Маленький плут и няня - Макбейн Эд - Страница 28

– С удовольствием, – ответил Бенни, – только вот Жанетт Кей еще спит, и мне бы очень не хотелось ее будить, – эти слова еще не успели слететь с его губ, как Бенни овладело весьма странное и неприятное чувство – ему вдруг показалось, что все это с ним уже было, причем совсем недавно. Протянув руку, он принял от Артура пухлый белый конверт и даже зажмурился – тот тоже показался ему до противности знакомым.

– Ладно, тогда как-нибудь в другой раз, – миролюбиво согласился Артур, вежливо приподнял на прощанье шляпу и зашагал вниз по лестнице.

Бенни закрыл за ним дверь и по привычке запер ее на все замки. Ощущение, что он во второй раз играет всю ту же сцену, будто еще один дубль в кино, не исчезло, а, наоборот, стало только сильнее. По-моему, думал он, все это уже было. Мы так же стояли и смотрели друг на друга, говорили те же слова, только вот не помню, с кем и когда. Он отнес пухлый белый конверт на кухню, бросил его на стол и сам сел рядом, время от времени бросая на конверт неприязненный взгляд и гадая про себя, что за новую свинью задумал подложить ему Марио Аззекка. Наконец, тяжело вздохнув, он стянул с конверта тугую резинку, открыл его и вытряхнул его содержимое на стол.

В конверте было пятьдесят тысяч долларов… самыми разными купюрами…

Кроме этого, в конверте еще лежал билет до Неаполя и обратно.

И письмо.

Бенни, не веря собственным глазам, еще раз перечитал его.

Потом пересчитал деньги. И еще раз взглянул на билет.

Было ясно, что у кого-то окончательно съехала крыша.

Глава 14

СИЛЬВЕР ФОКС

Блестящие очки, в которых морозными искрами сверкали ослепительные блики рассыпанного повсюду серебра, повернулись к нему. Сильвер Фокс сидел за столом, на котором громоздились груды украденного, и внимательно слушал жалобные причитания Бенни. Было уже почти половина второго, а самолет в Рим должен был улететь в десять вечера.

– И что же мне теперь делать? – жалобно спросил Бенни.

Он примчался сюда посоветоваться с Сильвером Фоксом, поскольку считал его самым старым своим другом и самым доверенным советчиком.

– Вначале надо решить, чего тебе делать не следует, – предложил Сильвер Фоке. – Вот этим и нужно заняться в первую очередь.

– Ладно. Тогда что мне не следует делать? – спросил Бенни.

– Тебе нельзя отправлять назад второй конверт.

– Почему нельзя?

– Никто не любит, когда его тычут носом в собственные ошибки, – назидательно сказал его собеседник.

– Но ведь это очень крупная ошибка, – возразил Бенни. – Целых пятьдесят тысяч, с ума сойти можно!

– Точно. И чем крупнее ошибка, тем меньше хочется, чтобы об этом напоминали.

– Наверное, ты прав, – задумчиво сказал Бенни.

– Помню, как-то раз, – продолжал Сильвер Фоке, – мой братец Сальваторе, что на итальянском значит «Спаситель наш , Иисус Христос», сделал одну роковую ошибку, подложив свинью не кому-то, а самому Поли Секундо, который в то самое время жил вместе с ним на Гринвич-авеню. И вот одна девушка, несмотря на то что была ирландкой, разболтала об этом Поли.

А Поли возьми да и намекни одному лейтенанту полиции по имени Александер Боццарис, с которым он был не разлей вода, что, дескать, мой братец Сальваторе пытался изнасиловать девчонку, хотя той не исполнилось еще и шестнадцати. Ну, понятное дело, его арестовали и сунули в Синг-Синг аж на десять лет!

А когда он вышел, то один тип по имени Алонзо с Восемьдесят шестой улицы сделал еще одну роковую ошибку – напомнил моему братцу Сальваторе о том, как девчонка когда-то над ним посмеялась. А братец мой в ответ оскорбился и всадил в него нож, да еще не один раз, а четыре, после чего и загремел в Синг-Синг по новой. А мораль здесь такова – никто не любит, когда ему напоминают о его же ошибках. Вот так-то, Бенни!

– Тогда что же мне прикажешь делать? – растерянно спросил Бенни.

