Часограмма - Щерба Наталья Васильевна - Страница 4

— А, ты про это? Ну, темнота… Ладно, ладно, не надо на меня смотреть так. Это же обычный таймофон. Скорее всего, в нем скрыта особая, личная фотография, которая появляется только в установленное время. Или после того, как ее вернуть в определенный промежуток времени с помощью числового кода.

— То есть она закрыта паролем?

— Вроде того. Обычно ставят памятную дату — скажем, день рождения этого человека. У меня тоже есть такая. Правда, у меня там больше нарисованные портреты. Так, несколько.

— Ты что, еще и рисуешь? — изумилась Василиса.

Фэш вдруг смутился.

— Почему это я сразу? Не хватало еще… Захарра очень хорошо рисует. Видела у меня картину на стене? Корабль. Это ее работа. А портреты у нее вообще отлично получаются. К тому же в Змиулане нет часофота… Нам вообще запрещают иметь личные часограммы.

Василисе очень хотелось поподробнее расспросить Фэша, чьи это портреты у него спрятаны. Скорее всего родителей…

Но тот уже продолжил поиски. Василиса повертела рамку, коснулась ее часовой стрелой, назвав свою дату рождения, но, увы, рамка осталась пустой.

Внезапно Фэш резко выпрямился, привлекая внимание Василисы.

— Смотри, что я нашел! — Он победно потряс какой-то книжкой в черно-белом узорном переплете. — Здесь записаны коды нескольких временных коридоров, проделанных твоим отцом. Причем тайных — на них нет знака границы. Правда, если нам удастся смыться на Осталу по этому пути, твой отец в два счета нас вычислит.

Мальчик с сожалением запихнул книжку обратно в ящик. Но Василиса остановила его:

— Все равно перепиши. Хоть будем знать, что не зря рисковали.

— Вообще-то правильно, — согласился Фэш. Он вызвал часолист, раскрыл его на какой-то странице и закинул туда черно-белую книжку с кодами.

Василиса перешла к зеркалу для перемещений, — девочку привлекло едва заметное мерцание его поверхности.

— Готово, — довольно произнес Фэш, выуживая книжку через минуту. — Ты права, хотя бы изучу эти коды на досуге… Жалко только, что твой папаша не хранит в открытом доступе ничего важного. Например, те же часограммы, хоть какие-нибудь.

— Не смей так называть моего отца, — возмутилась Василиса. — И вообще, давай лучше уйдем. Ничего интересного тут нет.

Но Фэш перешел к каминной полке, на которой стояла пустая черная рамка таймофона.

— Может, взять ее, а? А вдруг там какие-то старые фотографии? Я бы точно раскрыл пароль за день-два…

Взгляд Фэша хищно прошелся по комнате, наверняка выискивая, что бы еще такое прихватить с собой.

Но Василиса решительно схватила его за руку.

— Ничего мы брать не будем. Мало того что мы поступаем нечестно…

— Почему это нечестно? — перебил Фэш, искренне возмущаясь. — Просто маленькая военная хитрость… Ч-черт, а это что?

Фэш и Василиса охнули одновременно. Причиной стало появление пары белых фарфоровых чашек на низком столике возле камина — из них подымался тягучий ароматный пар только что приготовленного кофе.

— Отец… — едва шевеля губами, произнесла Василиса. — И еще кто-то с ним.

Тихо прозвенело зеркало, возвещая о переходе.

Фэш опомнился первым. На ходу расправляя крылья, он коршуном метнулся к Василисе, дернул ее за руку, увлекая за собою на подоконник, после чего сразу же обвил и руками, и крыльями, надежно пряча от окружающего мира в невидимый кокон.

На Василису нахлынула буря, в один миг схлестнув и перекрутив в безумном вихре самые разные чувства: несмотря на полностью захвативший ее страх, что их сейчас раскроют и точно серьезно накажут, Василиса успела подумать о том, что крылья Фэша очень мягкие, нежные, едва ощутимые, словно сотканы из тончайшего пуха. Невольно она вспомнила, когда впервые коснулась его крыла — тогда край показался тонким и острым, словно лист жести. Какие же все-таки необычные эти крылья — могут быть мягкими, словно шелковая ткань, а могут стать веером из ножей, служа опасным оружием.

