Лорд Пустошей - Буревой Андрей - Страница 15

— А я и не собираюсь их сравнивать, — заметил я. — И не буду знать, что потерял.

— Я тебе стану ежедневно напоминать, — пообещала Мэри.

— Каким это образом? — нахмурился я. — Леди Фенталь сделает так, что ты и приблизиться ко мне не сможешь.

— Но ты-то попросишь меня остаться, — напомнила мне о нашем уговоре девушка.

— Не дождешься, — непреклонно заявил я.

— Ну что ж, в таком случае я пойму, что сильно ошиблась в тебе, извинюсь и исчезну из твоей жизни раз и навсегда, — обезоруживающе улыбнулась Мэри.

— С трудом верится в такую благодать, — проворчал я.

— Но я ведь хорошая, — пожала плечами девушка. — Ты сам так сказал. И я не хочу тебя разочаровывать.

Видимо, у меня брови на лоб полезли от таких заявлений, потому что Мэри весело рассмеялась, глядя на меня, и добавила:

— Ты просто никак не свыкнешься с мыслью, что варг — это не злобное кровожадное чудовище, а обаятельная и привлекательная девушка, которой не чужды доброта и милосердие.

— Ага, как же, — буркнул я, опять сбитый с толку зверюкой.

— Поверь, все это правда, — улыбнулась Мэри.

Врет, конечно, разглядывая ее, решил я. Но врет красиво. Да и сама она очень красивая. Вот только характер просто ужасный. Истинно варговский.

Хмыкнув, я поинтересовался:

— Мэри, а исключительная зловредность характерна для всех варгов или ты одна такая особенная?

— Я единственная и неповторимая в своем роде! — на полном серьезе ответствовала хищница. — Запомни это хорошенько, Дарт, и никогда не забывай.

«Да ты, наверное, тогда просто чудо из чудес», — хотел, было сказать я, но придержал язык. Может, Мэри и вправду уверена в своей неподражаемости. Тогда только обозлится, если я стану доказывать ей, что она неправа. А ведь очень похоже на то, что варги все такие. И все обладают столь диким норовом, создавшимся под влиянием человеческой и звериной сути, что только держись. Даже Гилим и тот отмечал, что характер у варгов жуткий. А чего они на самом деле желают, и вовсе ни один демон не разберет.

— Похоже, нам пора возвращаться, — заметила моя спутница, взглянув на клонящееся к краю небосвода солнце.

Молча кивнув, я подобрал свой меч, и мы двинулись в обратный путь вверх по расщелине. Осторожно карабкаясь по довольно опасному для передвижения склону, я меж тем все раздумывал о случившемся на уступе.

Мэри меня провела. Обыграла вчистую. И, похоже, сменила тактику. Стала действовать еще хитрее и коварнее. Очевидно, хочет запутать и обмишурить. И для этого постоянно сбивает меня с толку — то проявляя симпатию, то доводя до белого каления. Очень правильное решение приняла. Хитрюга. Я ведь теперь не могу разобраться даже в своем отношении к ней, не говоря уже о том, чтобы понять ее задумку.

И если она продолжит свои жестокие игры, то дальше будет еще хуже. У меня ведь теперь нет опоры в лице доброй Кары. А я такие надежды питал… Все зря, хищница перекрывает мне все выходы. Скоро посадит меня в стеклянную бутыль, как пойманную бабочку, и будет любоваться на свою добычу, у которой недостаточно сил, чтобы ускользнуть.

Дарг! Понять бы ее мотивы… Так нет же, они так упрятаны, что к ним не подобраться. Эх, будь она простой девушкой, я бы уже давно ее раскусил. А тут, поди, пойми, она действительно относится ко мне с симпатией или просто желает извести из звериной злобы. Ведь, демон знает что, то погрызет, то приласкает…

Озаренный промелькнувшей догадкой, я замер как вкопанный и лишь через некоторое время стал быстро догонять ловкую зверюку, уже добравшуюся до вершины скального массива. И когда очутился возле поджидавшей меня девушки, перевел дух и спросил:

— Мэри, признайся честно, ты в меня влюблена?

По коварной хищнице было заметно, что мой вопрос застал ее врасплох. Впервые на моей памяти она растерялась и не нашла что ответить. Во всяком случае, сразу. Через несколько мгновений она рассмеялась и попыталась обратить все в шутку:

— Несомненно, Дарт, несомненно. И еще я тебя обожаю. Иногда. — И, сладострастно прищурив глазки, мечтательно проговорила: — А как мне хочется порой вцепиться в тебя клыками и подрать твою мягонькую шкурку своими когтиш-шами… У-у-у… Ты не представляешь… — Мэри помотала головой, отгоняя сладкие грезы, и, разочарованно вздохнув, видимо сожалея о невозможности осуществить подобное в данный момент, поинтересовалась: — А к чему ты это спросил, Дарт?

