Опасный обольститель - Мортимер Кэрол - Страница 1

Кэрол Мортимер

Опасный обольститель

Глава 1

Май 1817 года. Лондон

– Не хотите ли проехаться в моей карете, Женевьева?

Женевьева вздрогнула от неожиданности и обернулась. На верхней ступеньке лестницы, ведущей из церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер, стоял молодой мужчина. Она знала этого джентльмена, они были свидетелями на свадьбе общих друзей. Церемония венчания только что закончилась.

Женевьеву удивил праздный вопрос. У подножия лестницы стояла ее собственная карета, в которой дожидалась служанка. Она вовсе не нуждалась в помощи молодого джентльмена, чтобы добраться домой на площадь Кавендиш.

Кроме того, различие в их социальном положении не предполагало такого обращения. Она – Женевьева Форстер, вдова герцога Вуллертона, джентльмен же – лорд Бенедикт Лукас, среди своих ближайших друзей и заклятых врагов больше известный как Люцифер. До сегодняшнего дня они были едва знакомы. И потому он не должен называть ее по имени, ему следует обращаться к ней «ваша светлость».

– Женевьева, – между тем настаивал он.

Она почувствовала, как по спине пробежал легкий холодок, и с любопытством посмотрела на мужчину. На нем был черный цилиндр, который он надел, как только они вышли из церкви. Взгляд угольно-черных глаз Люцифера был странным, загадочным и немного пугающим. Он приподнял тонкую черную бровь, и лицо его приобрело насмешливое и немного надменное выражение.

Люцифер…

Это прозвище подходило Бенедикту Лукасу как нельзя лучше. Вьющиеся черные как смоль волосы ниспадали на плечи, обтянутые черным фраком. Невероятно темные пронзительные глаза. Высокие скулы и благородный, красиво очерченный рот. Портрет довершали греческий нос и аристократический, гордо поднятый подбородок. Выражение лица всегда было несколько высокомерным. По всему чувствовалось, что Бенедикт Лукас старался держать дистанцию с окружающими.

Люцифер был старше Женевьевы на шесть лет, ему исполнилось тридцать один год. Но из-за той напряженной внутренней работы, которая постоянно происходила в нем, казался намного старше. Во взгляде темных глаз читались страсть и какая-то тайна.

Женевьева, как и все лондонское общество, знала, что причиной тому была трагическая гибель его родителей. Десять лет назад они были найдены убитыми в своем поместье. Их тела обнаружил Бенедикт. Убийцу не нашли, и бесчеловечное преступление так и осталось безнаказанным.

Возможно, поэтому Бенедикт Лукас всегда одевался во все черное. Правда, этот цвет очень подходил ему. У Люцифера была идеальная фигура. Широкие плечи, узкие бедра, мускулистая грудь и длинные ноги, красоту которых не могли скрыть даже мешковатые брюки. Столь мрачное одеяние придавало облику Бенедикта Лукаса загадочность и шарм, но Женевьева знала, что мужчины подобного склада таят опасность для одиноких женщин вроде нее.

Неужели он решил, что Женевьева сможет нарушить условности и правила хорошего тона и принять его приглашение? Разве благородные дамы ездят в карете наедине с мужчинами, которых едва знают?

Хотя нельзя сказать, что его предложение по-настоящему смутило Женевьеву. Неделю назад она заявила ближайшим подругам Софии и Пандоре, что они должны во что бы то ни стало завести себе любовников до конца сезона. София и Пандора, так же как и Женевьева, недавно овдовели и, выдержав положенный год траура, снова вернулись в общество.

Женевьева понимала, что у нее никогда не хватит смелости претворить в жизнь свое дерзкое заявление. Ее брак с Джошуа был очень несчастливым. Муж постоянно унижал и оскорблял ее. И теперь молодая вдова относилась ко всем мужчинам с настороженностью и предубеждением.

Женевьева нервно облизнула губы:

– Спасибо за предложение. Очень мило с вашей стороны, но…

– Неужели такая… смелая леди, как вы, Женевьева, может испугаться оказаться в карете наедине с мужчиной?