— Молчи, — шепнул ей Фэш в самое ухо. Хотя Василиса и так не собиралась ничего говорить — у нее даже горло свело от волнения. Она поняла, что друг тоже очень переживает, и наверняка поэтому еще сильнее обнял ее.

И вовремя: кто-то приближался по зеркальному ходу.

Вскоре послышался оживленный и радостный говор:

— Не забудь, ты должен мне бочку хереса! И смотри, чтобы настоящего, правильно выдержанного!

К удивлению Василисы, голос отца напрочь утратил привычные равнодушно-бесстрастные нотки, наоборот, звучал как-то совсем по-мальчишески, весело и задорно.

— Ты постоянно выигрываешь, — со смешком произнес Миракл. — Я бы давно заподозрил тебя в шулерстве, если бы не знал, насколько ты честен в подобного рода вопросах.

— Отлично, кофе уже подали. Может, подлить немного бренди?

— Да нет, спасибо, с меня уже точно хватит.

Мужчины уселись в кресла. Миракл достал сигару из появившейся на столике черной коробки с золотыми вензелями — очевидно, тоже доставленной по заказу, а Нортон-старший взял чашечку и слегка пригубил кофе.

Они заговорили о каких-то делах в РадоСвете — что-то о недовольстве некоторых советников делами Нортона-старшего.

Невольно Василиса еще сильнее вцепилась в Фэша, уткнувшись носом ему в шею. Ее окутал знакомый, едва уловимый аромат ландышей, она хорошо чувствовала тепло его кожи, размеренно пульсирующую жилку, упругую впадину над ключицей. И вдруг Василиса мелко-мелко задрожала, словно березовый листок, готовый вот-вот сорваться с ветки и улететь в неведомые края. Фэш почувствовал ее волнение, успокаивающе сжал за плечо, даже прикоснулся губами к ее волосам.

— Все в порядке, — шепнул он едва-едва, — нас не заметят.

Василисино сознание разделилось на две равные части: одна половина ее существа млела от столь неожиданной близости с Фэшем, а другая — чуть ли не теряла сознание при виде воображаемой картины их разоблачения. Может, лучше повиниться сразу? Выйти и во всем признаться… Их накажут, конечно, но можно все списать на… гм… свидание. Или сказать, что они просто присели на подоконник чуть отдохнуть после полета. Василиса уже открыла рот, чтобы тихо сообщить о своем решении Фэшу, но не успела.

— …Диаман отлично играл на гитаре, — донесся до них голос Нортона-старшего.

Фэш замер. Василиса почувствовала, как сильно он напрягся, — казалось, даже его пальцы, сжимающие ее ладонь, окаменели.

— И сынок унаследовал его талант. А также голос матери.

— Да, Селена прекрасно пела… Ты помнишь ее выступление на Чарованиях? Астрагор тогда впервые отпустил нас всех на Эфлару… Конечно, с секретным заданием, но этот факт не отменяет тех первых, ярких впечатлений.

— Да, хорошая была пара.

— Только жаль, что им так не повезло с сыном. Проклятая судьба.

Казалось, Фэш вообще перестал дышать. Только яростно стучащее сердце мальчика выдавало его сильное волнение.

— Ты прекрасно знаешь, что в первую очередь им не повезло с главой Ордена, — возразил Миракл. — Вернее, с его нездоровым интересом к их сыну. Как все взволновались, помнишь? Ввести в круг старших учеников какого-то малыша? Признаться, я и сам хотел бы оказаться достойным такой чести, ведь я был вхож в Змиулан только как эксперт по временным параллелям… В то время я был молод, глуп и жаждал славы, мда… Мальчишка чем-то приглянулся Астрагору. И тот прилип к нему, как банный лист…

— Миракл, я бы тебя попросил. — Краем глаза Василиса видела, как отец брезгливо поморщился, впрочем, не переставая улыбаться. Очевидно, он был страшно доволен своим выигрышем.

— И все же, такая печальная история.

Нортон-старший посерьезнел:

— И закончиться должна не менее грустно.

Воцарилось молчание. Слышалось тихое потрескивание огня в камине, пыхтение сигары Миракла да легкий перестук чашек, возвращаемых на блюдца после очередного глотка кофе.

— Он сам выбрал мальчишку, — наконец произнес Нортон-старший. — Никто не понимает почему… Дорого бы я дал за эту информацию. А кстати, ты ведь не знаешь главного: Астрагор созвал вдруг тайный совет и заявил, что сын Диамана будет его следующим преемником.