Прогулка по висячему мостику (СИ) - Трубицина Екатерина Аркадьевна - Страница 118

Ира вспомнила, как она боролась со страхом, когда совсем девчонкой стояла в узкой прихожей напротив Важина. Вспомнила свои ощущения, которые испытывала в момент первого поцелуя. Да ее просто рвало на части! Сейчас ей кажется, что тогда это была ерунда, а вот сейчас! А что сейчас? Это всего лишь сейчас, а то уже кануло в Лету. Тогда давно она в страхе и благоговении переступила некий порог. А сейчас не получается. Почему?

«Потому что иррациональное цепляется за все что может и накручивает на вполне тривиальные вещи незнамо что», – вмиг подсказало ответ рациональное.

- Логично, – сказала вслух Ира.

Она представила, как отбрасывает весь накрученный иррациональным «бред», и… И тут же запел мобильник. Ира глянула на экранчик – звонил Рауль. Сердце забилось в глотке. Они перезванивались иногда, но только на работе, когда по производственным надобностям оказывались в разных местах и обсуждали при этом исключительно производственные вопросы.

«Ну, просто подарок судьбы! – вопило рациональное. – Уникальный шанс прям сейчас и проверить, что все сопли-вопли иррационального  – сплошная чушь».

«Шанс? Подарок судьбы? – усмехнулось иррациональное. – И кто же из нас придурок? Кто из нас мистик в самом тупом понимании этого слова? Какого рожна Раулю понадобилось именно в этот момент?».

«Да ничего сверхъестественного ему не понадобилось! – возражало рациональное. – Это просто стечение обстоятельств!».

«Стечение обстоятельств?! – расхохоталось иррациональное. – Безусловно, обстоятельства постоянно как-то стекаются, но исключительно под действием жестких законов Мироздания. Пойди! Отмени президентским указом закон Всемирного Тяготения! А еще лучше попытайся его нарушить!».

Рациональное усмехнулось:

«Это – физика», – изрекло оно глубокомысленно.

«Стечение обстоятельств – тоже физика», – заметило иррациональное.

«Ну конечно! – усмехнулось рациональное с издевкой. – Ведь происходит оно под действием неких таинственных сил, не так ли?».

«А если не так, то почему?».

«Потому что просто происходит и всё!».

«Ну конечно! Закон Всемирного Тяготения вступил в силу только после открытия его Ньютоном, а до этого яблоки падали на головы людям, просто потому что падали!».

- Как две бабы на базаре! – сказала вслух Ира и тут только констатировала, что мобильник уже давно молчит.

Ира покрутила его в руках и отложила в сторону.

- Все, что мне сейчас нужно – это смирение, а смирение – это отказ от бесплодной борьбы с обстоятельствами в пользу овладения собой. Чем полнее я властвую собой, тем эффективнее я управляюсь с обстоятельствами. Не нужно пытаться изменить обстоятельства, какими бы они ни были, в какой бы реальности ни происходили. Нельзя ни на минуту забывать, что в конечном итоге все для меня. Все для завоевания полной и безграничной власти над собой, – отчетливым шепотом, как заклинание проговорила она себе, не до конца осознавая «с чего бы это?», но абсолютно ясно понимая зачем.

Ира уверенно взяла в руки мобильник и набрала Рауля.

- Рауль, привет, ты мне звонил? – будничным тоном спросила она.

- Да, Ира, звонил, – обворожительно бархатным голосом проворковал Рауль и замолчал.

Ира констатировала, что осознанно или неосознанно, но ее реакцию Рауль просчитал точнейшим образом. «А вот фиг тебе!», – разозлилась она всем своим существом и на пойманной волне:

- Слушай! Представляешь? – и принялась эмоционально высказывать какую-то идею по поводу оптимального решения какой-то производственной проблемы, сочиняя ее на ходу и только по ходу с небольшим опозданием понимая, что идея действительно из разряда гениальных. – Представляешь, если это так, то сразу после Нового Года можно запускать линию. Впрочем, думаю, что к запуску будет все готово и до праздников, только вот делать это в такое время не самое разумное.

- Ты права. Предпраздничное настроение мало вяжется с рабочим.

- Вот именно! Терпеть не могу праздники! Хоть и знаешь о них заранее, они все равно сваливаются на голову совершенно неожиданно, и всё ни с того ни с сего натыкается на бетонную стену всеобщего безделья!