Женевьеву смутили слова Люцифера. Он сказал, что она смелая. Именно это слово употребила она в разговоре с подругами, говоря о предполагаемых любовниках до конца сезона. Этот разговор слышал лучший друг Люцифера. Неужели он передал ее слова, сказанные не всерьез? Если это действительно так, то этот человек поступил очень неблагородно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Она посмотрела Бенедикту прямо в глаза, желая, чтобы взгляд ее был как можно тверже и увереннее, но, несмотря на все усилия, успеха не достигла. Как обычно, в ее голубых глазах читались настороженность и робость.

– Не думала, что дам кому бы то ни было повод считать меня смелой женщиной, – стараясь выглядеть невозмутимой, проговорила Женевьева.

Впрочем, она понимала, что могла дать Бенедикту Лукасу повод думать о ней именно так. Да, Женевьева могла вести себя смело и даже дерзко в обществе своих лучших подруг, но наедине с мужчинами ее неизменно охватывала робость.

К тому же у Бенедикта Лукаса довольно сомнительная репутация. До Женевьевы доходили слухи о его темных делах. Говорили, будто он поклялся найти убийцу своих родителей и собственноручно отомстить ему, опасаясь, что власти вынесут слишком мягкий приговор.

Женевьева слышала, что Люцифер – лучший стрелок и мечник в Англии. Он обучился этим боевым искусствам еще в юности, когда поступил на военную службу, за прошедшие же годы усовершенствовал владение различными видами оружия. Так что клятва собственноручно покарать убийцу родителей – не пустые слова.

– Возможно, до вас дошли слухи о том, что я не такая недотрога, какой могу показаться, милорд? – дерзко глядя ему в глаза, бросила Женевьева, не дождавшись ответа.

А еще через мгновение ее лицо стало надменным, даже чопорным.

Бенедикт невольно улыбнулся – очень уж не вязалось это выражение с озорным личиком Женевьевы Форстер, красивым, почти совершенным. Уже десять лет после гибели родителей Бенедикт Лукас не улыбался. Почему же теперь такой пустяк вызвал улыбку, хотя и несколько мрачноватую. Похоже, даже в этот момент он не сумел до конца забыть о своем горе.

– Не совсем так, Женевьева, – проговорил он.

Лукас продолжал называть Женевьеву просто по имени, хотя и заметил, что это ее смущает. А может, он как раз и хотел смутить ее?

– Докажите, что вы – смелая женщина, еще не поздно.

Он снова взглянул на Женевьеву. Настоящая красавица! По этому поводу ни у кого и никогда не возникло бы сомнений. Густые вьющиеся огненно-рыжие волосы выбивались из-под голубой шляпки. Небесно-голубые глаза озорно блестели. Слегка вздернутый носик, пухлые, красиво очерченные губы. И кожа такая нежная и свежая, словно персик со сливками. Женевьева была небольшого роста, изящной, даже хрупкой. Но глубокий вырез платья открывал довольно пышную грудь.

Бенедикт знал о ней не так мало: она была замужем шесть лет, год назад овдовела. Кроме пасынка, родственников мужского пола у нее не было. Пасынок, настоящий герцог, был несколькими годами старше Женевьевы. Отношения между ними не сложились с самого начала, и теперь, после смерти ее мужа, оставались довольно холодными. Кроме того, по слухам, у Женевьевы есть две близкие подруги.

Нет, Лукас не из тех, кто способен соблазнить невинную женщину. Но разве двадцатипятилетнюю вдову можно назвать невинной? Он мог бы пофлиртовать с ней эти несколько недель. Удобно во всех отношениях, да кроме того, неплохое прикрытие его шпионской деятельности, которой он занимался по поручению короля. И почему бы не завести легкий необременительный роман? Ведь она красивая, умная и, судя по всему, интересная собеседница.

– Думаете, оказаться в карете наедине со мной – слишком смело для вас? – с ноткой вызова спросил он.

Женевьеву раздирали противоречивые чувства. Она уже год как овдовела. Время траура кончилось. У нее нет ни перед кем обязательств. Почему бы разок не нарушить светские условности и не поступить так, как она хочет? В конце концов, она целый год отчаянно стремилась к полной независимости и давно уже не юная девушка, краснеющая по любому поводу. Она герцогиня. Кто посмеет ее осуждать?