— Да вот возникло у меня предположение, что твои поступки — это проявление жестокой варговской любви… А я-то ориентируюсь на человеческие отношения, а не на звериные, что совершенно неправильно, и потому постоянно недоумеваю по поводу твоих выходок. А дело-то в том, что звери, в отличие от людей, проявляя свою любовь, зачастую играют. Кусаются там, грызутся любя. Вот я и думаю, а не проявляешь ли ты таким способом свое отношение ко мне, в соответствии со своими звериными чертами характера. Просто покусы и погрызы не физические, а душевные.

— Ты ошибаешься, Дарт, — улыбнулась девушка, внимательно меня выслушав. — Увы и ах, но звериная суть у варгов проявляется так же, как у обычных хищников. Это именно безвредные забавы с клыками и когтями на физическом уровне.

— Похоже, ты пытаешься сбить меня с толку, не желая отвечать на прямой вопрос, — покачал я головой, просто почуяв, что Мэри хитрит.

— А зачем тебе мой ответ? — спросила она. — Все равно ведь не поверишь, что бы я тебе ни сказала.

— Может, и поверю.

— Вряд ли, — с сомнением поглядела на меня Мэри. — Ты ведь даже себе не доверяешь. Душишь свои чувства и пытаешься себя обмануть. Оттого и все твои терзания. — И поторопила меня: — Давай пошустрее двигаться, Дарт, а то не успеем на последний паром.

Отговорилась, в общем.

Взглянув в последний раз на Талор, мы пошли к лошадям. За время нашего продолжительного отсутствия коней не увели, в чем я, собственно, и не сомневался. Дав старику серебрак за услуги, мы отправились обратно в столицу.

Правда, ехали не молча. Продолжили занятную беседу о наших отношениях и о чьих-то заблуждениях. Мэри считала, что я без ума от нее, и хотела убедить меня в этом, доказав на деле всю глубину моего падения. А я убеждал ее в том, что могу обойтись без нее и расстанусь с ней без сожаления. И настаивал на своей версии, уговаривая Мэри признать, что это она не может оставить меня и обманывает себя, не желая признаваться, что влюблена.

Конечно, я ее немного подначивал, но без этого было не обойтись — требовалось выиграть немного времени, чтобы разобраться в себе после удара, нанесенного мне коварной хищницей. Мэри мои выпады сердили. Это не давало ей возможности сосредоточиться, дабы окончательно втереться в доверие, воспользовавшись моим ошеломлением и напирая на то, что она хорошая, как Кара.

Пикируясь на ходу, мы пришли к выводу, что ничего не остается, кроме как проверить, кто же из нас жестоко ошибается в своих предположениях. И так как соответствующий договор между нами был заключен еще вчера, мы решили разобраться с возникшим спором в ходе поездки в мои владения. И очень скоро выяснится, кто без кого жить не может и кто о чьих лапках грезит.

Когда мы добрались до дома Мэри, я успокоено вздохнул, сочтя свою работу по разжиганию сомнений в душе девушки выполненной. Думалось, что небольшую передышку я выиграл. Но Мэри определенно не собиралась так легко сдавать захваченные позиции, чтобы я смог собраться с мыслями и проработать новую стратегию поведения. И прямо за ужином как бы между делом похвасталась домашним, что я сделал ей предложение.

Кара была в восторге от ее сообщения. А наведавшуюся в гости Элизабет эта новость едва не убила. В буквальном смысле. Бедняжка подавилась вином, которое как раз пила, и чуть не задохнулась. Ну и, разумеется, после ужина ни о каком покое и отдыхе не могло быть речи. Вместо того чтобы сконцентрироваться на предстоящем столкновении с Мэри, я был вынужден успокаивать Элизабет и убеждать ее, что все это не более чем хитрый ход с моей стороны. Но она почему-то с недоверием отнеслась к подобному объяснению и снова и снова начинала объяснять мне всю губительность отношений с варгом. С кровожадным чудовищем, которое заманивает меня в ловушку своими сладкими обещаниями и мнимой добротой. Я едва сумел ее успокоить, в конце концов. После всего этого мне было уже не до разработки планов — до того устал, что, завалившись в постель, уснул в мгновение ока.