Прогулка по висячему мостику (СИ) - Трубицина Екатерина Аркадьевна - Страница 132

- Жень, я не думаю, я вижу.

Тем не менее, Женечка остановил ее:

- Отдыхай. Я – сам, – сказал он и отправился на кухню.

Ира хотела последовать за ним, но Зив остановил ее:

- Не мешай. Себя вспомни, как за хозяйство вцеплялась, когда почва из-под ног уходила.

Ира согласилась и послушно откинулась на спинку дивана.

- Ир, извини, – послышался через некоторое время из кухни голос Женечки, – я не в курсе, куда наливать.

- В чашки! Куда ж еще! – крикнула Ира.

Женечка вышел из кухни с подносом, на котором стояли четыре чашечки.

- Э-э не-ет! – промурлыкал Лоренц. – Так дело не пойдет! Вы – спать! И не вздумайте болтать на сон грядущий! И так уже людей только отдаленно напоминаете!

Ни Женечка, ни Ира возражать не стали и молча скрылись в спальне.

- Ира, ты уверена, что полностью контролируешь ситуацию? – спросил Женечка, раздеваясь.

- Жень, даже не пытаюсь что-либо контролировать. И вообще – нам дали очень хороший совет: не болтать на сон грядущий.

- Как скажешь… – тяжело вздохнув, сказал Женечка и буквально упал на кровать.

Ира упала рядом, и они тут же уснули.

Глава 34

Табу

Ира открыла глаза. В прямоугольник окна сквозь сумерки несмело пробивался рассвет. Все ее тело находилось в плотных Женечкиных объятьях, а он сам смотрел на нее каким-то уж совсем непонятным взглядом.

- Женечка-а! – протянула Ира последний слог. – Ну что с тобой? Посмотри вокруг: Земля с орбиты не сошла, ни Всемирного Потопа, ни какого-либо иного варианта Конца Света явно не наблюдается. Жень! Такое впечатление, что все две с половиной тысячи лет твоего существования, ну, по крайней мере, последние лет пятьсот, с тобой ничего, по твоим меркам из ряда вон выходящего, не происходило, и ты представить себе не можешь, что на свете может существовать или происходить нечто для тебя неожиданное.

- Не поверишь, Ира, но кое-какие сложности и неожиданности имели место лишь первые лет триста, а потом ничто в этом мире уже и не пыталось щекотать мне нервы экстравагантностью и оригинальностью.

- Неужто для тебя все всегда было до такой степени предсказуемым?

- Знаешь, подчас выкрутасы хорошо тебе знакомого Генки предсказать не всегда получалось, и всё же, они никогда не выходили за достаточно узкие рамки.

- Я так понимаю, что я в эти рамки не вписалась?

- У-у-у-у, Ирка! Ты ни в какие рамки не вписываешься! Знаешь, а ведь я помню тебя. А потому с ужасом ждал твоих здесь появлений, но во все прошлые разы за последние две с половиной тысячи лет всё проходило вполне безобидно. Для меня безобидно. Я не успевал и глазом моргнуть, как ты успешно разделывалась с собственным телом. В самый последний, если не считать твое нынешнее воплощение, мне, правда, как ты знаешь, пришлось лично поучаствовать в части этого процесса. Ирка! Ты – стихийное бедствие! Однако, несколько своих прошлых воплощений сфокусированное на себе самой, и только поэтому, как говорится, никто не пострадал.

- Женечка, ты так говоришь, что у меня закрадывается подозрение, будто я рождалась и до начала твоей двух с половиной тысячелетней эпопеи?

Ира спросила в шутку, по крайней мере, она сама себе объяснила, что спрашивает в шутку, но Женечка не обратил внимания на ее тон и продолжал вполне серьезно:

- Да, Ир, ты и ранее воплощалась в этом мире, только не человеком.

- И кем же я была? – продолжала шутить Ира.

- Я не могу сказать тебе доподлинно точно, – продолжал не обращать внимания на ее несерьезный настрой Женечка. – Мои воспоминания о тех очень далеких временах весьма смутны. В этом я почти такой же слепой, как Генка. Если до конца честно, то я вообще об этом наверняка ничего не знаю, лишь смутно ловлю отблеск нечто. Ира, я ведь тебе не разнообразия ради талдычу с самого первого дня знакомства: читай мифы. В них есть весьма полезная для тебя информация.

