Черное зеркало - Волузнев Юрий - Страница 63

— Это меня по приказу старика так вырядили. На мне даже и трусов нет…

— Да, это проблема! — хохотнул Арвид. — Придется померзнуть. Ну да потерпи немного. Дома отогреемся. От Новой Деревни сразу тачку берем — и до хаты. В метро соваться не будем: рискованно. А там, возле дома, проскочим как-нибудь, пока еще народу немного. Скамеечные старухи дрыхнут пока… Мало ли мы откуда идем… С маскарада, может быть…

— А где же твоя машина? — спросила Лариса. — Сейчас-то мы на чьей едем?

— Бензин кончился. Встали на полдороге. Пришлось на перекладных добираться… Какая-то сволочь, наверное, у нас бензин слила. А может, этот козел Васька просто заправиться забыл…

— Как это, на перекладных?

— А вот именно на том, в чем и сидим… Короче, взяли напрокат у хмыря одного. Ничего, потом найдет свою тачку, если ее кто-нибудь другой снова не уведет… А пока и пешком потопает. Полезно для здоровья…

— А пиджак с бабочкой?

— В нашей тачке… Я это все скинул к чертям. В куртке удобней по подвалам лазать… А тачка в надежном месте укрыта… Потом заберу.

Арвид замолчал. Затем неожиданно свернул в лес. Проехал несколько метров между деревьями. Остановился в густом кустарнике.

— Скоро открытое место. Аэродром… Пересидим здесь пока. Все ж таки лучше, чем на перроне мерзнуть и лишний раз перед ментами светиться… Когда пойдем, мою куртку наденешь. Ничего, сойдет для сельской местности… А для сугрева у меня еще кое-что в бутылке плещется…

Достал сигарету. Предложил Ларисе. Оба сидели в машине, скрытой зарослями. Курили и думали каждый о своем…

Приспустив стекло и выщелкнув в темноту недокуренную сигарету, Арвид как-то многозначительно хмыкнул. Повернулся к Ларисе:

— Что ты там насчет трусов говорила? Что? Совсем голая?..

Она внимательно посмотрела ему в глаза. Кивнула.

— Так, может быть… погреемся?.. Как ты на это смотришь?

Лариса усмехнулась про себя.

И снова кивнула…

Глава 8

На следующий день, ближе к вечеру, она, свободная и, несмотря ни на что, счастливая, с высоко поднятой головой гордо шагала по проспекту. На ней были все те же потрепанные Светкины джинсы, та же немыслимая зеленая курточка, стоптанные кроссовки… Но она была свободна.

Она шла в свое новое жилище, из которого вышла несколько дней назад, намереваясь вернуться часа через два, но поневоле задержавшись почти на целую неделю. Фантазия рисовала ей радужные картины новой, безоблачной жизни, не зависимой ни от кого, наполненной солнечным светом и ощущением своих неограниченных возможностей.

Сквозь стекла своих очков она со снисходительным видом смотрела на суетящуюся толпу. Презрительной улыбкой встречала бросаемые исподтишка в ее сторону оценивающие, ощупывающие взгляды. Они теперь совершенно не смущали ее. Не раздражали, как прежде, но, наоборот, даже смешили и тешили самолюбие.

Ей было легко, весело и хотелось хулиганить.

Она была свободна.

Домой они добрались только под утро.

Насытившись любовью в салоне автомобиля, вышли на шоссе и долго брели до станции, дрожа от пронизывающего насквозь холода осеннего утра. Затем, крепко прижавшись друг к другу, ехали в электричке. И, оказавшись наконец в городе, с трудом поймали какую-то допотопную колымагу, хозяин которой с большой неохотой согласился довезти их до Мечниковского проспекта. До дома дошли пешком, крепко обнявшись и согревая друг друга своим дыханием.

Зато в квартире было тепло. И несмотря на все ее попытки наконец-то избавиться от назойливого гостеприимства этих ненавистных стен; несмотря на то что все вокруг словно ополчилось против нее и неизбежно снова бросало ее в эту добровольно избранную тюрьму; несмотря на то что один только вид этой злополучной квартиры давно уже вызывал у нее приступы аллергии и тошноты… сейчас Лариса была рада и этому пристанищу.

