Выродок (Время Нергала) - Барковский Вячеслав Евгеньевич - Страница 9

— Простите, Иннокентий Михайлович. Можно вопрос? — сказал Любомудров. И, не дожидаясь разрешения, спросил. — А что, в течение последних пяти лет не предпринималось попыток отловить Выродка?

— В течение последних пяти лет, — спокойно сказал генерал, — нельзя было поймать даже муху на липучку по причине отсутствия последних. Тем не менее даже в этом бардаке и развале кое-кто пытался и обнаружить, и арестовать вышеупомянутого монстра. С личными делами погибших можете ознакомиться в отделе кадров. Счастливой охоты!

После оперативки журналист с психологом засели в одном из кабинетов и решили обсудить депо не торопясь.

— Прежде всего, Валерий Михайлович, что это за субъект? — спросил Любомудров. — Как вы себе его представляете?

— Плохо я себе его представляю, — ответил психолог. — Возможно, мании его завязаны на детство, в котором ОН достаточно натерпелся. Возможно, что-то связано с сексуальными отклонениями. Скорее всего пережил насилие. В некоторых случаях как будто намекает на что-то. Помните, было сообщение, когда ОН пробил дыру в черепе, вытряс мозг, а в черепную коробку засунул оторванные половые органы. Садизм не без черного юмора… Вообще после изучения рапортов, протоколов и прочих документов я все больше склоняюсь к мысли, что ЕГО убийства носят ритуальный характер, но, естественно, сути ритуала установить не удается и вряд ли удастся, пока ОН нам сам не разъяснит. Единственное, что ОН нам оставляет в качестве „визитной карточки“, — зигзагообразный разрез на теле жертв. Означать это может все что угодно: от иероглифа до инициала или символа какого-нибудь существа. В религиях, даже в культах различных языческих божеств тоже ничего подобного нет. Я лично думаю, что разрез этот связан у НЕГО с какими-то сугубо интимными ассоциациями, скорее всего сексуальными, хотя и не представляю, с какими.

— А хорошо бы связаться с ним напрямую, вдруг сказал Любомудров. — Вдруг мне, как представителю прессы, это удастся? Ведь если я пообещаю ЕМУ личную безопасность, возможно, у НЕГО взыграет честолюбие, и ОН пойдет на контакт!

— И чего вы добьетесь? Хотите, чтобы после встречи ОН вас „разделал“, а интервью опубликовал в какой-нибудь газете посмертно?

— Не думаю, вернее, я почему-то уверен, что не только останусь в живых, но получу так нам недостающие сведения о ЕГО личности.

— Я бы на вашем месте не был столь категоричен!

— Не знаю… По-моему, несмотря на все ЕГО отклонения от психической нормы, ОН хоть в чем-то должен остаться обычным человеком. А у обычного человека одно из самых сильных чувств, согласитесь, честолюбие. И оно у Выродка несомненно присутствует, о чем свидетельствует хотя бы этот самый пресловутый знак на теле жертв. ОН нам как бы сообщает: „Это Я! И прошу не путать меня с обычными придурками-психопатами!“

Но и помимо гипертрофированного, болезненного честолюбия, у НЕГО есть еще одно качество, чрезвычайно характерное для всех подобных асоциальных личностей. ВСЕ МАНЬЯКИ ПОДСОЗНАТЕЛЬНО ХОТЯТ БЫТЬ ПОЙМАННЫМИ!

Но только не в буквальном смысле слова! Оказаться в наручниках и в камере никто из них, по крайней мере явно, не стремится, но в то же время они совершают поступки, никак не объяснимые с точки зрения логики и здравого смысла. Оставляют метки, знаки, записки… Звонят по телефону на телевидение, в газеты, иногда будущей жертве… То есть, казалось бы, делают все возможное, облегчающее их розыск и задержание. Даже сама серийность убийств и одинаковость почерка говорят об этом. Но в то же время они совершают чудеса изворотливости, конструируя свои преступления, завлекая жертвы, а затем избегая наказания… Так что целый ряд маньяков, даже и при серийных преступлениях, остается не пойманным — да тот же легендарный Джек-Потрошитель!

Кстати, о нем… Среди маньяков бывают и абсолютно здоровые люди с точки зрения… да с любой точки зрения. Не зная о совершенных ими преступлениях, ни один психолог или психиатр не выделит их среди десятков своих пациентов. Единственной чертой, которая толкает их на безумные поступки, является патологическое, дьявольское честолюбие. Но это такая черта, которая не всегда проявляется в обыденной жизни.

