Бернарда - Мелан Вероника - Страница 65

Третьим кошмарным воспоминанием стало лицо Дрейка, появившегося у сферы, едва пыль начала оседать. Страшное лицо, посеревшее, не выражающее абсолютно ничего. Начальник осунулся, погас изнутри и теперь смотрел ни них, словно спрашивая, как же такое могло случиться? А они не смели посмотреть друг на друга, стоя на единственном уцелевшем под ногами куске бетона.

Затем Дрейк поднял руку, на секунду застыл, будто любуясь светящимся шаром, и довершил неуловимое движение ладонью — сфера начала таять. Начальник развернулся и пошел прочь, так и не сказав ни слова.

Баал тут же рванулся следом, но сразу несколько рук удержали его; от рывка униформа треснула на плече.

— Не смей! Нельзя за ним сейчас, Баал! — прохрипел Лагерфельд.

Регносцирос рычал и бился, словно раненый волк.

— Она, может быть, еще жива!

— Если так, то никто не поможет ей лучше него, — слова застревали в горле доктора. — А если нет…

Он не стал говорить, что после такого взрыва шансов не было.

Баал взвыл, в последний раз рванулся, затем затих и медленно осел на колени.

Через секунду, чередуясь со вспышками света, на «F» начали прибывать машины Комиссии.

Она лежала под плитами.

Местонахождение он определил сразу, приказал разгрести завал. А потом какое-то время сидел возле нее, гладил по пахнущим гарью волосам, прижавшись щекой к располосованной коже, не в силах поверить. Не было ни злости, ни отчаяния — было что-то многократно страшнее. Страшнее, чем что-либо другое, испытываемое им до этого. Он боялся, что если позволит себе почувствовать то, что творилось внутри, то разрушит мир до основания.

Не позволяя себе ни думать, ни ощущать, Дрейк аккуратно поднял Бернарду и понес прочь от обломков, оставшихся от особняка — навстречу ему быстро шагал Сиблинг, а за ним еще двое, с носилками.

Джон вздрогнул, когда встретился с холодными, будто ставшими стеклянными глазами, пустыми и одновременно глубокими.

— Увези ее в мою лабораторию. Останови все процессы в теле, заморозь, дальше я сам. Распорядись об эвакуации отряда наверх.

— А ты?

Дрейк молча посмотрел на Сиблинга — и тот опять поразился холодной пустоте глаз, стоящего напротив человека.

— Я скоро буду.

Холодный ветер терзал обломки камней опустевшего города, задувал в щели, разносил пыль по близлежащим улицам, закручивал и уносил прочь клубы дыма. Тоска, смерть, разрушение. Дрейк знал, что под его ногами, схоронившийся в бетонном бункере сидел тот, кто все это сотворил, и это знание вызывало в нем такую ярость, что разум становился слепым, как у безумца.

Когда-то он сам наложил правило невмешательства Комиссии для жителей этого Уровня, но сегодня собирался нарушить не только его, но и многие другие. Места, где погибла Бернарда, больше не должно существовать. Совсем. Никогда. Правил больше нет и не будет, здесь умрет все, что еще хранило жизнь, здесь рассыплется на частицы каждый дом, обернется прахом каждый камень, сотрется в ничто и земля, и небо, и страшной смертью погибнет каждый, кто когда-то назывался человеком, но давно уже не был им.

Ни жалости, ни сомнения, ни даже гнева. Тихо и темно внутри.

Когда Дрейк закрыл глаза, Уровень вздрогнул и застонал, завыл, материя начала трескаться по швам. Через минуту не останется ни почвы, ни строений, ни воздуха, ни времени, ни сидящего под землей Андэра, но ничто — даже если бы Дрейк самолично выпил кровь врага по капле — уже не могло помочь избавиться от смертельной горечи внутри.

Гори все синим пламенем.

Начальник смотрел на сворачивающийся умирающий кусок пространства пустыми глазами.

Сиблинг торопился.

Он не знал, зачем Дрейк попросил то, что попросил, но исправно выполнял приказ. Процессы в теле, если успеть вовремя, действительно можно остановить, а здесь повреждений было слишком много, такие не восстановить. Одно дело, если бы девушка была жива, но теперь….