Переодевшись во все теплое, что только можно было найти в квартире, они с Арвидом выпили взятую по пути бутылку водки, наскоро перекусили и, закутавшись в ватное одеяло, прижались друг к другу и, уже не помышляя ни о каких эротических развлечениях, быстро уснули.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ей не снилось ничего.

И, проснувшись где-то около двух часов дня, она долго лежала и не могла понять, что с ней, где она, вечер сейчас или утро и есть ли кто-нибудь поблизости… Все вчерашнее наслоилось одно на другое, смешалось с какой-то невообразимой фантасмагорией и казалось не более чем хаотичными впечатлениями от просмотренного на сон грядущий нелепого американского ужастика…

Рассеянным взглядом она медленно скользила по стенам и окружающим ее предметам. И приходилось прилагать некоторые усилия, чтобы понять то, что она видела их и прежде, и притом неоднократно. То, что она когда-то уже была в этой комнате, видела все, что окружало ее сейчас.

И поэтому на одно мгновение ей даже показалось, что она у себя дома, окруженная давно, с раннего детства знакомыми вещами. Ей показалось, что не было ничего из того, что с безжалостной неотвратимостью накатилось на нее в последнее время.

Затуманенное сознание с трудом воспринимало самое элементарное и упрямо отказывалось возвращаться в неприглядную действительность.

Но дрожащие, постепенно угасающие в свете наступившего дня видения, прихотливо переплетающиеся друг с другом, насмешливо ускользали от ее пристального внимания, от бесплодных попыток зафиксировать их в памяти и сквозь рассеивающийся туман уплывали вдаль, уступая место все более и более отчетливо проступающим картинам реального мира…

Она открыла глаза и, отогнав от себя остатки сна, увидела, что снова находится в квартире Арвида, услышала его тяжелые шаги за стеной, хлопанье дверцы кухонного стола, стеклянный звон пустой посуды.

Она встала и медленно пошла к нему.

Все дальнейшее оказалось как бы продолжением какого-то фантастического и бессмысленного в своей абсурдности сновидения…

Она и думать забыла об этой бутылке.

Когда, блуждающе улыбаясь спросонья, Лариса появилась в дверях, Арвид стоял за кухонным столом и, приглашающе глядя на нее, держал в руках наполовину наполненный стакан. На столе стояла пустая бутылка «Амаретто» и наполненная рюмка.

Сначала Лариса ничего не поняла. Потом дернулась было, но что-то вдруг удержало ее.

— Carpe diem… — пронесся над ее головой чей-то вкрадчивый шепот.

Между тем Арвид поднял стакан и с каким-то радостным удивлением начал:

— Хотел уже в киоск бежать. А у нас, оказывается, тут одна осталась недопитая… — Он показал рукой в угол, где сгрудились разнокалиберные пустые бутылки. — Как раз кстати. Давай выпьем за наши будущие успехи… За твое здоровье! Прозит!..

Он открыл рот и быстро поднес стакан к своим губам…

Опершись плечом о косяк двери и все так же улыбаясь, Лариса с напряженным вниманием смотрела на него. С любопытством следила за тем, как рука со стаканом все ближе и ближе стремится к ожидающим прикосновения улыбающимся губам. Как губы потянулись навстречу и коснулись края стакана. Она смотрела. И ленивые мысли ее неохотно взвешивали все «за» и «против» неумолимо приближающейся развязки…

И вдруг ее словно ударило молнией.

— Нет! Нет!..

В унисон с ее пронзительным воплем зазвенело оконное стекло.

Она рванулась вперед. Задела стул. Чуть не упала. Руки, казалось, стремились вырваться из плеч, чтобы выбить из его рук этот ужасный стакан…

Он все понял. В глазах сверкнула догадка.

Но давно отработанное, привычное движение мышц до конца совершило роковой цикл…

Так, совершенно неожиданно для себя, она стала виновницей еще одной смерти…

Но постепенно, раз за разом все это уже начинало казаться какой-то заурядной обыденностью. Чувства притуплялись. Совесть молчала, покорно уступая место резонным доводам о совершенно естественной необходимости борьбы. За самосохранение и элементарное выживание…

Наконец теперь она окончательно проснулась. И с внезапно нахлынувшим облегчением огляделась вокруг. И улыбнулась.