бы быть намного элегантнее, не будучи привязанной к прослужившему двенадцать лет младшему офицеру-пехотинцу, у которого нет элементарного ночного горшка, не говоря уже обо всем остальном…

— Эд не смог прийти сегодня пораньше, — сообщила Мэрилин. — У них совещание, и он вернется что-нибудь через час. У нас будут обедать сегодня несколько друзей, и я думаю, вы как раз успеете привести себя в порядок и расположиться.

Домик садовника был построен в швейцарском стиле, с остроконечной высокой крышей и каменным очагом. Он был довольно скромным, но по сравнению с теми, в которых они прожили последние десять лет, он показался им просто роскошным. Перед верандой расположен небольшой цветник, кухня оборудована всем необходимым, а в аккуратно отделанном кафелем подвале находилась комната для игр с конем-качалкой, мишенью для стрельбы из лука и конструкцией из замысловатых, окрашенных в желтый и красный цвета стоек и перекладин для детских игр. Дети были в восторге от всего этого. Они разложили свои немногочисленные вещички и по очереди выкупались в просторной встроенной ванне, отделанной голубым кафелем. Потом Дэмоны направились в главное здание и сидели там на широкой террасе из каменных плит, потягивая пиво и наблюдая за серовато-голубой поверхностью озера, кажущейся такой далекой в вечерней летней дымке.

Это был еще один мир, такой же непривычный для них, как и Уолт-Уитмен, но непривычный по-другому. Здесь царила нервно-возбужденная атмосфера, все окружающее говорило об изобилии, богатстве, жажде удовольствий. В разговоре все были несдержанными, часто перебивали друг друга. Дэмон поинтересовался мнением собеседников о проекте пакта Бриана, а также о военно-морской конференции трех держав в Женеве, но, как ему показал ось, подобными вещами здесь никто не интересовался. Все были целиком поглощены состоянием рынка. Этот вопрос больше всего интересовал людей в Америке. Они небрежно говорили о предоставляемых брокерами ссудах, рыночных пулах, прибылях автомобильных промышленников, о восьмипроцентном доходе при сделках с десятипроцентной маржей. Дэмон почти ничего не понимал в этом. Они говорили о каких-то Брюсе Бартоне и Рэскобе; они долго и громко смеялись в связи с упоминанием о какой-то низкорослой пожилой уборщице из Тинека в штате Нью-Джерси, которая инвестировала всего по пятнадцать долларов в неделю, а получила кругленький миллиончик.

— Вам надо было бы обосноваться здесь, Сэм, — сказал ему Эдгар Даунинг, низенький пухлый человечек с рыжевато-золотистыми волосами; когда он говорил, его руки непрестанно совершали быстрые рубящие движения. — Вы упускаете очень многое.

— Не говоря уже о легких деньгах, — добавил мужчина по имени Хедли.

— Почему бы вам не взять отпуск месяцев на шесть да не посмотреть, что из этого выйдет?

— Боюсь, что это невозможно, мистер Даунинг.

— А в чем дело? Неужели они могут не отпустить вас?

— Это будет означать выход в отставку, — пояснила Томми. — А это что, катастрофа? — наивно поинтересовался Хедли, и все засмеялись.