С назойливым побрякиванием катились по спрессованному ворсу ковра железные колеса каталки, блестела в свете ламп серебристая ткань, прикрывшая тело. Он должен сделать все как можно скорее. Лаборатория за углом.

«Собрать команду медиков, — передавал он на ходу мысленный сигнал по Реактору, — помещение AUR1, подготовить оборудование к работе…»

Вдруг за спиной послышался бег, топот, нет, грохот тяжелых ботинок, заставив Сиблинга резко затормозить и развернуться на месте.

— Что?! — зло спросил он, зная, что не имеет права терять ни секунды.

Бойцы спецотряда, тяжело дыша, приблизились к нему. Такими, как сейчас, он их не видел еще никогда — грязными, но решительными и сосредоточенными, с застывшим в глазах немым вопросом, почти что мольбой.

— Она жива? — прохрипел Канн, стоявший ближе всех.

— Нет. Она мертва.

То, каким стало выражение их лиц при этих словах, заставило Джона на секунду прикрыть глаза и всей душой пожалеть, что не смог дать им другого ответа. Но только этот был единственно честным.

Сжав зубы, он развернулся и быстрым шагом покатил тележку по направлению к лаборатории.

За спиной осталась гнетущая тишина, больше его никто не преследовал.

Дрейк и сам не знал, на что надеялся.

Прогнав всех до единого из лаборатории, он, с трясущимися руками, сидел рядом с ней на краешке стола.

Дина. Его Ди…

Глядя на нее, Дрейк не допускал к себе осознание свершившегося. Как только он сделает это, позволит себе поверить, допустит в голову единственную мысль о ее смерти, перешагнет черту, тогда все финализируется. Если это знание примет он — его примет мир.

Дрейк не был к этому готов. Он медленно протянул руку и коснулся ее щеки, затем осторожно, будто дотрагиваясь до ценного антиквариата, вытер с виска пыль, убрал из волос кусочек пепла.

Он должен попробовать, должен попытаться. Даже если еще никто на его памяти и за ее пределами не пробовал воскресить человека из ушедших.

— Вернись ко мне, Ди… — прошептал он. — Я все сделаю. Только вернись…

Она била его ладонями и кулаками всюду: в грудь, по лицу, по плечам, снова по лицу. Била и захлебывалась рыданиями.

— Не смейте! Не смейте этого говорить! Это не правда!!!

Эльконто, получив очередной удар кулаком в грудь, остался стоять на месте, глядя куда-то мимо плеча худенькой Клэр, в этот момент кричавшей так сильно, что Дэйну расхотелось жить.

— Это все… такого не может быть!

Она толкнула его, стоящего неподвижной скалой, обеими руками, будто пытаясь прогнать со двора, а вместе с ним и дурные вести.

— Как вы можете так говорить?! Зачем?!

Она кидалась на него снова и снова, словно пес, не замечая холода вокруг и того, что вышла им навстречу в легкой одежде. Жалкая, в тапочках, с посиневшими от холода пальцами ног и текущими по лицу, выедающими на сердце снайпера кислотные дорожки слезами.

— Зачем вы пришли сюда? Ведь это неправда!!!

А потом перевела красные, обезумевшие от горя глаза на стоящего позади Баала, увидела поседевшую прядь у его лица и опустилась прямо на снег.

Клетка за клеткой, Дрейк восстанавливал ее тело. Ткал, как искусное тончайшее полотно, медленно и кропотливо. Еще одна клетка… соединить воедино части, восстановить атомарные связи, смешать с собственной энергией, закрепить, оставить. Следующая…

Капли пота текли по его лицу, руки дрожали, перед глазами карта энергетического взаимодействия частиц. Его собственная энергия связывала и латала микроскопические разрывы и медленно по нанометру восстанавливала поврежденные кусочки тканей, оставаясь связующим звеном для атомов.

Зачем? Господи, зачем он это делает? Она умерла… Нет.

НЕТ!

Только не думать… Ни о чем не думать.

Его руки дрожат. Ее глаза закрыты.

Аарон Канн вот уже несколько часов стоял возле окна. Знакомая комната, но будто чужая жизнь. Что-то треснуло и больше не станет прежним. Стакан в его руке мелко дрожал, но еще сильнее дрожало что-то внутри.