- То есть, твои последние две с половиной тысячи лет это не первое твое воплощение на Земле?

- Нет. Я здесь с самого начала, впрочем, как и ты. Только, в отличие от тебя, не покидал очень уж надолго «шедевр» под названием Вселенная, – Женечка усмехнулся. – И знаешь, за последние две с половиной тысячи лет я настолько привык, что иногда даже начинаю видеть какой-то смысл во всей этой галиматье.

- Что ты подразумеваешь под термином «галиматья»?

- Всё вот это, – Женечка оторвал руку от Иры и сделал пространный жест. – То, что люди называют земным бытием.

- То есть, ты хочешь сказать, что в том, что люди называют земным бытием, смысла на самом деле нет?

Женечка усмехнулся:

- Может, это действительно некий высший промысел. Но, воплотившись здесь, ведь ни хрена толком не помнишь! Так! Смутные проблески и всё! Увязаешь напрочь в процессах гениального изобретения под названием мозг, которые в свою очередь называются человеческой логикой. И вот посредством именно этих логических построений начинаешь понимать, какой это все бред. Ира, я ни до этого, ни за все свое нынешнее здесь пребывание так и не смог по-настоящему понять: зачем? Ира, просто, как человек, подумай и, мне кажется, ты со мной согласишься: тут никого бы и духу давно не было, если б не предусмотрительно состряпанный инстинкт самосохранения.

- Женечка-а! Ошибаешься! Не соглашусь! Не думаю, что все живое на Земле, и человек в том числе, желает жить исключительно лишь благодаря наличию инстинкта самосохранения.

- Ира, а ты никогда не задумывалась, что именно из своей деятельности люди на самом деле, сами того не подозревая, подразумевают под понятием «жить» в его самом что ни на есть прямом смысле?

- Жень, оно включает в себя все виды деятельности сразу – это всеобъемлющее понятие.

- Оно не настолько всеобъемлющее, как тебе кажется. Подумай, что подразумевает человек, когда говорит: «я здесь живу»; или какие сведения предполагают получить, когда спрашивают: «где ты живешь?».

- Это сведения о месте, где протекают все виды деятельности человека.

- Так уж и все?! Хотя, если иметь в виду такую единицу, как населенный пункт, то ты, конечно же, права, но я говорю о самом узком понятии местожительства. Вот, к примеру, ты живешь в этом доме, так?

- Ну, так…

- Ты у нас дама особенная, и в этом самом доме действительно протекает большинство из твоих родов деятельности. Однако если бы ты работала в другом месте, ты бы не перестала говорить, что живешь именно здесь, так же, как если бы ты принимала пищу в другом месте, ты бы тоже не перестала считать, что живешь здесь. Из места, называемого домом, в котором человек ЖИВЕТ, можно отбросить абсолютно все, кроме одного. Самое главное и определяющее действие для места проживания – это сон. Человек живет там, где он спит. То есть, получается, что человек по-настоящему живет только тогда, когда он спит.

Ира, это не пустые умствования, это так и есть, а потому и отражается в вербальных символах, хоть люди и не придают этому значения и даже вовсе не обращают на это внимания. Несложно догадаться, что человек понятия не имеет, как он живет, а то, что каким-то образом достигает его сознания в виде сновидений, по большей части является фантасмагорическими интерпретациями мозга. Жизнь лежит за гранью человеческого восприятия, а то, что мы вытворяем в период бодрствования, это и есть то, что я назвал галиматьей, в которой мне иногда начинает мерещиться какой-то смысл.

Ира вздрогнула, посмотрела Женечке в глаза и немного сменила тему:

- Жень, я понимаю, что это праздное любопытство, но все же: ты не мог бы рассказать мне о моих прошлых жизнях?

- Ир, что я могу рассказать тебе, если в свою бытность Эрианой ты мужественно облетела на шарике Земля вокруг шарика Солнце всего двадцать три раза и это стало на тот момент твоим личным рекордом, так как все предыдущие воплощения у тебя не получалось сделать и двадцати кругов?! А как я тебе уже когда-то говорил, осознать себя, как правило, возможно только после тридцати-сорока лет земного существования.