Все-таки странная вещь — человеческая психика! Я говорю сейчас о нас, считающихся здоровыми и нравственными людьми. Мы осуждаем маньяков, негодуем, возмущаемся, требуем их немедленной смертной казни — и это правильно, это нормальная, здоровая реакция. И в то же самое время мы жадно интересуемся сообщениями о них, болезненно рассматриваем фотографии расчлененных жертв, выносим портреты монстров на первые полосы газет, на экраны телевизоров… Передача „Дикий бред“ явно больного человека вообще идет в самый прайм-тайм — в пятницу в 19 часов! Пишем о маньяках тысячи книг, снимаем сотни кинофильмов… Мифологизируем, создаем легенды… Лучшие актеры мира стремятся сыграть роль маньяка — что там трагедии Шекспира! Да, собственно, и у него все об этом. Очевидно, есть что играть и есть что выразить! Получают „Оскаров“, становятся миллионерами… Да зачем далеко ходить?! Самой издаваемой и самой массовой книгой в мире является, как известно, Библия. А на втором месте? Правильно, различные версии Дракулы и Франкенштейна!

Не является ли это нашим подсознательным желанием быть такими же, как они? И не завидуем ли мы им, что вот они могут делать ЭТО, а нам просто не хватает смелости? И где вообще та грань, которая отделяет НАС от НИХ?

А насчет Джека-Потрошителя?.. Опросите сейчас на улице человек сто случайных прохожих: кто такой Эйнштейн? Бетховен? Рафаэль? Человек двадцать-тридцать с трудом припомнят что-то из школьного курса. А этого самого Джека, придурка, который убил нескольких жалких лондонских проституток, почему-то знает весь мир! Поневоле задумаешься: как стать великим?

Все-таки хотелось бы встретиться с ним лично. Я думаю, мне есть о чем поговорить с ним… задать вопросы… Я думаю, из этого что-нибудь получится…

— Возможно, вы и правы, — задумчиво сказал психолог. — Но личная встреча с таким человеком, по-моему, смертельно опасна, хотя бы уже потому, что вы окажетесь единственным ЖИВЫМ свидетелем, который может опознать ЕГО.

— Ну, я думаю, для НЕГО это не проблема. ОН может говорить со мной в темноте или напялив мне на голову мешок, хотя, — журналист засмеялся, — мне бы не хотелось пребывать в таком виде перед опасным преступником… И все-таки я, пожалуй, попробую.

— Я бы вам советовал, Игорь Дмитриевич, все-таки поговорить с Успенским.

— Не знаю, не думаю, что это будет на пользу делу. ОН может заметить слежку, и тогда-то и мне, и тому, кто будет за нами следить, уж точно несдобровать.

— Генерал это все понимает и, я уверен, сделает все, чтобы и польза была, и безопасность вашу обеспечить.

Успенский выслушал план Любомудрова без большого энтузиазма. На все доводы журналиста отвечал одинаково: „Опасно. Не имею права“.

Наконец Любомудров заявил, что все равно на свой страх и риск попробует установить контакт.

Генерал развёл руками, в глубине души. одобрив настырность журналиста и подумав, что, пожалуй, из этой затеи может что-нибудь получиться дельное.

— Одобрить вашу затею я не могу, — сказал он. — Но если вы все-таки решитесь, непременно держите нас в курсе. И пожалуйста, — добавил Успенский, никакой рискованной самодеятельности! Мне бы очень не хотелось быть недобрым вестником для ваших родных.

Генерал хотел сказать что-нибудь теплое, но смешался и промолчал.

ЖУРНАЛИСТ И НЕРГАЛ

Через пару дней в газете „Криминальный беспредел“ было опубликовано интервью корреспондента Тимофеева с Любомудровым, который во вводной части рассказал, как и когда он заинтересовался убийствами, совершаемыми с особой жестокостью, как он пытался разгадать тайну „монстра“, как противодействовали этому правоохранительные органы и КГБ. Далее вопросы Тимофеева уже относились к нынешним временам.

Корреспондент. Игорь Дмитриевич, может быть, противодействие органов было оправданным? Возможно, никакого монстра не существовало и не существует, а отдельные случаи зверских убийств, которые случаются во все времена, только порождают панику среди населения? Отсюда и нежелание органов раздувать из мухи слона.