Рауль рассмеялся.

- Сама-то как праздновать собираешься?

- Праздновать?! Рауль, я собираюсь мужественно переживать тяжелые времена.

Рауль снова рассмеялся.

- Может, я смогу предложить тебе занятие поинтересней?

Тут рассмеялась Ира.

- Рауль! Я безмерно счастлива, что ты неравнодушен к моей горькой участи и всеми силами готов помочь, но только помочь мне можно лишь одним.

- Чем, если не секрет?

- Пристрелить, чтоб не мучилась!

Рауль рассмеялся.

- Ну и шуточки у тебя, Ира!

- Уж извиняйте! Как умеем, так и шутим! Ладно. Знаешь, меня, как осенило, так я и думать больше ни о чем другом не могу. Так что, до завтра!

- До завтра…

Ира выключила мобильник и расплакалась.

«…предлагаемые обстоятельства вряд ли коснуться жизни во миру, а это сложнее. Когда что-то не так в обычной жизни, есть сочувствие, понимание и поддержка родных и близких. А вот когда во всем, по меркам окружающих, сопутствует успех и удача и, по их мнению, и пожаловаться не на что – это гораздо тяжелее». Как прав был Женечка!

Ира в изнеможении соскользнула с кровати на пол, задев рукой лежавший на тумбочке нож и тарелку с апельсиновыми корками. На звук упавшего ножа и разбившейся тарелки наложилась резкая боль в ноге. Ира вскрикнула и схватилась за источник боли. Джинсы оказались распоротыми, а их ткань – горячей и мокрой от крови. Ира задрала штанину – ранка была небольшой и вроде неглубокой, но кровь хлестала аж под напором. Все попытки остановить ее оказались тщетными. Ира набрала Генку.

- Геночка, – кривясь от боли, проговорила она, – я тут порезалась и никак кровь остановить не могу.

- Ирчик! Я мигом! – в волнении ответил он.

Ира кое-как доковыляла до двери и, отомкнув ее, опустилась рядом – сил на то, чтобы вернуться в комнату, не осталось. Последняя ясная мысль гласила, что «мигом» это не раньше, чем минут через двадцать, ведь Генка вряд ли находился сейчас в отеле. А затем боль пропала, и стало как-то по-особенному хорошо и легко. Как сквозь сон Ира увидела склонившегося над ней Генку, который одной рукой зажимал ее рану, а другой мобильник, в который что-то говорил. А потом она растворилась в густом золотистом свете.

Горы! Какие они красивые с неба! Где-то далеко внизу стоял Радный. Он смотрел на нее своим тяжелым взглядом и вроде махал рукой. Жест выглядел как-то неоднозначно. Потом кто-то сказал:

- Ваша кровь идеально подходит.

В ответ голос Радного разразился несусветным матом и добавил:

- Уроды! Я вам уже полчаса об этом твержу!

- Вы что, родственники? – бесстрастно поинтересовался кто-то из «уродов».

- Какая разница! – взревел Радный и снова перешел на фольклорный вариант русского языка.

Вокруг что-то гремело, суетилось, а потом снова послышался рев Радного:

- Напрямую лей! Дура!

Голоса стерли горный пейзаж, и Ира снова парила в густом золотистом свете, сквозь который постепенно стала проявляться, поначалу показавшаяся ей странной, картинка. Потом она как-то сразу почти отчетливо вспомнила, как порезалась и как звонила Генке. Картинка стала почти резкой. Ира увидела себя в больничной палате. Рядом, лицом к ней сидел Радный. Из одной его руки, извиваясь, тянулась к ней в руку трубка, а другая лежала у нее на лбу. Радный сосредоточенно смотрел на Иру. Она открыла глаза. Картинка осталась прежней, только ракурс поменялся.

- Как себя чувствуешь? – тихо, мягко, тепло, нежно и заботливо спросил Радный.

- Еще пока не чувствую, – слабым голосом ответила Ира.

Радный усмехнулся.

- Летаешь? – тем же теплым голосом спросил он.

- Да вроде уже приземлилась…

- Не разговаривайте с больной! Ей нельзя напрягаться! – проверещал откуда-то приказным тоном противный женский голос.

- Слушай! Свали, а! По-хорошему, свали! – рявкнул на нее Радный, а потом тихим мягким голосом обратился к Ире. – Не обращай внимания – у медиков свои причуды.