– Знаешь, у меня такое чувство, что ты мне не рассказываешь всего, – задумчиво произнес Сильвер Фоке. – А если я ошибаюсь… что ж, тогда и говорить не о чем. Все и так ясно, как Божий день. Одну пачку – пятьдесят тысяч – отвезешь в Неаполь и отдашь Кармине Гануччи, а другую… что ж, ты и сам знаешь, как ею распорядиться. Поверь мне, Марио Аззекка ни за что на свете никогда не осмелится признать, что допустил такую промашку. А стало быть, тебе ничего не грозит.

– А если ты ошибаешься, Сильвио? Что, если он явится ко мне и потребует назад свои деньги? Что тогда?

– Что? А ты что, язык проглотил? Или стал вдруг заикаться?

Не знаешь, что делают в таких случаях? Вытаращишь на него глаза и спросишь: «Какие деньги?! Вы прислали мне конверт с пятьюдесятью тысячами, я отвез их в Неаполь и передал человеку, который ждал меня в аэропорту. Потом прилетел обратно.

Так о каких деньгах вы говорите?» Гануччи! – вот что ты ему скажешь, понял? Но это в том случае, если он явится к тебе и станет требовать деньги назад. Только я сильно подозреваю, что он на это никогда не пойдет.

– Что ж, может, ты и прав, – нехотя признал Бенни.

– Никаких «может быть»! – Сильвер Фоке сдвинул очки на лоб и через стол бросил строгий взгляд на Бенни. – Что тебя мучает, Бенни? Ты что-то скрываешь от меня, да? Послушай, я твой друг, верно? А это значит, что мне ты можешь сказать абсолютно все.

– Не хочу впутывать тебя в это дело, Сильвио!

– Почему?

– Именно потому, что ты мой друг, а дело это темное… не. дай Бог, у тебя будут неприятности.

– Что ж, для этого, по-моему, и существуют друзья – чтобы делить друг с другом и горе, и радость, – улыбнулся Сильвер Фоке. – Ладно, выкладывай, в чем дело. Так и быть, постараюсь тебе помочь.

– Нет, не стоит. Не хочу прибавлять тебе забот.

– Я ведь твой друг, – настаивал Сильвер Фоке. – И, что бы там ни было, сделаю все, чтобы тебе помочь.

– Нет, – Бенни покачал головой, – нет, не стоит.

– Рассказывай, рассказывай, – подбодрил его Сильвер Фоке. – Мне ты можешь доверять.

– Ну…

– Давай, говори.

– Ладно, – сдался Бенни. – Дело в том, что кто-то похитил сына Кармине Гануччи.

– Господи, для чего ты мне это сказал?! – И Сильвер Фоке как ужаленный взвился в воздух. – Хочешь втянуть меня в неприятности?! Черт возьми, ну какой же ты после этого друг?!

– И они требуют за него пятьдесят кусков. Только тогда вернут мальчишку, – неумолимо продолжал Бенни.

– Не говори, слышишь? Ничего мне не говори! – завопил Сильвер Фоке, заткнув пальцами уши.

– Сначала я думал купить фальшивые доллары и попробовать всучить им, но потом… – снаружи кто-то вдруг постучал.

– Слава Богу! – облегченно вздохнул Сильвер Фоке и ринулся в прихожую, чтобы открыть дверь.

Бенни, понурившись, остался сидеть у длинного стола, сплошь заваленного краденым серебром, рассеянно прислушиваясь к доносившемуся до него негромкому рокоту голосов. Он все еще сомневался, стоит ли так рисковать, как советовал Сильвио. Оставить себе пятьдесят тысяч долларов – дело опасное. Может, конечно, люди и вправду не любят, когда им напоминают о собственных ошибках, но уж коли кто-то сделал первую ошибку, а потом вдруг узнал, что другой… ну вот как он хотя бы… взял, да и сделал вторую, так этот первый, очень может быть, прознав об этом, решит все исправить. «И уж тогда мне не сдобровать», – похолодел Бенни, Правда, к чести Бенни надо сказать, ему и в голову не приходило присвоить эти деньги. Нет, не совсем так – такая мысль мелькнула, но он тут же отогнал ее прочь. Бенни вздохнул. Единственным достойным применением этих невесть откуда свалившихся пятидесяти тысяч было бы отдать их похитителям маленького сына Гануччи, и вот тогда, если все же Марио Аззекка придет к нему и спросит: «Эй, Бенни Нэпкинс, куда ты поде вал мои деньги?» – Бенни сможет с чистой совестью ответить: